Страница 21 из 50
— Может быть, что-нибудь отвлекло ее внимание? — предположил Дэрмот.
— Не исключено, но я все же думаю, что это явилось следствием ее усталости в тот вечер.
Несколько минут прошло в молчании. Дэрмот Крэддок выглянул в окно, откуда открывался довольно мрачный вид на леса, окружавшие Госсингтон-холл. Затем он посмотрел на картины на стене и наконец перевел взгляд на Джейсона Радда. На лице кинорежиссера было написано вежливое понимание и ничего больше. Никаких указаний на его подлинные чувства. Он казался спокойным и прекрасно владевшим собой человеком, но, по мнению Крэддока, все это могло быть только маской. Нет, подумал Дэрмот, никому не удастся вытянуть из него ничего, не открыв своих собственных карт. И Дэрмот принял решение — он сделает именно так.
— Не приходило ли вам в голову, мистер Радд, что смерть Хеси Бедкок в некотором роде могла оказаться случайной? Что, если предполагаемой жертвой была ваша жена.
Снова наступило молчание. Лицо Джейсона Радда совершенно не изменилось. Дэрмот ждал. Наконец Джейсон Радд издал глубокий вздох облегчения.
— Да, — спокойно сказал он, — вы абсолютно правы, старший инспектор. Я был уверен в этом с самого начала.
— Но ведь вы ничего не сказали об этом ни инспектору Корнишу, ни на дознании?
— Нет.
— Почему, мистер Радд?
— Я мог бы ответить вам (и это было бы достаточно убедительным), что у меня не было никаких доказательств Факты, которые привели меня к подобному заключению, были в равной мере известны представителям закона, которые, очевидно, имеют большее право решать, нежели я. Я абсолютно ничего не знал о миссис Бедкок. У нее могли быть личные враги, кто-нибудь мог подсыпать яд ей в бокал с коктейлем в тот вечер, хотя это, казалось бы, произошло бы при очень неподходящих для такого преступления обстоятельствах. Но убийца мог избрать именно эти обстоятельства по той причине, что на таком большом приеме число присутствующих было бы значительным, и, следовательно, круг подозреваемых был бы чрезвычайно широк, что дало бы преступнику большую свободу действий. Все это так, но я хочу быть с вами откровенным, старший инспектор. Не по этой причине я хранил молчание. Я скажу вам о настоящей причине. Я не хотел, чтобы моя жена хотя бы на мгновение подумала, что она едва избежала смерти от яда.
— Благодарю вас за вашу откровенность, — сказал Дэрмот.
— Но должен сознаться, что мне все же не вполне ясны ваши мотивы.
— Нет? Возможно, это немного сложно для постороннего человека. Чтобы понять, необходимо знать Марину. Она чрезвычайно нуждается в счастье и спокойствии. В материальном отношении, ей не на что жаловаться, она прославленная актриса. Но в личной жизни она глубоко несчастна. Много раз она была уверена, что нашла свое счастье, но затем все ее надежды шли прахом. Она неспособна, мистер Крэддок, к рациональному, осторожному взгляду на жизнь. Всякий раз, вступая в новый брак, она, как ребенок, читающий забавную сказку, верила, что все будет хорошо…
— Очередная ироническая улыбка придала безобразному лицу клоуна выражение странной нежности.
— Но брак — это далеко не сказка, старший инспектор. Восторги брачной жизни не могут длиться вечно. Конечно, мы стремимся к спокойной жизни с любимым человеком, к жизни, полной любви и безоблачного счастья, но…
— Он перебил себя.
— Скажите, вы женаты, старший инспектор?
— Нет, к счастью… или к несчастью, — пробормотал тот.
— В нашем мире, в мире кино, брак — это в какой-то мере профессиональный риск. Кинозвезды часто вступают в брак. Иногда удачно, иногда неудачно, но почти никогда надолго. Исходя из этого, нельзя сказать, чтобы у Марины была какая-нибудь особенная причина для недовольства, но на человека ее темперамента такие вещи действуют очень сильно. Она сама убедила себя, что глубоко несчастлива, что у нее не будет в жизни удачи. Она неизменно стремилась к одному и тому же — к любви, счастью, преданности. Ей страстно хотелось иметь детей. Врачи говорили, что одна уже сила этого желания препятствовала его осуществлению. Один знаменитый хирург посоветовал ей усыновить ребенка. Он сказал, что приемные дети немного смягчают желание стать матерью и в результате появляется надежда на рождение собственного ребенка. Марина усыновила троих детей На время она немного успокоилась и чувствовала себя счастливой, но это, конечно, не было полным счастьем. Можете представить себе ее восхищение и радость, когда одиннадцать лет назад она вдруг узнала, что у нее будет свой ребенок. Ее восторг был совершенно неописуем. В то время у нее было хорошее здоровье, и врачи заверили ее, что все пройдет успешно. Результат оказался трагическим. Ребенок, мальчик, родился слабоумным, идиотом. Что творилось с Мариной, об этом лучше не рассказывать. Она слегла и была серьезно больна в течение многих лет, жила в санатории. Затем, хотя и медленно, все-таки выздоровела. Вскоре после выздоровления вышла за меня замуж, постепенно начала снова проявлять интерес к жизни и почувствовала, что еще может быть счастлива. Поначалу для нее было сложно заключить контракт на съемки в фильме. Многие были склонны сомневаться, сможет ли она с таким слабым здоровьем вынести напряжение съемок. Мне пришлось немало побороться за ее участие.
Губы Джейсона Радда сурово сжались.
— Ну, борьба была успешной. Начали снимать картину. Тем временем мы купили этот дом, переделали его на свой лад и въехали в него. Всего лишь две недели назад Марина говорила мне, что она счастлива и чувствует наконец, что нашла свой дом, в котором она может спокойно жить, оставив за спиной все неприятности. Мне это не очень нравилось, так как я по опыту знал, что все ее подобные надежды всегда бывали слишком оптимистическими. Но не было сомнений, что в тот момент она действительно чувствовала себя счастливой. Последние признаки ее болезни исчезли, в ней появилось спокойствие, чего я никогда не замечал прежде. Все шло прекрасно, пока… — в голосе его послышалась внезапная горечь, — пока не случилось это! Смерть, скоропостижная смерть — здесь! Само по себе это было уже достаточным потрясением. И я, конечно же, не мог рисковать… не мог допустить… чтобы Марина знала, что это было покушение на ее жизнь. Это было бы еще большим, может быть, роковым потрясением. Это могло бы привести к неизлечимой душевной болезни.
Он в упор посмотрел на Дэрмота.
— Теперь вы понимаете?
— Я понимаю ваши побуждения, — ответил Крэддок, — но простите меня, неужели вы не замечаете одной важной детали этого дела? Вы убеждены, что была совершена попытка отравить вашу жену. Но разве сейчас ее жизни не угрожает опасность? Раз отравитель потерпел неудачу, не кажется ли вам, что он может повторить покушение?
— Естественно, я думал об этом, — сказал Джейсон Радд, — но я уверен, что, будучи, так сказать, предупрежден заранее, я могу принять все меры предосторожности по обеспечению безопасности моей жены. Я буду смотреть за ней и попрошу других об этом. Но главным, я считаю, остается то, чтобы она сама не узнала об опасности, угрожающей ее жизни.
— Вы полагаете, — осторожно спросил Дэрмот, — что она не знает?
— Разумеется, нет. Она понятия не имеет.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Подобная мысль просто не пришла бы ей в голову.
— Но ведь пришла же она вам, — возразил Дэрмот.
— Я другое дело. Логически это было самым очевидным объяснением. Но моей жене чужда логика, да к тому же она просто не способна представить себе, что кто-то хочет от нее избавиться.
— Возможно, вы и правы, — медленно произнес Дэрмот, — хотя это создает нам определенные трудности. Разрешите мне задать вам еще один откровенный вопрос. Кого вы подозреваете?
— Этого я не могу вам сказать.
— Прошу прощения, мистер Радд, вы действительно не можете или просто не хотите?
— Не могу, — быстро сказал Джейсон Радд.
— Просто не могу. Мне представляется столь же невероятным, как представлялось бы моей жене, что кто-то невзлюбил ее до такой степени, чтобы совершить подобное. С другой стороны, на основе совершенно явных, очевидных фактов это единственное, о чем можно подумать.