Страница 53 из 71
Если рассмотреть состав четырех основных властных структур: аппарат президента (руководящий состав аппарата и советники президента), Президентский Совет, правительство (Совет министров) и корпус глав местной власти (губернаторы краев и областей и высшие руководители — президенты и главы правительств республик) по двум основным показателям: членство в КПСС (т.е. обладание потенциальной возможностью войти в номенклатуру для представителей других элитных слоев) и принадлежность к партийно-советской номенклатуре (то есть занятие ответственных должностей в партийных, советских, государственных органах, требующих утверждения партийными инстанциями) до августа 1991 года, то обнаруживается следующее. Из 23 человек верхушки президентского аппарата коммунистов — 23 человека (100%), а к номенклатуре принадлежали 15 (65,2%), среди 24 членов Президентского Совета членов КПСС 15 человек (65,2%), номенклатуры 9 (37,5%), из 35 членов правительства коммунистов 33 человека (94,3%), членов номенклатуры — 23 (65,7%). Наиболее впечатляюще выглядит состав местных властей (президенты и главы правительств республик, и главы областных администраций): здесь из 112 человек коммунистов 103 (92%), причем представителей номенклатуры 93 (87,5%).
В общей сложности, таким образом, среди двух сотен человек, управлявших страной на момент «расцвета демократии», три четверти (75%) были представителями, старой коммунистической номенклатуры, а коммунистами были 9 из 10 (90%). Доля тех, кого принято относить к «младшим научным сотрудникам» (в действительности это, как правило, заведующие отделами и лабораториями), как видим, всего лишь четверть, да и из них большинство было членами партии (лишь 10% не состояли в КПСС). Впоследствии «номенклатурность» местной власти ещё усилилась (вплоть до того, что до десятка областей возглавляли не просто представители номенклатуры, а даже именно первые секретари тех же самых обкомов КПСС, то есть бывшие «хозяева» этих областей), эволюционировал в ту же сторону и состав правительства (любопытно, что и Верховный Совет с его более чем половинным номенклатурным составом при трех четвертях коммунистов выглядел ещё более «советским», чем в «классические» советские времена, когда туда по разнарядке подбирали статистов «из народа»).
Если же посмотреть на состав руководства «силовых структур», дипломатического корпуса, прокуратуры и других государственных органов, то тут никаких изменений вообще не произошло: никаких новых людей, не принадлежавших к кадрам этих структур и раньше, там практически не появилось (за единичными исключениями). Неизменным остался состав научной и культурной элит. Характерно, что прежняя элита доминировала даже в составе самого «нового» из элитных слоев — экономического. Так что говорить о появлении какой-то новой «постсоветской» элиты нет оснований. Это пока что та же самая советская. Страной как правил, так и правит порожденный советской властью специфический слой «кухарок, управляющих государством», вполне сложившийся к концу 30-х годов из «выдвиженцев» и «образованцев» и представленный к настоящему времени уже вторым-третьим поколением. При сравнении с известной картиной Репина нынешний Государственный Совет выглядит примерно так, как треуголки и мундиры с эполетами на голых телах каких-нибудь негров, разграбивших разбившийся европейский корабль.
Обращает на себя внимание, что даже почти все так называемые «молодые реформаторы» в большинстве либо успели побывать членами советской политической элиты, либо вышли из этой среды. Молодость далеко не всегда является гарантией качественной «новизны» человека, поскольку происхождение часто оказывает на психологию даже более сильное влияние, чем собственный жизненный опыт. Люди типа Гайдара за отдельными исключениями никогда не смогут в полной мере отряхнуть со своих ног прах советчины уже по одному тому, что это означало бы для них отречение не только от «дела отцов», но от всего того, что только и сделало их теми, кто они есть, позволило им достичь своего социального положения. Так что и из молодого поколения во власть до сих пор попадают почти исключительно люди, так или иначе принадлежащие советской системе — если не по членству в номенклатуре, то по происхождению, если не по происхождению, то по взглядам.
Посмотрим теперь, каков был состав наиболее значимой части политической федеральной элиты — федеральных министров в последующие годы, что представляли собой люди, пришедшие на эти посты во второй половине 90-х годов. В общей сложности мной учтено 57 человек, бывших заместителями председателя правительства и министрами в 1995–1998 гг. Возраст этих людей, конечно, заметно отличается от возраста советской элиты 70–80-х годов. Но нельзя сказать, чтобы он был довольно молодым. По возрасту изучаемые лица были разбиты на 4 группы: «тридцатилетние» (имевшие на год назначения на министерские посты от 30 до 39 лет), «сорокалетние» (40–49), «пятидесятилетние» (50–59) и «шестидесятилетние» (60 и выше). Абсолютное большинство составляли лица в возрасте свыше 50 лет. «Пятидесятилетние» составляют 52,6%, «шестидесятилетние» — 8,7% — всего 61,3%, т.е. почти две трети. «Сорокалетних» насчитывалось 24,5% и «тридцатилетних» — 14%. Почти три четверти всех этих лиц до 1991 г. состояли в КПСС. Но, что гораздо более существенно — они не только потенциально, но реально принадлежали к советской номенклатуре, занимая в советские годы руководящие посты разного уровня, требовавшие утверждения партийных инстанций. Обнаруживается, что в общей сложности принадлежали к номенклатуре 73,7% этих лиц, причем около четверти (23%) принадлежали к номенклатуре весьма высокого ранга (заместители союзных министров, начальники отделов ЦК и им равные). Не принадлежали к номенклатуре (в этой группе учтены и так называемые «завлабы» — начальники подразделений НИИ и зав. кафедрами) только 26,3%. Таким образом, в целом состав этой группы не представлял чего-то принципиально нового, по сравнению с советским периодом. Эти люди достигли бы примерно такого же положения и при советской власти — в ходе естественной смены поколений.
Несколько выделялось на этом фоне только правительство так называемых «младореформаторов», сформированное весной 1998 г. Среди лиц, впервые ставших министрами в 1998 г. (25 чел.). лица старше 50 лет составляли только 40% (в т.ч. 32% «пятидесятилетние» и 8% «шестидесятилетние»), зато «тридцатилетние» составили 28% и «сорокалетние» 32%. К советской номенклатуре, правда, и из них принадлежали 60%, но зато ни один (что и понятно по возрастной причине) не принадлежал к номенклатуре высокого ранга, а почти две трети и этих людей были членами КПСС. Тем не менее, одновременное наличие в составе правительства таких лиц, как Б. Немцов, В. Христенко (заместители председателя), С. Генералов (министр топлива и энергетики), М. Задорнов (министр финансов), О. Дмитриева (министр труда и социальной политики), П. Крашенинников (министр юстиции), С. Франк (министр транспорта) и И. Южанов (министр по земельной политике, строительству и коммунальному хозяйству) создавало на то время заметный диссонанс с привычными представлениями. Но этот состав правительства у власти оставался всего полгода и был сменен, как известно, правительством Примакова, состав которого был наиболее близок к советскому вплоть до наличия в нём нескольких бывших советских министров.
Губернаторское сообщество по своим социальным характеристикам и к настоящему моменту если и отличается от состава властных структур центра, то в худшую сторону. Даже к концу 1999 г. большая часть губернаторов принадлежала к поколению целиком советскому, лишь менее трети их (31,5%) было моложе 50 лет. В целом «шестидесятилетних» (60 лет и старше) 31,5%, «пятидесятилетних» (50–59 лет) — 37,1%, «сорокалетних (40–49 лет) — 27% и «тридцатилетних» (до 40 лет) — 4,5%. Практически все они, даже самые молодые (за единственным исключением), при этом были членами коммунистической партии. Но самое существенное то, что почти все они (опять же — даже некоторые из наиболее молодых) принадлежали до 1991 г. к советско-коммунистической номенклатуре — 91%, причем 60% — областного уровня.