Остров - 2

— Уважаемый, а с чего вы решили, что виноваты тёмные?

— С чего?! А с того, вьюнош, что это они в Долине живут! И нечисть они подняли! И теперича она к нам лезеть!

— И часто лезет?

— А и если не часто? На соседей, вон, три десятка костяков наслали! Еле отбилися! А ежели больше нашлють?! А на нас? А ты ещё и…

— Хватит! — это правильно, что мы здесь остановились. Это, я бы сказал, оч-чень правильно. Похоже, кто-то в деревнях мозги промывает. Вот только почему Кастониус промолчал, а? И почему я сам о таком не подумал? Догадался же, что по плану резня должна была быть. А ведь просто так её не начнёшь, её подготовить надо. Причём с обеих сторон, чтобы быстро не утихла! Вот тормоз!

— Мал ишшо на старших кричать!

— Мал, говориш-ш-шь? Тебе с-с-сколько лет, вьюнош-ш? Дес-с-сятков ш-шесть? С-сопляк! — блин! Партнёр, что у нас с голосом?! Второй раз уже!.. Потом!.. Так, спокойно. Делаем шарики. Ага. Заметили. Поняли. Хорошие мальчики, сообразительные. Даже если нас сейчас по голове стукнуть, всё равно большой бум будет. Особенно если стукнуть. Во-от. А теперь продолжим.

В установившейся в единственной комнате общинного дома мёртвой тишине пришлый маг, небрежно поигрывающий двумя огненными шарами, медленно поднялся из-за стола и обвёл собравшихся пустыми глазами. Под его мёртвым взглядом успевшие вскочить осторожно опускались на свои места, стараясь не издать при этом ни звука. Староста, уже было примерившийся приложить чужака тяжёлой глиняной кружкой по темени, замер, старательно изображая из себя статую, а когда внимание Людоеда обратилось на него, инстинктивно дёрнулся, пытаясь нырнуть под стол, и опять застыл.

Оглядев получившуюся композицию, Казус оскалился:

— Я вот думаю, если сделать из вас, уважаемый Нырок, статую и поставить в саду моего дома, получится очень даже… м-м-м… неплохо. А? Что скажете? — затем, подождав немного и не услышав никакого ответа, кроме невнятного мычания, обернулся к остальным:

— Надеюсь, уважаемые, все успокоились?.. Вот и хорошо. Тогда давайте продолжим, — он, не убирая шаров, сел на своё место. — Прежде всего о возрасте. Если кто-то из присутствующих считает, что он старше меня, — тяжёлый взгляд прошёлся по старикам, — он ошибается. Это первое. Нежить в Сизой Долине разбудили не тёмные. Это сделал один из жрецов-отступников. Это второе. Ну, и третье: убить вас всех я могу и без шариков. Причём намного быстрее. Поэтому давайте просто поговорим. Без глупостей.

Около минуты никто не двигался, затем на дальнем конце стола кашлянули, скрипнула скамья, чья-то рука потянулась к недопитой кружке и тут же отдёрнулась. Спустя ещё немного времени осмелился заговорить староста:

— Эм, уважаемый Людоед, а можно, я, эм, сяду?

— Конечно, садитесь, уважаемый Нырок, — в голосе Каса прозвучала лёгкая насмешка. — И руку можете опустить… Вот так, да… А теперь, — шары наконец-то впитались в ладони, что вызвало всеобщий облегчённый вздох, — уважаемые, я повторю свой вопрос: с чего вы решили, что во всём виноваты тёмные?

— Партнёр, это судьба.

— Ты о чём?

— О ком. О старых пер…х, которых хлебом не корми — дай поскандалить. В Новом Лагере был, в городском совете был, здесь, вон, тоже сидит, рожу кривит.

— А ты сам каким был? Ну, там, у себя?

— Хм… Как тебе сказать…

— Да никак. Я уже сам понял.

— Н-да?

— Угу. Ты и сейчас такой же. Можно ведь было всё тихо сделать. Ну, поорал бы этот, повозмущался… А мы бы пока рыбку погрызли. А ты — кулаком стучать!

— А чё этот сопляк тут разорался?!

— А тебе сколько?

— Ну, если со здешним считать, восемьдесят семь скоро.

— Н-да. Старый… как ты там сказал?

— Бли-и-ин!.. Знаешь, партнёр, когда мы встретились, ты таким хорошим мальчиком был! Умный, вежливый…

Хм. «Умный, вежливый». Знать бы, каким я был… Судя по тому связнику, по меньшей мере вредным. Иначе бы меня так не «любили». И не боялись. Зурга спросить, что ли, если его не увезли? И про имя?.. Не, не хочется. Кого бы другого ещё можно, а эту дрянь… Ладно, как партнёр говорит, лирика это всё. Что там местные? Шевелятся помаленьку? Угу. А мы, оказывается, рыбку грызём! Вку-у-усно! И правильно. Пиво нам всё равно до гоблина, а вот пожевать что-нибудь… Кончилась? Ничего, на блюде… м-м-м… да, вот эта. Угу. Вот мы сейчас…

— Эм, уважаемый Людоед… — хм, неужели ожил? Да, действительно. Ну что ж, послушаем.

— Говорите, уважаемый Нырок.

— Эм, вы сказали, что в Долине жрец-отступник, это, ну… — что «ну»? Мы что, мысли твои читать должны? Мнешься, как светлая на первом свидании… Что?.. М-м-м… Нет, просто в голове всплыло… Ну-у-у, может, и встречался… Да не помню я! Вспомню — расскажу. Честно… Да уж всяко не как у твоих негритянок…

Староста смотрел, как маг чистит очередную рыбёшку, и всё никак не мог решиться задать вопрос. Характер у этого пришлого, если вспомнить, как он на Кормщика взъелся, тот ещё. А там и причина-то была совсем пустяковая! Выглядит этот маг молодым! Кто ж знает, что он старый? Если не врёт… Хотя зачем ему врать-то? Магов и молодых уважают. А уж тех, которые работорговцев гнобят… Но об этом можно было подумать и потом, сейчас же Нырка беспокоило, что вопрос его могут понять как недоверие к словам гостя. Вот этот самый гость и может. И обидится. На всю деревню. И промолчать уже не получится, раз уж начал…

Очевидно, маг понял затруднения старосты, потому что усмехнулся как-то криво и не отрываясь от приглянувшейся ему рыбёшки начал рассказывать:

— Был я в Сизой Долине. И алтарь Ушедшего видел. Тот, из-за которого нежить расплодилась.

— Я ж грил — тёмные! — опять вскинулся уже отошедший от испуга Кормщик.

— Пороли тебя мало, — с какой-то ленцой в голосе бросил чужак. — До седин дожил, а что старших не перебивают, так и не понял, — затем сунул в рот выдранный плавник, обсосал его, и продолжил:

— И отступника того видел. Алтари Ушедшего — они такие. Кто их разбудит, от себя не отпускают, своими жрецами делают. Нежитью. Ну, а те уже костяков поднимать начинают.

— И что? — не выдержал кто-то из слушателей, не дождавшись продолжения.

— А ничего, — лениво отозвался маг. — Жреца упокоили, костяков большей частью перебили. И ушли. Раненых выносить надо было.

— А тёмные? — продолжил допытываться тот же голос.

— А нету там больше тёмных, — чужак отложил недочищенную рыбёшку и уткнулся взглядом в стол. — Выели их. Всех, — он схватил кружку и допил не отрываясь. — Заходишь в деревню — а там тихо. И пусто. И так по всей долине.

В общинном доме опять повисла тишина: вражда враждой, а подобной участи тёмным не желал никто. Люди бросали друг на друга короткие взгляды и по примеру гостя утыкались глазами в столешницу. Говорить никому не хотелось. Даже скандальный старик хмуро высматривал что-то на дне своей кружки. Наконец маг, разжав стиснутые до побеления костяшек кулаки, глухо спросил:

— Там ещё осталось? В бочонке?

— Есть идеи?

— Угу. Бегуна оставляем здесь, двоих — в патруль по окрестностям, а с остальными пробежимся до этой… как её…

— Лигуновки.

— Она самая.

— А если этого козла там нет?

— Ксиву покажем. Или просто спросим, куда эта гоблова отрыжка делась.

— Смотрителю сообщить придётся.

— Угу. Сейчас дойдём до наших и свяжемся.

Кастониусу надо что-нибудь оторвать. Что-нибудь лишнее, вроде головы. А нам надрать задницу. За тупость. Вот почему, блин, не подумали, что кто-то может в деревнях гадить, а?! Ладно партнёр. Он память потерял. А я? Ведь маячило же смутно на периферии что-то этакое! Раз есть поселения вдали от городов, так и долгорясые должны быть! Браки заключать, покойников хоронить… За каждым делом ведь в городской храм не набегаешься! Н-да-а-а, не гожусь я в правители. А в кого гожусь? Хм-м-м? В бароны? А они тут бывают? Что-то из всех титулов я только про герцогов слышал, королей, императоров и ещё графов. Может, и бароны есть. Только, опять же, баронством управлять надо. Другими словами, тоже геморрой. И подданные. Как у нас говорили — лишний состав. Не, на фиг…