Блестящая партия

Вечером Джорджина попросила разрешить ей искупать двухлетнего Джорджа.

— Из тебя, Джорджина, выйдет такая преданная мать, какой мне никогда не быть, — сказала Сьюзен.

— Я действительно завидую, что у тебя столько детей, Сьюзен.

— Я недавно узнала, что у меня будет еще один, — призналась сестра. — Мне очень нравится способ, каким их зачинают, но носить их девять месяцев — дело очень утомительное. Когда я становлюсь толстой, Уильям теряет ко мне интерес.

Джорджина сочувственно вздохнула.

— Вот почему я не спешу выйти замуж. Я уж лучше подожду, пока не найду того, кто будет действительно любить меня.

— Ждать не имеет смысла, Джорджи. У всех мужчин блудливые глаза… и руки… и естество! — сообщила Сьюзен.

— Какой цинизм, и это в двадцать шесть лет!

— Завтра будет двадцать семь.

На другой день Джорджина и Джейн долго обдумывали, как устроить необычный обед в честь дня рождения Сьюзен. Они договорились с шеф-поваром, чтобы тот приготовил все ее любимые блюда. Они заказали торт с двадцатью семью свечками, нарвали ранних весенних цветов для украшения стола и договорились с кимболтонскими музыкантами, что те будут играть во время трапезы особую музыку. Они отнесли все подарки в парадную столовую и сложили грудой на длинном подсобном столе.

Уильям Монтегю вернулся с охоты и пошел наверх, чтобы умыться и переодеться. Джорджина пошла к себе и надела одно из своих новых платьев — из шелка лимонного цвета с вышитыми на нем белыми бутонами роз. Одна из камеристок ее сестры помогла ей причесаться. Джорджина выбрала жемчужные серьги, подходящие к туалету, взяла веер и поспешила сойти вниз.

— Наконец-то! — приветствовал ее Уильям в своей обычной добродушной манере.

— У нас для тебя сюрприз, — сообщила Сьюзен.

Джорджина остановилась как вкопанная на нижней ступеньке; вся ее радость растаяла, как снег под солнечными лучами. Между герцогом и герцогиней Манчестер стоял герцог Бедфорд.

Глава 20

Джорджина словно надела на лицо маску. Она напустила на себя любезный вид, который совершенно не соответствовал тому, что она чувствовала.

— Это действительно сюрприз. Я не знала, что вы пригласили к обеду гостя.

— Уоберн и Кимболтон расположены очень близко друг к другу, так что мы практически соседи, — сказал Уильям фальшивым голосом.

Френсис Расселл предложил Джорджине руку.

— Снова иду на прорыв…

— Я и не знала, что вы военный.

Это был язвительный ответ. Она прекрасно была осведомлена, что он никогда не служил в армии.

— Militat omnis amans — каждый любящий есть воин.

Джорджина приняла руку герцога и посмотрела на него.

— Это Овидий?

— Овидий, дорогая. Я удивлен, хотя и в полном восторге оттого, что вы знакомы с его откровенно чувственными сочинениями.

Френсис помог ей усесться напротив Сьюзен. Джорджина с многозначительным видом посмотрела в глаза сестре, словно желая спросить: «Что за адские муки ты пытаешься мне причинить?

Сьюзен притворилась, что не заметила ее волнения.

За обедом разговор, который поддерживали по большей части оба герцога, переходил с охоты на греблю. Уильям Монтегю имел атлетическое телосложение и был чемпионом-гребцом.

Джорджина подчеркнуто игнорировала сестру и разговаривала в основном с семилетней Джейн, которой разрешили присутствовать за праздничным обедом.

Наконец на тележке вкатили торт, Джорджина встала и зажгла на нем свечи.

— Ты должна загадать желание, мама. И если задуешь все свечи, оно осуществится.

Сьюзен поднялась и нерешительно улыбнулась.

— Ах, я совершенно не знаю, чего мне пожелать.

«Верности своего мужа!» — подумала Джорджина. Джейн с жадностью съела свой кусок торта.

— А теперь пора тебе развернуть подарки.

Она вскочила со своего места и принялась носить их с маленького столика и складывать к ногам матери.

Первый подарок, который развернула Сьюзен, был плед в темную клетку — из такой шотландки шьют мундиры Королевскому хайлендскому полку. И еще не прочитав, что написано на карточке, Сьюзен поняла, что это подарок матери.

Брат Джордж прислал пару сапог для верховой езды, которые он заказал специально для нее у Хоуби, поскольку знал, что сестра ездит верхом почти каждый день.

Потом Джейн подала матери какой-то плоский предмет.

— Ах, это рисунок Джорджи! Тот, на котором мы сидим среди цветов. Но теперь он раскрашен. Спасибо. Я буду беречь его.

Открыв подарок от своей маленькой дочки, она увидела, что это пара домашних туфель, которые Джейн вышила своими руками.

— Бабушка научила тебя вышивать, и у тебя прекрасно это получается, милочка. Большое спасибо.

— Тебе они на самом деле нравятся? — тревожно спросила Джейн.

— Они замечательные. Я сию же минуту их надену.

Джорджи не захотелось обнять сестру. «Я почти простила тебе, что ты пригласила Френсиса Расселла. Почти».

Сьюзен развернула подарок от мужа и, увидев рубиновый браслет, замерла.

— Чем я это заслужила?

«О Боже, она думает, что он подарил ей это потому, что его заела совесть… и я уверена, что она права».

— Положение герцогини имеет свои преимущества, — галантно сказал Уильям.

Наконец Сьюзен развернула последний подарок — от герцога Бедфорда. То был старинный серебряный кубок, основание которого украшала синяя ляпис-лазурь.

— Ах как красиво, Френсис. Очень вам благодарна. Я сию же минуту обновлю его.

Она сделала знак лакею, и тот наполнил кубок шампанским. Бокал Джорджины он тоже наполнил искрящимся напитком, а мужчинам налил бренди.

— Не пройти ли нам в гостиную? — сказала Сьюзен, а потом улыбнулась дочери: — Тебе пора спать, Джейн. Спасибо, что сделала обед в честь моего дня рождения таким приятным.

Джорджина почувствовала, что теряет своего единственного союзника, который был рядом с ней за обедом. Она тяжело вздохнула и пошла с Френсисом в столовую. В течение обеда в ней росло тревожное подозрение, что все это было заговором. Она ускорила шаги и поравнялась с сестрой.

— Это Уильям его пригласил, — пробормотала Сьюзен, снимая с себя всякую ответственность.

Было около десяти, и Джорджина не знала, как выдержит еще два часа до полуночи, когда сможет уйти к себе, никого не обидев. «Я должна сделать над собой усилие и быть любезной. Не хочу сидеть с мрачным видом и испортить Сьюзен день рождения».

Джорджина зевнула:

— Вечер был прекрасен, но у меня просто слипаются глаза. Я пойду спать. Желаю всем доброй ночи.

Сьюзен допила свое шампанское:

— Я тоже пойду. Доброй ночи, джентльмены.

Сестры вместе поднялись по лестнице.

— Я знаю, ты все это задумала и устроила вместе с мамой. Это была ее идея — чтобы я приехала в Кимболтон на твой день рождения, — укоризненно сказала Джорджина.

— Джорджи, мы хотим только одного — блага для тебя. Совершенно очевидно, что Френсис по тебе просто сходит с ума.

— Я тоже схожу с ума. До бешенства. Больше никогда так не делай!

— Мне нужно пойти взглянуть на детей. Доброй ночи.

Джорджина пошла в то крыло, где помещали гостей, радуясь, что она наконец-то сбежала и осталась одна. Ее гнев на сестру немного утих. «То, что сказала Сьюзен, правда. Семья хочет только того, что будет благом для меня, но во главу угла они ставят богатство и положение в обществе. Они считают, что это мой долг — выйти замуж за самого знатного человека Англии. Они не понимают, как я буду несчастна».

Джорджина сняла платье и повесила в гардероб. Сбросила с ног атласные туфельки, села на кровать, сняла подвязки и чулки. Оставшись в одной сорочке, она подошла к умывальному столику, налила воды из кувшина и стала вынимать из волос ленту. В дверь постучали.

Решив, что это кто-то из горничных Сьюзен, Джорджина обернулась. И ахнула.

— Что вы здесь делаете?

Френсис Расселл подмигнул ей.