Возмездие

    — Ключ! — заорал один из офицеров на Фрибе. — Где ключ?!

    В кабинет в сопровождении Крюгера вошел, улыбаясь, группенфюрер Вольф.

    — Ну вот мы и встретились снова, профессор… Обыщите его!

    Но гестаповцы не успели: хрустнула во рту Фрибе ампула — и доктор стал медленно оседать на пол.

    — Цианистый калий… Болваны! — сказал в сердцах Вольф. — Старого человека не можете взять…

    Вольф обернулся и увидел в открытых дверях рентгенкабинета фрейлейн Анну. Гестаповцы бросились к ней.

    Анна вздохнула, вскинула голову и нажала какую-то кнопку. Раздался оглушительный взрыв. Зазвенели стекла, посыпалась штукатурка, и все заволокло известковой пылью.

    Вольф, которого взрывом отшвырнуло к стене, медленно поднимался, вытирая кровь с разбитой губы…

    В Рудных горах все заметено глубоким и чистым до голубизны снегом. По тропинке бежала Катя Ярцева, в телогрейке и шапке, из-под которой выбивалась непокорная каштановая прядь. Решила срезать угол напрямую к командирской землянке — и утонула в снегу.

    — Куда тебя черти несут? — помогает ей выбраться из снега Ерофеев.

    — Не к тебе, конечно…

    — Ну тогда не спеши, начальство совещается.

    — Пусти, у меня срочная радиограмма из Берлина!

    — Из Берлина?.. Тогда проходи.

    Млынский поднял голову и нахмурился, словно ждал тяжелой вести.

    — Шифровка от Фрибе, — сказала Катя. — Сеанс связи вне расписания, товарищ полковник.

    — Читай.

    — Сейчас… — Катя шмыгает носом, вздыхает и начинает читать шифровку: — «Первое. Карасева встречайте, как было условлено. Второе. Нами перехвачена директива управления имперской безопасности о подготовке в соответствии с приказом Гитлера перебазирования компонентов для атомного оружия и производства сверхмощных ракет в Альпы, где намечается создание укрепрайона для обеспечения работ по «оружию возмездия». Руководят операциями Вольф и генерал Хорн. Третье. Над нами установлена плотная опека гестапо. Рация Марты законсервирована. Просим передать в Москву: все связи с нами прекращаются… Эта передача — последняя. Прощайте. Анна и Алексей».

    Все молчали. Только ветер свистел за дверью.

    — У них был сын, — сказал подполковник Канин.—

    Командир подводной лодки на Севере. Они так и не узнали, что он не вернулся на базу полгода назад…

    Млынский повернулся к Хвату.

    — Готовь отряд к переходу через границу, Виктор Сергеевич. Нельзя позволить им окопаться в Альпах. Эти фанатики могут утащить за собой в могилу еще сотни тысяч человеческих жизней. Приказ Карасеву и Шум-скому: во что бы то ни стало узнать маршрут и время перебазирования. Данные, полученные от Фрибе, передать немедленно в Центр.

    В больничной палате, у стены, стоит железная койка. На койке лежит рыжий шарфюрер. Голова его перевязана, виден только нос и один глаз. В вену обнаженной руки введена игла, тонкий шланг от которой тянется к капельнице. Шарфюрер без сознания. Дыхание прерывистое, хриплое… Рядом — медицинская сестра. Она в длинном сером платье с белым передничком и в скрывающей ее волосы накрахмаленной косынке с красным крестиком. Тут же стоят группенфюрер Вольф и Крюгер. Оба, вздохнув, выходят из палаты.

    В узком коридоре эсэсовцы волокут навстречу им окровавленного человека, в котором с трудом можно узнать одного из активистов антифашистского комитета.

    Вольф в сопровождении Крюгера входит в камеру — просторную комнату без окон, с крашенными масляной краской стенами.

    Посреди камеры, залитой ярким светом, сидит привязанный к железному стулу Кунц. Два верзилы в серых халатах вытянулись при появлении Вольфа. Группенфюрер кивком указал им на дверь. Склонился к Кунцу, произнес доверительно:

    — Кунц, вы уже десять лет скитаетесь по лагерям и тюрьмам. Не пора ли взяться за ум? Вы же немец, Кунц, стопроцентный немец. Неужели вам безразлична судьба вашей родины?

    — Нет, группенфюрер. Не безразлична. — Кунц тяжело вздохнул. — И я надеюсь… я уверен, что скоро ее очистят от фашистской заразы… от вас.

    — Ну-у, ты не доживешь до этого, Кунц. Как член ЦК компартии, ты, несомненно, связан с подпольем. Кто организует диверсии и убийства наших людей в «Доре»? Скажи — никто не узнает об этом, и я найду возможность облегчить твою участь. — Вольф взглянул на Крюгера, и тот подал фотографии Шумского, Карасева и Гелены. Вольф поднес фотографии к глазам Кунца. — Ты знаешь этих людей? Да или нет?

    — Сделка не состоится, группенфюрер. Я не предатель, — отвернулся Кунц.

    — К утру выбейте из него показания. Если будет молчать — расстреляйте, — сказал Вольф, вызвав в камеру верзил в серых халатах.

    В огромном тоннеле-зале, вырубленном в скале, стоит колонна крытых грузовиков. На них заключенные «Доры» грузят оборудование: упакованные в ящики станки, приборы, инструменты…

    В сопровождении двух эсэсовцев вдоль колонны идут Крюгер, мордастый представитель строительного управления СС и подполковник Бютцов.

    — Половина машин изношена до предела, — докладывает представитель строительного управления Крюгеру. — У большинства грузовиков необходимо переоборудовать тормозные системы для движения по горным дорогам.

    — Завтра к вечеру все работы должны быть закончены, — говорит безапелляционно Крюгер. — Это приказ группенфюрера Вольфа!

    Бютцов замечает Шумского, который вместе с другими заключенными вталкивает в кузов грузовика тяжелый продолговатый ящик.

    — Вы что, ослепли?! — кричит Бютцов. — Извините, штандартенфюрер… — Он отходит от Крюгера. — Здесь же ясно написано — не кантовать! Кто старший?

    — Я! — вытягивается Шумский.

    — Мильх! Идите сюда! — Бютцов отводит Шумского за высокий борт грузовика. — Сегодня па рассвете расстрелян Кунц… Документы у вас?

    — Да.

    Шумский незаметно передал Бютцову сверток.

    — Надо уходить отсюда, — сказал тот. — У меня в машине — тайник.

    — Нужен маршрут колонны, Бютцов. Уйти можно только с маршрутом этой проклятой колонны.

    Пасмурный вечер. Во дворе под навесом стояло несколько легковых машин. Бютцов огляделся и присел перед радиатором спортивной машины, стоявшей рядом с его серым «Хорьхом».

    Отошел он от нее как раз вовремя: к машине приближался Крюгер.

    Бютцов сел за руль, неторопливо натянул перчатки, а Крюгер тем временем безуспешно пытался завести свою машину.

    Бютцов опустил стекло и спросил:

    — Вы в город, штандартенфюрер?

    — Да… Чертов бензопровод!

    — Садитесь, я подвезу.

    — Пожалуй, — после секундного колебания согласился Крюгер.

    Бютцов вывел машину из ворот лагеря. Охранник козырнул на прощание.

    Крюгер достал сигарету. Бютцов предупредительно щелкнул зажигалкой.

    — Три тысячи грузовиков, — сказал озабоченно Бютцов, — и половина нуждается в капитальном ремонте… Непременно попадем где-нибудь под бомбежку.

    — Будем двигаться только ночью.

    — А днем? Где мы укроем такую армаду?

    — Не волнуйтесь, Бютцов, укроем. Я сам выбирал места для стоянок. Кроме того, передвигаться будем отдельными колоннами. Мы с вами идем в головной.

    — Что ж, будем надеяться, все обойдется. — Бютцов помолчал. — Работать становится все трудней и опасней… Нашли, кто убил шарфюрера?

    — Убил? К счастью, этому рыжему повезло: он жив и, я думаю, скоро сможет сам рассказать, как было дело.

    Бютцов кивнул.

    На перекрестке он повернул налево.

    — Вы не туда свернули, подполковник… — сказал Крюгер и обернулся…

    В этот момент Бютцов оглушил его рукоятью пистолета.

    Карасев вел машину по автостраде, вглядываясь в туманную вечернюю муть. Неподалеку от стрелки — указателя на Лейпциг он заметил на обочине серый «Хорьх». Машина была поднята домкратом, и какой-то человек в офицерской шинели возился с колесом.

    Карасев подъехал ближе. Это был подполковник Бютцов. Карасев вышел из машины.