Сотворение мира

– Еще бы! – ответил тот. – Все ведь ради детей делаем! Я вот вспоминаю, как мы в свое время Агдам освободили. Трудно было себе представить, глядя на руины, что город возродится.

На лице говорившего виднелось несколько шрамов, свидетельствующих о том, что он немало успел потрудиться на военной ниве.

Тигран же комментировал все происходящее, не оставляя «важных» зрителей без внимания.

– Как видите, уважаемый, – говорил Авакян гостю, – жизнь налаживается, и люди тянутся к прекрасному.

– Согласен, ничего не скажешь, – поправил тот галстук, – видно, что все делается с душой.

– Одна проблема – финансы… – горестно развел руками Тигран. – Хорошие есть идеи, планы, я уж не говорю о самых насущных проблемах, которых, как всегда, – миллион. Но с нашим мизерным бюджетом, если его так можно вообще назвать, мало что можно реализовать. Связанные руки…

– Ничего, это дело поправимое, – успокоил его гость, щелкнув пальцами, украшенными дорогими перстнями, – на хорошие цели денег не жаль. Нам страну отстраивать надо, и уж мы постараемся, чтобы люди знали – диаспора в стороне не останется.

К армянской диаспоре Авакян питал неподдельный интерес и приязнь. Он часто приглашал гостей на подобные мероприятия. Ведь из центра выбить финансовые вливания было делом чрезвычайно тяжелым. Средств на всех не хватало, и Тигран занимался поиском спонсоров с невероятной энергией. И это давало результаты. Вот и сегодня Авакян старался…

Он хотел что-то еще сказать гостю, но в этот момент к нему, пригнувшись, чтобы не мешать зрителям, подбежал человек с малоприметной внешностью. Это был Сурен Хачатрян – его помощник, доверенное лицо. Он что-то зашептал начальнику на ухо. Авакян кивал, слушая его.

– К сожалению, уважаемый, должен вас покинуть, – произнес Авакян, выслушав помощника, – прошу меня извинить.

– Что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного, – улыбнулся Тигран, – рутина. Дела, дела… Куда же от них денешься? Это вы в гостях, а у меня ведь время не нормировано. Нет-нет, вы оставайтесь, смотрите представление, увидимся позже.

Гости кивнули, а Тигран быстрым шагом отправился к дверям. На его оставшееся пустым место тотчас сел один из зрителей, до этого сидевший на полу. Представление продолжалось.

Дети, одетые фруктами, закружились в хороводе, затянув веселую песню. Зрители принялись хлопать в такт.

И вдруг совершенно неожиданно послышался странный свист. Секунду спустя за окном, прямо во дворе раздался взрыв. Ударной волной в зале выбило все стекла, брызнувшие внутрь. Раздались крики и ругательства: стеклянный дождь – штука малоприятная. Некоторые ощутили это на себе особенно.

– А-а-а! – заорал один из зрителей, которому острый стеклянный «зуб» впился в шею. – Помогите!

Он упал на колени, неестественно вывернув голову, пытаясь самостоятельно вытащить стекло. К нему на помощь бросились люди. Под истошный крик осколок был вытащен. Но проблемы на этом не закончились. Следом за первым последовал новый взрыв. Затем – еще и еще.

– Миномет! – послышалось сразу несколько голосов. – Это же целенаправленный обстрел.

– Выходить надо, иначе нас тут всех накроет, – обернулся стоявший у сцены пожилой мужчина с кепкой в руках.

– На улицу! – перекрыл крики и взрывы чей-то командный голос. – Быстро, выходим. Организованно, один за другим!

Реакция на происходящее была разной. Военные и ополченцы довольно оперативно сориентировались и с оружием в руках бросились к выходу. Жизнь в обстановке повышенной опасности накладывала свой отпечаток на поведение в самых непредвиденных случаях.

Гостям, оказавшимся в такой обстановке впервые, пришлось гораздо хуже. Армяне из диаспоры были крайне растерянны, никто из них не ожидал ничего подобного.

– Что делать? – панически закричал один из них – толстяк абсолютно гражданского вида, прикрывая голову портфелем. – Надо же куда-то прятаться!

– Куда прятаться? – развел руками его товарищ. – Тебе же сказали: выходим на улицу.

– Нет! На улицу я не пойду, я еще жить хочу, – отрицательно помотал головой толстяк. – На улице куда опасней, лучше здесь где-нибудь схорониться.

– Так здесь тебя и завалит! – подключился третий, как видно наиболее хладнокровный из них. – Мало того что сам тут ляжешь, так и нас под монастырь подведешь.

Несмотря на сопротивление, он крепко схватил потерявшего самообладание толстяка и потащил его к выходу.

Дети, словно загнанные зверьки, заметались по сцене, не понимая, как же поступить в сложившейся ситуации. Зато заведующая оказалась на высоте. Женщина лишь в первое мгновение растерялась – уж очень страшно выглядело все это. Однако почти сразу же Ануш опомнилась и принялась действовать. В момент начала обстрела находясь за кулисами, она прямо в театральном костюме бросилась на сцену.

– Дети! Все ко мне! – Ее голос стал спасительным для воспитанников, обезумевших от ужаса. – Быстрее идите сюда.

Она собрала всю свою «театральную труппу» и принялась спускаться в зал.

– Спокойно! Не толкайтесь! Сейчас мы все будем в безопасности, – приговаривала она, направляя движение маленьких артистов. – Давайте, один за одним, гуськом.

Дети, видя, что заведующая знает, что делать, повиновались ее словам. Но вдруг мина пришлась как раз в стену, под которой двигались дети. С потолка упала балка. Со страшным грохотом, подняв кучу пыли из уже осыпавшейся штукатурки, громадная балка проломила деревянную сцену в каком-то метре от детей.

– В сторону, на пол! – скомандовала Параджанян, толкая детей. – Падайте!

Раскинув руки, она закрыла двух из них своим телом. На нее посыпалась штукатурка и битое стекло. Сейчас заведующая совсем не думала о себе. Ее мысли занимало только одно – спасти детей. Еще один взрыв привел к тому, что со стены рухнуло и разлетелось на кусочки огромное «театральное» зеркало.

– Ай! – вскрикнула девочка, изображавшая плод граната.

– Зара, что с тобой? – кинулась к ней заведующая.

– Не знаю… – простонала та. – Мне больно.

Под сотрясавшими помещение разрывами мин Ануш подползла к Заре и быстро осмотрела ее. Как оказалось, серьезных повреждений у маленькой актрисы не было, но ее порезали осколки стекла, и из многочисленных ранок текла кровь. Девочку била нервная дрожь, и она не могла успокоиться. Тем более что взрывы продолжали сотрясать школу.

– Вай мэ, цаватанэм! – приговаривала заведующая фразу, означающую на армянском: «Чтобы все твои болячки перешли на меня!»

– Ты будешь здоровая, только не плачь и не пугайся. – Она вытирала кровь с ее руки и лица.

Схватив ее на руки, Ануш скомандовала воспитанникам бежать за ней и бросилась к другому выходу, ведшему в подвал. Дети спускались по крутым ступенькам вниз, торопясь, чтобы их снова не настигли неприятельские мины. Войдя последней и опустив на лавку пострадавшую, заведующая захлопнула тяжелую дверь.

– Ну что, Зара, – ласково спросила она, – как ты?

Та, еще не придя в себя, тихо плакала.

– Тетя Ануш, я что, умру, да?

– Ну что ты, глупенькая, – гладила Параджанян ее по голове, – все будет в порядке, поверь мне. Ах, лучше бы со мной случилось что-нибудь, чем с вами!

– Не говорите так, тетя Ануш, вы такая храбрая, вы нас спасли, – слабым голосом произнесла Зара, – если бы не вы, мы бы погибли.

Здесь, внизу, под зданием школы, было гораздо спокойнее. Взрывы доносились уже приглушенно и пугали не так сильно. Дети, собравшись в кружок, делились впечатлениями.

– Да, не успела я глазом моргнуть, как оно все началось, – пожала плечами девочка с распущенными волосами, – какой ужас!

– Вот так и со мной было, – тяжело вздохнул один из подростков, – я хоть и маленький тогда был, а все помню. Мы сидели во дворе нашего дома: я, родители и две сестры. Мама готовила обед, а папа читал газету. И вдруг начался обстрел. Мама сказала: бежим в дом, но мы ничего не успели сделать. Папа схватил на руки сестренок, чтобы бежать в подвал, а я хотел идти за ним. Но не успел. Снаряд разорвался прямо во дворе. Я очнулся в больнице… и мне сказали, что все погибли. А у меня осталось вот это. – Мальчуган задрал штанину, демонстрируя большой шрам на ноге.