Страница 4 из 43
Она с улыбкой ждала его. Затем сделала несколько шагов. Волны угасали у ее ног. Патрик шел теперь рядом с ней.
Когда она легла в тени камней, Патрик Редферн сел рядом с ней на гальку.
Не произнеся ни единого слова, Кристина Редферн встала и ушла в отель.
После ее ухода наступила неловкая тишина.
Первой заговорила Эмиль Брустер.
— Какое безобразие, — заявила она. — Кристина прелестная молодая женщина, и женаты они всего лишь год или два!
— Особа из Шимлы, о которой я только что говорил, — вставил майор, — заставила развестись несколько совершенно благополучных супружеских пар.
— Мне кажется, — продолжала Эмили Брустер, — что некоторые женщины получают удовольствие, внося раздор в счастливую семейную жизнь других.
Чуть помолчав, она добавила:
— Патрик Редферн — глупец!
Эркюль Пуаро не принимал участия в разговоре. Отведя взгляд от Патрика Редферна и Арлены Стюарт, он созерцал пляж.
Мисс Брустер вспомнила о своем желании покататься на лодке и ушла.
После ее ухода, снедаемый любопытством майор Барри устремил на Пуаро свои выпученные глаза, наводящие на мысль об огромном крыжовнике.
— Ну как, Пуаро, что скажете? — спросил он. — Вы все молчите! Каково ваше мнение о прекрасной сирене? Лакомый кусочек, не правда ли?
— Может быть, — ответил Пуаро, — я не могу ничего сказать.
— Ну-ну, давайте по-честному! Знаем мы вас, французов!
— Я не француз, — довольно сухо заметил Пуаро.
— Но не будете же вы меня убеждать, что вы некомпетентны, когда речь идет о красивой молодой женщине! Что вы о ней думаете?
— Она не так уж и молода.
— Какое это имеет значение? Женщине столько лет, на сколько она выглядит. По моему мнению, ей еще нечего стыдиться своего возраста…
— Она красива, согласен! — сказал Пуаро. — Но красота — это еще не все. Все головы, за исключением одной, повернулись в ее сторону, когда она появилась на пляже, не из-за ее красоты…
— А потому, что в ней что-то есть, а? «Изюминка», верно?
Пуаро молчал. Майор проследил за его взглядом и спросил:
— Что это вас там так заинтересовало?
— Исключение, — ответил Пуаро. — Человек, который не повернул головы, когда она шла по пляжу.
Загорелому блондину, удостоившемуся внимания Пуаро, было лет сорок. Сидя на песке, он курил трубку и читал «Таймс».
— Да ведь это ее муж! — воскликнул майор. — Это Маршалл!
— Я знаю, — промолвил Пуаро.
Майор издал негромкий смешок, похожий на кудахтанье. Будучи холостяком, он разделял мужей на три категории: «препятствия», «помехи» и «ширмы».
— На вид он ничего, — заключил майор. — Из уравновешенных. Интересно, принесли ли мой «Таймс»…
Он встал и направился к отелю.
Пуаро повернул голову в сторону Стефена Лейна. Пастор смотрел на Арлену Маршалл и Патрика Редферна. Его глаза встретились с глазами Пуаро.
— Эта женщина — исчадие ада, — процедил он. — Вы так не думаете?
— Трудно сказать, — медленно произнес Пуаро.
Глаза Стефена горели мистическим огнем.
2
Когда Розамунда Дарнли села рядом с Эркюлем Пуаро, он не стал скрывать своего удовольствия.
Впоследствии Пуаро сам признался, что он испытывал перед Розамундой Дарнли больше восхищения, чем перед любой другой женщиной в мире. Ему нравились ее врожденное благородство, ее грациозный силуэт, царственная посадка головы, уложенные ровными блестящими волнами темные волосы и очарование лукавой улыбки. Темно-синее платье, отделанное белым, было того самого простенького покроя, за которым стоят большие деньги. Розамунда Дарнли, владелица фирмы «Роз Монд», была одним из лучших модельеров Лондона.
— Честно говоря, мне здесь не нравится, — сказала она. — Вот я и думаю, что я здесь делаю?
— Но ведь это не первый ваш приезд сюда?
— Верно. Я уже приезжала в этот отель два года тому назад на Пасху. Тогда здесь было меньше народа.
Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на нее и мягко произнес:
— У вас что-то не ладится. Или я ошибаюсь?
Она отрицательно покачала головой. Опустив глаза, она вздохнула:
— Я увидела привидение. Вот что со мной!
— Привидение?
— Да!
— Какое? Кто вам привиделся?
— Я сама.
— А! — воскликнул Пуаро и ласково спросил:
— Вам причинили боль?
— Огромную. Вы знаете, когда возвращаешься в прошлое…
Отдавшись своим мыслям, она на время умолкла и потом продолжила:
— Вообразите себе мое детство! Вы, конечно, не сможете, потому что вы не англичанин…
— Я все же попробую, — сказал Пуаро. — У вас было очень… очень английское детство?
— Более английское, чем вы думаете. Сельская местность, большой старый дом, лошади, собаки, прогулки под дождем, горящие дрова в камине, садовые яблоки, нехватка денег, дешевенькие платья, запущенный сад…
— И вам захотелось вернуться в прошлое?
Она покачала головой.
— В прошлое не вернешься. Никогда! Но, если бы это было возможно, мне бы хотелось избрать другой жизненный путь.
— Меня удивляют ваши слова, — сказал Пуаро.
— Меня тоже, — ответила она.
Они вместе засмеялись.
— Во время моей молодости, — начал рассказывать Пуаро, — такие далекие времена — существовала забавная игра. Вас спрашивали: «Если бы вы были не вы, кем бы вы хотели быть?» Ответ писали в дамские альбомы, обтянутые красивой синей кожей с золотым обрезом. Ответить на этот вопрос бывало так непросто! — Не сомневаюсь, — согласилась Розамунда. — Нельзя же захотеть превратиться в диктатора или принцессу королевской крови. А друзей знаешь слишком хорошо! Помнится, я однажды познакомилась с очаровательной парой. Они производили впечатление, что продолжают нежно любить друг друга даже после долгих лет брака. Каждый из них окружал другого непрестанным вниманием, и я позавидовала счастливой участи этой женщины. Если бы это оказалось возможным, я с большой радостью поменялась бы с нею местами. Позже я узнала, что вот уже одиннадцать лет, как эти двое, оставаясь наедине, не говорят друг другу ни единого слова.
Она вновь засмеялась и заключила:
— Мораль этой истории: никому не завидуйте!
Немного помолчав, Пуаро сказал:
— И все же, мадемуазель, у вас должно быть много завистников.
— Разумеется, — ответила Розамунда.
Подумав, она добавила с иронической улыбкой:
— Конечно, я из числа преуспевающих женщин. Моя работа дает мне моральное — творческое — удовлетворение, и одновременно приносит мне все финансовые блага. Я зарабатываю много денег, я не уродлива и мне есть, что сказать…
Помолчав несколько секунд, она еще шире улыбнулась и закончила:
— Зато у меня нет мужа! В этом плане я потерпела фиаско…
— Если вы не вышли замуж, то лишь потому, что мужчины не умеют выражать словами свои чувства, — галантно заметил Пуаро. — Вы остались незамужней, не будучи к тому вынужденной, а по собственному выбору.
— Вот вы мне это говорите, а сами, в глубине души, думаете, что женщина может быть счастлива, только если у нее есть муж и дети.
— Обзавестись мужем и детьми — это общий удел всех женщин, — с живостью возразил Пуаро, — тогда как добиться славы и достичь высокого социального положения доступно лишь одной женщине из ста, даже из тысячи!
Розамунда сделала гримаску.
— Тем не менее, я всего лишь невезучая старая дева! И сейчас меня это угнетает. Я была бы намного счастливее, живя на гроши с неотесанным мужем и сворой детей, путающихся у меня под ногами! Вы со мной согласны?
Пуаро поклонился:
— Если это ваше мнение, то оно и мое.
Она расхохоталась, и хорошее настроение вернулось к ней.
— Как бы то ни было, месье Пуаро, — сказала она, закуривая сигарету, — вы умеете разговаривать с женщинами. Я чувствую себя теперь полностью расположенной защищать — даже от вас, если пожелаете, — позицию работающей женщины. Если задуматься, то вы правы! Мне повезло… и я это хорошо знаю!