Блестящая партия

Он снял рубашку и наклонился, чтобы стянуть сапоги.

— Страшно?

— Я ужаснулся, что ты уснешь прежде, чем я овладею тобой.

Джон взял у нее книгу и бросил на стол. Быстро раздевшись, он погасил лампу. Комната погрузилась в густую тень, которую смягчало только мерцание углей в камине.

Джорджина была в восторге от того, что Джон не мог усидеть без нее.

Джон коснулся губами ее виска.

— Сегодня не будет так больно. Я постараюсь быть осторожным.

Джорджина радовалась, ощущая его крепкое, сильное тело. Она не могла вынести никакой преграды между ними, и нетерпеливыми руками помогла ему снять ночную рубашку. Он провел языком по ее груди, и от этого прикосновения ее желание усилилось, а когда он принялся лизать и покусывать ее соски, она закричала — настолько мучительным было это ощущение.

— Какой озорной у тебя рот, — прошептала она еле слышно.

— А тебе нравится озорство, Джорджи?

— «Нравится» — это слишком слабо сказано, чтобы описать то, что я чувствую.

Джон улыбнулся в темноте, надеясь, что она не устоит перед чувственной прелюдией, которую ему так хотелось разыграть. Он поцеловал ее живот, обвел языком вокруг пупка, и когда Джорджина впилась ногтями в его плечи и застонала, он понял, что она приходит в сильное возбуждение. Тогда он провел кончиком языка по ее горячему лону. Джорджина была шокирована, но в то же время пришла в восторг. Это наслаждение казалось ей запретным, но ведь если это наслаждение, оно не может быть запретным. Удары его языка пробудили в ней темные ощущения — никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Движения губ и языка Джона действовали на нее магическим образом и пробуждали в ней плотский голод, и она корчилась и выгибалась. Она почувствовала, как в ней вспыхнуло пламя, и кончила долгими жаркими содроганиями.

На другое утро после завтрака Джорджина отправилась с Джоном и главным управляющим, которые решили побывать на всех фермах кембриджского поместья. Одетая в платье, подходящее для жизни в деревне, она беседовала с женами фермеров и их розовощекими детьми. Она видела собственными глазами, что они благоденствуют, и радовалась этому. По сравнению с бедными жителями Горной Шотландии, обитающими на огромных земельных владениях Гордонов, люди Джона просто процветали.

Позже, во время второго завтрака, Джон обсуждал с ней свои планы, как увеличить поголовье скота на более крупных фермах.

— Как приятно, когда дети смеются. Ваши люди кажутся совершенно счастливыми и довольными, Джон.

— Это не мои люди, это наши люди, — возразил он.

— «Всем моим земным имуществом я тебя наделяю», — весело сказала она.

— Я намерен выполнить мои свадебные обеты.

Она бросила на него веселый взгляд. «Особенно ту часть — о том, чтобы почитать меня своим телом».

— Я велел оседлать пару лошадей. Сегодня во второй половине дня мы объедем все наши угодья.

Пока Джорджина знакомилась с прислугой Нортхемптона, еще одного имения Расселлов, Джон ушел с главным управляющим. На другой день они с Джоном поехали верхом по имению, останавливаясь, чтобы посетить ферму каждого арендатора. Пока Джон беседовал с работниками, Джорджина разговаривала с их женами. Она чувствовала, что женщины что-то скрывают, и убедила пару фермерских жен объяснить причину своего недовольства.

Она добилась их откровенности, и вечером за обедом рассказала все Джону.

— Главный управляющий принуждает некоторых молодых женщин спать с ним. Когда один из фермеров стал возражать, он согнал с земли всю семью.

Джорджина никогда еще не видела Джона в такой ярости. Он встал из-за стола так резко, что стул упал на пол.

— Почему же работники мне ничего не сказали?

— Ты же герцог Бедфорд, Джон. У тебя такой мрачный, опасный вид, что это действует на людей устрашающе. Из-за главного управляющего мужчины не верят власти, а женщины боятся ее.

Джон вышел из дома и вернулся с младшими управляющими, чтобы поговорить с ними в библиотеке. Потом все они ушли, и Джона не было дома чуть ли не до полуночи. Джорджина уже легла спать, а Джон, когда вернулся, взял ее за руку и извинился.

— Дурацкое получилось у нас свадебное путешествие. Я прошу прощения, Джорджи.

— Ты сделал меня герцогиней Бедфорд. Благополучие наших людей — это наша общая ответственность. Не думай, пожалуйста, что ты должен отгораживать меня от неприятных или грязных вещей, которые имеют место. В моем положении есть много преимуществ; будет только справедливо, если я возьму на себя часть твоего бремени.

На другой день одна из женщин рассказала Джорджине, что произошло.

— Его светлость Бедфорд уволил этого злобного негодяя немедленно, миледи, но перед этим избил до полусмерти.

Обдумывая эти сведения, Джорджина поняла, что вовсе не удивлена. Она всегда чувствовала, что Джон способен побить человека, если для этого есть основание.

Герцог и герцогиня Бедфорд вернулись в Уоберн всего за один день до того, как младший Джон вернулся на каникулы из школы. Поскольку Джонни был необычайно умным мальчиком, его учителя решили, что ему не нужно писать экзаменационные работы, и поставили ему проходные баллы по всем предметам.

— До приезда Уильяма и Френсиса Джон будет в моем распоряжении, — сказала Джорджина по дороге в Лондон. — Мне понадобится экипаж, чтобы ездить за покупками.

Джон сдвинул темные брови.

— Надеюсь, речь идет о покупках для тебя. Мне бы не хотелось, чтобы ты портила мальчиков.

— Вздор! Я твердо намерена их испортить.

— Тебе нравится насмехаться над моей властью. Я знаю, что ты дерзкая девчонка, Джорджи, но я не позволю тебе меня тиранить, — предупредил Джон.

Джорджина напустила на себя покаянный вид.

— Обещаю выслушивать со вниманием все ваши приказания и команды, ваша светлость.

Но она так и не смогла удержаться, чтобы не бросить ему вызов, и сказала, кривя губы:

— А потом буду делать так, как мне хочется!

— Неисправимая девчонка, — пробормотал он.

Когда они приехали в дом на Расселл-сквер, Джон вышел из кареты.

— Я велю лакею сопровождать вас и носить ваши покупки.

Джорджина вздернула подбородок и сказала задиристо:

— Не уверена, что мне хватит одного лакея. Мне нужно купить очень многое.

Через несколько минут появился лакей в сопровождении горничной, которая присела в реверансе и сказала, что ее зовут Энни. Когда слуги заняли свои места в карете, Джорджина благосклонно улыбнулась им, но в глубине ее все кипело. «Если он надеется, что я буду терпеть присутствие сопровождающих, он сильно ошибается. Когда вернусь, я скажу ему, что об этом думаю!»

Следующие четыре часа Джорджина покупала книги, карты, рисовальные принадлежности, игры и головоломки.

Когда она вернулась на Расселл-сквер, Джон посмотрел на часы и нахмурился.

— Вы опоздали.

— Как это я могу опоздать, если мое время принадлежит мне? — с вызовом спросила Джорджина. — И раз уж мы об этом заговорили, я совершенно не понимаю, зачем ты велел Энни ехать со мной. Разве только чтобы она за мной шпионила?

— Джорджина, принято, чтобы леди повсюду сопровождала горничная.

— А я намерена немедленно покончить с этим обычаем. Я не ребенок, а замужняя женщина. Мне не нужны дуэньи.

Они обедали втроем. Всем было очевидно, что Джонни рад тому, что занятия в школе закончились, и он проведет лето в своем новом доме в Уоберне.

Джорджина слушала с восторгом, когда он перечислял все, что хотел сделать во время каникул. Он был также в восторге от того, что в августе ему предстояло отпраздновать свой десятый день рождения.

— А когда мы поедем домой? — с нетерпением спросил он.

Джорджина посмотрела на Джона.

— Я за то, чтобы уехать сегодня вечером.

— Я тоже! — согласился Джонни. — Можно, папа?

Джон поднял руки, показывая, что сдается.

— Поскольку я в меньшинстве, что еще мне остается делать?

— Ура! Ура!

Было уже поздно, когда они приехали в Уоберн. Джонни крепко спал на сиденье кареты. Джон отнес сына на кровать, и Джорджина помогла уложить его спать.