Страница 65 из 70
— Это прикрытие! — прошептал Олесь.
— Двадцать пять, двадцать шесть… — порывисто дыша, считал Йоська.
Около семидесяти вражеских машин устремились навстречу советским.
— Немцев в двадцать раз больше… — судорожно хватаясь за край кирпичной трубы, замер Олесь. — Что же теперь будет?!
Но бесстрашные «Яки» на предельной скорости, как острие кинжала, вонзились в боевой порядок врагов. Почти над самой головой мальчиков разразился воздушный бой.
— Ложись! — испуганно крикнул Йоська. — А то нас убьют…
Но Петрик и Олесь точно оглохли.
— Ага, задымился! — грозил в небо кулаком Олесь в том направлении, где, оставляя в воздухе чёрный дымящийся след, камнем летел вниз немецкий «Юнкере».
— Раз!.. Два!.. Три!..
— Одиннадцать горит! — не помня себя от радости, шептал Олесь.
— Я думаю, пора нам за оружие браться, хлопцы! — распалясь, сказал Петрик.
Франек, выглянувший из слухового окна чердака, сразу охладил его воинственный пыл:
— Марш в комнату! А ещё раз увижу на крыше, плохо будет! Ясно?
— Чего ж тут неясного, — обиженно пробурчал Олесь. Но от слухового окошка не отходил.
Вдруг он заметил, что в тыл советскому самолёту разворачивался «Мессер».
Бой был коротким.
— Горит! — вскрикнул Франек. — Смотрите, парашют! Ветер его несёт прямо на нас…
И действительно, вскоре лётчик каким-то чудом приземлился в скверике, напротив дома, где скрывались мальчики. К счастью, вокруг не было ни души.
— Спасём его, хлопцы! — крикнул Франек.
Когда мальчики подбежали к лётчику, он был без памяти. Из-под шлема на его глаза лилась кровь, на груди гимнастёрки расплывалось большое красное пятно.
Франек быстро отстегнул ремни парашюта, и четверо мальчуганов, подняв на руки раненого лётчика, побежали через дорогу.
Несколько выстрелов из окна огромного дома по улице Фредри заставили смельчаков отпрянуть назад.
— Ай!.. — вскрикнул Олесь, чувствуя, как обожгло руку, и что-то горячее побежало по ней.
— Ранило тебя? — едва переводя дух, вымолвил Йоська.
— Ничего… Скорей… Скорее его спрятать…
— По следу найдут, — проронил Франек, видя, что струйка крови от раненой руки Олеся ведёт прямо к подъезду дома, куда они забежали.
Когда лётчика принесли на чердак, Франек сказал:
— А теперь, хлопцы, берите автомат, гранаты… Олесь останется с лётчиком.
— Йоська, ты не боишься? — спросил Петрик.
— Кто? Я? Может, ты сам боишься! — возмутился Йоська и взял гранату. Франек уже давно научил мальчиков пользоваться трофейным оружием.
Положив палец на спусковой крючок автомата, Франек притаился на лестнице, ведущей в подвал. Из темноты ему хорошо была видна дверь парадного.
Этажом выше, за выступом стены, спрятались Петрик и Йоська, держа наготове гранаты. Им тоже была видна парадная дверь. Мальчики условились — если войдут двое-трое, стреляет Франек. Если же фашистов будет больше или с ними будет собака, придётся действовать вместе. Петрику и Йоське гранатами, а Франеку — автоматом.
В полутёмный вестибюль вошли два эсэсовца, приглядываясь к струйке крови на кафельных плитах пола. И тут же появились ещё двое с собакой.
Йоська прошептал на ухо Петрику:
— Надо бомбить… Не то, убьют Франека…
У Петрика задрожали руки… Граната ему показалась тяжёлой-тяжёлой…
Две гранаты, кувыркаясь, полетели вниз. Но взрыв гранат опередила автоматная очередь Франека.
В тот момент, когда Петрик и Йоська уже собирались спуститься вниз, в вестибюль ворвались ещё трое гитлеровцев, поливая свинцом из автоматов.
Ни единого выстрела в ответ. Гитлеровцы бросились вверх по лестнице. Но тут в спину им ударила автоматная очередь Франека. Выронив из рук оружие, гитлеровцы уткнулись лицами в цементные ступени.
Не легко было юным мстителям тащить в подвал убитых врагов. Каждую секунду могли нагрянуть гитлеровцы. Несомненно, падение советского лётчика засекли.
Когда подвал был заперт, мальчики осторожно пробрались на чердак. Здесь уже были Ганнуся и Ноэми.
Раненый лётчик тяжело бредил, то и дело неловко откидывая с подушки голову. Ноэми непрестанно следила за каждым его движением, поправляла подушку и часто меняла холодные компрессы на голове.
Олесь дремал, прислонясь к дымоходу. Он очень ослабел после ранения.
Лицо лётчика было совсем еще юным. Над верхней губой его едва пробивался первый пушок. В бреду он звал Наташу. Может быть, то была его сестра, а может быть, невеста…
Ганнуся смотрела на большелобого красивого юношу и думала о Саше Марченко…
— Много крови потерял, — вздохнула Ноэми, — ему очень плохо.
— Что делать? — тревожно спросила девушка. — Если бы можно было дать знать нашему доктору…
— Выходить сейчас опасно, Ганнуся. Подождём до вечера. Всё, что было возможно, мы сделали. Остаётся надеяться… Я верю, что не позднее как завтра русские будут здесь…
Глава восемнадцатая. Особое задание
Александр Марченко догадывался, что им предстоит выполнить нечто очень важное, если командир бригады вызывает к себе экипаж танка «Гвардия», которым командует смельчак из смельчаков, восемнадцатилетний лейтенант Додонов. И разве кто-нибудь умеет лучше, чем Фёдор Сурков, привести танк через лес, бурелом, болото? Кстати, механик водитель своими руками сделал не одну деталь этой боевой машины.
Было это ещё на Урале, в Челябинске куда эвакуировался завод из Ленинграда.
— Я хочу на фронт! — твёрдо заявил светлоглазый слесарь на одном из комсомольских собраний.
— Здесь тоже фронт, Федя, — сказал ему директор завода, старый большевик, очень дороживший лучшим передовиком производства. — И ты, Федя, на самой передовой линии огня.
Но вот случилось то, о чём так страстно мечтал не один только Фёдор Сурков. В подарок фронту уральцы отправляли добровольческий танковый корпус.
Александр Марченко, которого судьба забросила на Урал, где ему приходилось прокладывать новые пути, строить мосты, рвался на фронт. Но вместо того, чтобы воевать с врагами, пока приходилось буквально воевать с начальством проектной конторы, которое наотрез отказывалось разбронировать опытного инженера. Надоел этот смуглолицый, похожий на цыгана, молодой человек и в военкомате, требуя, чтобы его отправили на фронт.
Как известно, и капля камень дробит: добился-таки своего Марченко Он зачислен радистом на тот же танк, где водителем Фёдор Сурков.
Радистом, так радистом! Хотя Марченко не хуже Фёдора Суркова умел водить танк, не хуже башенного стрелять из орудия.
Первая же битва на Орловско-Курской дуге принесла экипажу танка заслуженную славу.
Невыносимый зной палит всё вокруг. Впереди, за холмами, весело поблёскивая солнечными зайчиками, катит воды река. На противоположном высоком берегу расположились вражеские укрепления.
Танкисты получили приказ во что бы то ни стало выбить врага.
Задача тяжёлая. Перед гитлеровцами, как на ладони, все подступы к реке. Как подойти? Вражеские снаряды вздымают сотни чёрных султанов земли.
Внезапно два советских танка вырвались вперёд и на предельной скорости пронеслись через мост.
Гитлеровцы, увидев этот ошеломляюще неожиданный манёвр, бросают несколько «тигров» на прикрытие своего тыла.
Но два краснозвёздных танка неудержимо рвутся вперёд.
Башенный Александр Мордвинцев, поймав в крестике прицела жирный фашистский знак, нарисованный на башне «тигра», послал меткий снаряд.
— Получай, гад!
А вскоре запылали ещё два «тигра».
Вдруг Марченко заметил, что второй прорвавшийся на вражеский берег танк застыл на месте.
— Сосед молчит, — крикнул Марченко командиру, — пойду, узнаю, что случилось.
— Успеешь ли добежать? Всё поле простреливается.
Но Марченко уже открыл люк и спрыгнул на изрытую снарядами землю. Пули и осколки со свистом рассекают воздух над его головой. Прижавшись к опалённой траве, Марченко быстро ползёт по направлению неподвижного танка.