Страница 11 из 51
Конни подошла к окну и посмотрела на бесплодный, безжизненный сад. Вот что с ним было не так: здесь не было ничего дикорастущего, где могли бы обитать мифические существа. Неудивительно, что последние несколько дней она чувствовала себя такой ослабевшей: ее связь с миром природы разорвалась.
— Конни, — нерешительно прервала Антония ее размышления, — дедушка рассказал мне обо всем, что случилось в прошлом году: о тебе и Каллерво. Ты не будешь возражать, если я спрошу, какой он?
У Конни побелели костяшки пальцев, которыми она держалась за подоконник.
— Я столько слышала о нем всю мою жизнь — папа и мама вечно говорили о нем, но он никогда не казался мне чем-то реальным. Я ушам своим не поверила, когда узнала, что ты встречалась с ним. Я даже не могу себе вообразить, на что он похож.
Конни обернулась и посмотрела на Антонию. Лицо посредника древесных духов выражало любопытство, она жаждала информации.
«У нее был бы совсем другой вид, встреться она с ним сама», — подумала Конни.
Радостное выражение лица Антонии померкло.
— Извини. Какая глупость с моей стороны. Конечно же тебе не хочется об этом говорить.
— Нет, все в порядке, — вздохнула Конни. — Ты не виновата в том, что хочешь это узнать. — Она уставилась на ковер. — Он не похож ни на одно из прочих существ, с которыми я встречалась. Он темен — как море. В его присутствии ты чувствуешь себя кораблем, который разбивает на куски о скалы. Все, что ты знаешь, это что он ненавидит тебя за то, кто ты есть, и все же нуждается в тебе.
Антония содрогнулась.
— Ты очень храбрая, Конни. Я хочу сказать, нужна большая смелость, чтобы жить, зная о том, что он в любой момент может снова захватить тебя. Мне было бы очень страшно.
— А мне и страшно. Но какой у меня выбор? Я не могу изменить тот факт, что являюсь Универсалом, только потому, что боюсь.
— Нет, конечно. Но я все равно считаю тебя храброй.
По молчаливому согласию, девочки сменили тему и болтали о более приятных вещах, перед тем как через несколько минут спуститься в кухню. Там дядюшка Хью и дедушка Литтл вели приятельскую беседу, оживляя в памяти свою юность, проведенную в открытом море.
Гораций полез в карман своей куртки.
— У меня есть кое-что, что может заинтересовать вас с Конни, Хью. Мне от моего старого командира достались бесплатные билеты на выставку лодок в «Олимпии»[10]. Не хотите ли поехать с нами?
Лицо Хью оживилось было, но потом помрачнело, когда он вспомнил о сестре.
— Не знаю, Гораций…
— Мы отправляемся в Лондон завтра. Вы можете поехать вместе с нами на поезде. В конце концов, у Конни летние каникулы.
Хью взглянул на Конни:
— Ты бы хотела поехать, милая?
— Да, если можно.
Он причмокнул, жадно глядя на билеты.
— Посмотрю, что можно сделать. Поездка в Лондон ведь вреда не принесет, верно? Я объясню сестре, что там ты будешь вдалеке от разрушительного влияния из Гескомба.
— Но, дядюшка, я не уверена… — начала Конни. Она не хотела лгать ему. По крайней мере, он должен знать правду, если собирается выступить против Годивы.
— В конце концов, — продолжал Хью, подмигнув Горацию, — она сказала мне, что не желает только, чтобы ты встречалась с членами Общества из Гескомба. А Гораций — из Брикстона: это совсем другое дело.
Конни, дядюшка Хью, Гораций и Антония стояли напротив схемы метро на станции Паддингтон.
— Я только проверю еще раз билеты, — сказал Гораций. Он хлопнул себя ладонью по лбу. Антония усмехнулась и стиснула руку Конни. — Вы только посмотрите на это! Я, должно быть, вовсе выжил из ума: мне следовало прочитать написанное мелким шрифтом: «Специальное предложение действует только для ветеранов флота — эксклюзивный закрытый просмотр».
Хью с несчастным видом зашаркал к выходу.
— Что ж, тогда, думаю, нам следует посмотреть, когда отправляется ближайший поезд обратно.
— Не говорите глупостей, дядюшка, вы непременно должны пойти на выставку, раз уж мы сюда приехали, — сказала Конни, чувствуя, что этот момент был давно запланирован.
— Да-да, это я виноват, дружище. Почему бы вам не отправиться дальше в «Олимпию», а я отвезу девочек в библиотеку, которую посещает Антония. Они там будут в полной безопасности, а днем мы заберем их оттуда.
— В библиотеку, говорите? — переспросил дядюшка Хью, заподозрив неладное. — Какую библиотеку?
— Обычную, с книгами, — улыбаясь, сказал Гораций. Он знал, о чем думает Хью.
— А с ней там ничего не случится?
— Ну что, вы думаете, может случиться в библиотеке, Хью?
Хью поскреб подбородок, разрываясь между желанием целый день наслаждаться лодками и своим долгом защищать Конни от воздействия Общества.
— Ты обещаешь, что останешься там, Конни, и не будешь искать никаких глупых приключений?
— Ну конечно, дядюшка Хью.
— А что вы будете делать целый день?
— Думаю, что читать.
— Хм. Ну хорошо. Я верю, что ты сдержишь слово. И не рассказывай моей сестре, что я оставлял тебя одну.
— Не скажу.
Сняв с себя ответственность, Хью ткнул пальцем в карту метро.
— Ага, «Олимпия» здесь. Встретимся там, Гораций.
— Куда мы едем? — спросила счастливая Конни, совершая побег вместе с Горацием и Антонией по линии Бейкерлоо[11].
— В Чаринг-Кросс[12], — ответил Гораций.
— Чаринг-Кросс? Это ведь прямо в центре города, разве нет? Зачем нам туда?
— Ну, — начал Гораций, оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, — когда Советники узнали, что тебе не позволяют продолжать практические занятия, они решили, что мы должны попытаться начать знакомить тебя с теорией. Вот почему мы везем тебя в штаб-кваратиру Общества: там есть нечто исключительное, что тебе следует увидеть.
Выйдя из поезда на станции Чаринг-Кросс, Гораций повел девочек вверх по эскалатору и через людской поток, стремившийся на Трафальгарскую площадь. Почувствовав присутствие Конни, из парка прилетела стая голубей. Они вились в воздухе, образовав над ее головой столб, который мог бы посоревноваться с колонной Нельсона[13]. Она кивнула им, отвечая на приветствие, а затем помахала рукой, чтобы они разлетелись, прежде чем на это обратили внимание люди вокруг. Гораций и Антония ничего не сказали, только улыбнулись друг другу. Гораций ускорил шаг и повел девочек вдоль стен большой церкви с впечатляющим портиком, а затем в загазованную суету улицы Странд[14], пока еще кто-нибудь из представителей животного мира Лондона не решил отметить прибытие Конни ярким шоу. Они шли по улице минут пять, а потом свернули направо, в переулок между двумя магазинами. С забитой транспортом улицы Странд они попали в совершенно иной мир — в тихую заводь, где еще сохранился дух старого Лондона. Здания теснились так близко друг к другу, что тротуар у них под ногами был в глубокой тени, холодный и негостеприимный.
Гораций резко повернул налево и распахнул богато украшенные ворота, которые Конни не заметила бы, если бы он не подвел ее прямо к ним.
— Сюда, — сказал он, показывая Конни дорогу под аркой и на вымощенный булыжником внутренний двор, и они вышли из тени на яркое солнце.
Там, прямо перед собой, они увидели изысканное здание, стены которого время окрасило в цвет спелого ячменя. Солнечные лучи отражались от высоких, разделенных средником[15] окон, которые симметрично располагались в три яруса вокруг поддерживаемого колоннами входа. Конни это здание показалось чем-то средним между храмом и маленьким дворцом. Его венчал купол с центральным фонарем и флюгером в виде компаса.
10
«Олимпия» — большой выставочный зал в западной части Лондона; в нем проводятся различные ежегодные выставки.
11
Линия Бейкерлоо — линия лондонского метро; соединяет станции северо-западных районов города со станциями метро и железнодорожными вокзалами Чаринг-Кросс и Ватерлоо.
12
Чаринг-Кросс — 1) перекресток между Трафальгарской площадью и улицей Уайтхолл, принятий за центр Лондона при отсчете расстояний; 2) конечная железнодорожная станция в лондонском Уэст-Энде; станция метро.
13
Колонна Нельсона — памятник адмиралу Нельсону в виде сорокачетырехметровой колонны, увенчанной пятиметровой фигурой адмирала; у основания колонны — четыре льва, отлитые из трофейных французских пушек. Установлен в Лондоне на Трафальгарской площади в 1839–1842 годах.
14
Странд — одна из главных улиц в центральной части Лондона; соединяет Уэст-Энд с Сити; на ней расположены театры, фешенебельные магазины и гостиницы.
15
Средник — средний поперечный брусок в оконных рамах или дверях.