Тени забытых земель

Почтительно поклонившись, Андреас покинул дом настоятеля. На душе было тяжело — подобного разговора он никак не ожидал. Конечно, когда в Лаеже Андреас прочитал письмо родителей, в котором они сообщали сыну о том, что у него появилась невеста, и оттого новоявленному жениху следует покинуть монастырь — тогда у него не возникло ни малейших сомнений в том, что делать этого не стоит, но вот сейчас…

Андреас понимал, что его место — здесь, и уходить отсюда по своей воле он не станет, но ему могут приказать это сделать, и тогда неизвестно, как он поступит… Светлый Единый, ну зачем такие сложности человеку, который искренне желает остаться в обители?! Возможно, просто следует во всем положиться на волю Небес и думать о том, что пути Господи неисповедимы…

В трапезной братья коротко рассказали Андреасу о том, что им стало известно со слов тех троих, что сумели добраться до монастыря. Старатели, придя в себя, не стали скупиться на подробности. Оказывается, из Запретных земель к монастырю направлялся чуть ли не отряд численностью в двадцать человек: одни из них ранее мыли золото на какой-то небольшой речке, другие неподалеку от них добывали опалы. Неизвестно, сколько времени люди были на той речке, и сколько ценностей успели добыть, но в какое-то время все засобирались домой. Почему? А разве непонятно? В этой речке кого только не водится, и все не прочь отведать человечинку…

К сожалению, за несколько дней пути отряд потерял троих человек, а когда до монастыря осталось пройти совсем немного — вот тогда на них напали сатиры, и у людей создалось впечатление, что эти существа словно несколько не в себе. Конечно, старателям и раньше было известно, что сатиры — это хитрые, похотливые и задиристые существа, которые любят устраивать злые каверзы людям, но сейчас о шутках и речи не было. Четверо сатиров просто-напросто накинулись на вооруженных людей, те дали должный отпор, только вот сатиры, несмотря на полученные ранения, и не думали отступать: такое впечатление, что главным для них была смерть человека. Вначале старатели воевали с козлоногими на равных, и даже положили двоих из них. Потом поняли, что на сатиров словно не действуют боль и ранения, и осознание этого покосило людей, да и оставалось их все меньше и меньше…

В общем, как оставшиеся в живых старатели добежали до ворот монастыря, из каких последних сил — этого они и сами не могут сказать, и отчего сатиры оставили их в живых — тоже не знают. Зато им хорошо понятно другое: больше в Запретные земли ни один из них не ступит и ногой!

Сейчас эти выжившие находятся в лазарете для приезжих, и пугают жуткими страшилками тех, кто только собирается уйти в те опасные места, а собрались вокруг этих троих, считай, все. Ничего, пусть эти трое даже приврут немного — может, кое-кто из слушающих их людей раздумает идти в негостеприимные земли.

— Ты как думаешь, отчего сатиры накинулись на старателей? — поинтересовался Андреас у брата Титуса, когда они оба шли к калитке в стене. — Пакости раньше строили — кто ж спорит? но вот чтоб самим убивать — раньше такого не случалось. К тому же четыре сатира разом, в одной компании — это уже перебор! Они обычно ходят поодиночке, самое большее — вдвоем…

— Да чего там думать, и так все ясно… — неохотно отозвался брат Титус. — Если судить по словам спасшихся, то все сатиры находились под дурью, то бишь под варом, а иначе козлоногие не сунулись бы к вооруженным людям. Ты ж в курсе, что некоторые обитатели тех мест без этой дряни обходиться уже не могут. И потом, всем известно, что вар на жителей Запретных земель действует так, что многие из них, придя в себя, напрочь забывают обо всем, что с ними было. Некоторые даже имя свое вспомнить не могут, и родню в глаза не узнают, причем у многих такие провалы в памяти уже никогда не восстанавливаются.

— Я никак понять не могу: откуда в Запретных землях появляется вар? Мы ж его изымаем полностью! Камни Святого Кармиана не обмануть…

— Может, камни и не обмануть, но то, что вар каким-то образом попадает в Запретные земли — это любому ясно. Только вот узнать бы еще, как…

— Все равно мне непонятна причина нападения.

— А вот мне в этом случае все понятно: сатиры охотились за тем, что старатели успели добыть — золото там, или камни, или еще что ценное…Самим в земле копаться неохота, как говорится, не царское это дело, а дурь на что-то покупать надо. Естественно, что золото и камни ценятся не только среди людей, то и там… — брат Титус неопределенно кивнул головой в сторону Запретных земель. — Вот потому и охотятся на людей, а те, естественно, не хотят отдавать заработанное потом и кровью, а обитатели Запретных земель вряд ли будут кого-то жалеть. Недаром в последнее время из тех мест старателей выходит все меньше и меньше. Да что тебе об этом говорить, ты и сам обо всем знаешь.

Тут брат Титус прав, монахам уже были известны расценки на вар, существующие в Запретных землях. Надо сказать, что цифры там были весьма впечатляющие, и о том, что кое-кто из тамошних обитателей убивает старателей, чтоб забрать добытое ими и сменять это на вар — об этом братья-кармианцы хорошо знают.

— Мир вам, братья! — приветствовал молодых людей брат Ютус, который в это время подметал монастырский двор. — С чем пожаловали?

— Отец Маркус велел переговорить с тем парнем, что вчера гонял тебя за мной… — усмехнулся Андреас. — Кажется, этот настырный тип тебя и сегодня побеспокоил?

— Верно, некоторым хамам так и тянет сказать — «изыди»! — брат Ютус отставил метлу в сторону. — Этот грешник, что второй день стучит в монастырские ворота, как раз из таких, кому хочется, благословясь, заехать в лоб. Ладно, отставим в сторону личные отношения и греховные помыслы. Значит так, братья: я сейчас вас выпущу, но отходить далеко от калитки вы не должны.

Да, монастырский устав строг, и его следует безропотно придерживаться. В обители было несколько монахов, в обязанности которых входило общаться со странниками, приносить им еду, ухаживать за больными, наводить порядок… Что же касается остальных братьев, то общение с мирянами у них было ограничено.

Тем временем брат Ютус продолжал:

— Отец Маркус разрешил вам только выйти за ворота, и не более того. Если что, зовите — уж очень мне рожа у этого парня не нравится — прохиндей, любому старается без мыла кое-куда влезть… А я пока тут вас обожду, со своей собачкой… Пушок, малыш, сюда! — голос у брата Ютуса стал чуть ли не сюсюкающим. — Не заставляй себя ждать, крошка…

Из-за домика привратника показался огромный лохматый пес ростом с хорошего теленка, и неторопливо побежал к хозяину. Андреас с трудом сдержал улыбку, глядя на то, как этот большой зверь только что не повизгивает от удовольствия, когда хозяин треплет его по загривку. Именно такие вот громадины и бегали в ночное время по монастырю, и любого незваного гостя встреча в темноте с подобным Пушком могла довести если не до инфаркта, то до полной невменяемости. Во всяком случае, заикание до конца жизни многим было обеспечено.

— Идите, братья… — брат Ютус, придерживая Пушка, который, встав на задние лапы, пытался облизать его лицо, — идите, только учтите, что время на посещение мирян у нас в обители ограничено.

Когда Андреас с братом Титусом вышли из калитки, то сразу привлекли к себе общее внимание, и не прошло и минуты, как подле них появился Журмер. Впрочем, к тому времени вокруг двух монахов собрались чуть ли не все те, кто собирается идти в Запретные земли. Хорошо еще, что эти люди стояли несколько в отдалении, но им, конечно, были хорошо слышны все разговоры.

— Приятель! — радостно возопил Журмер, расталкивая людей и только что не раскидывая руки для объятий, но Андреас остановил столь бурное проявление чувств.

— Для чего ты меня вчера хотел видеть? Что случилось?

— Адриан, друг, зачем сразу говорить о делах? Давай пойдем, посидим…

— Извини, но на это совсем нет времени, у меня всего четверть часа для разговора с тобой. Я еще вчера говорил, что у нас здесь установлены очень строгие правила, в том числе и для общения с путниками. Так что я тебя слушаю.