Блестящая партия

— Как же зовут малышку? Я забыла.

Мэри хихикнула.

— Ее зовут Джорджина!

— Какое странное имя… Никак не могу его запомнить. — Джорджина вслух пересчитала детей: — Один, два, три, четыре, пять… кого-то не хватает.

— Чарлза. Папа приехал домой, и они пошли на конюшни.

— Он совсем большой — скоро ему исполнится девять лет. Сейчас он явно предпочитает мужское общество женскому.

— В этом году мне будет шесть, а на будущий год семь, — с важностью сообщила Мэри. Я примерю твою шляпу, тетя Джорджи?

Джорджина поставила Мэри на ковер, сняла с себя широкополую соломенную шляпу с красивыми присборенными атласными лентами и надела на голову племянницы.

— Вид у вас просто божественный, леди Мэри.

— Ах, благодарю тебя, леди Джорджи.

— Очень не хочется нарушать ваш взаимный обмен восторгами, но мне нужно, чтобы ты поднялась наверх и решила, какую комнату хочешь занять.

— Мы хотим розовую комнату, — сказала Мэри без малейших раздумий.

— Благодарю вас, миссис Всезнайка, — сказала Шарлотта.

— Пошли.

Джорджина взяла Мэри за руку, и они отправились за Шарлоттой.

Часом позже Джорджина кончила распаковывать веши и присоединилась к детям в детской, где они пили чай. К этому времени юный Чарлз вернулся из конюшни.

— Здравствуй, тетя Джорджи. Ты поиграешь с нами сегодня вечером?

— Конечно. А во что будем играть? В прятки?

— Нет, малышня вечно прячется так, что ее ничего не стоит найти. Мы будем играть в салки.

— Ха! Неужели ты думаешь, что сумеешь меня осалить? — с вызовом спросила Джорджина.

— Я сделаю это одним хорошим выстрелом, — заявил Чарлз, засовывая в рот половину лепешки.

— А, ну если ты хочешь пользоваться ружьем, у тебя будет несправедливое преимущество.

Мальчик подавился от смеха, и Джорджина похлопала его по спине.

— Я не люблю ежевичный джем. В нем столько зернышек, — пожаловалась Мэри, решив снова обратить на себя внимание тетки.

— Ежевичные зернышки дают волшебную силу, — сказала Джорджина, намазывая джемом лепешку Мэри.

Глаза у девочки стали большие, как блюдца.

— Мне нужна такая сила.

Сразу же изменив свое отношение к джему, девочка принялась за лепешку. Чарлз наморщил нос.

— Теплое молоко — это для малышни.

— Я сию минуту попрошу твоего папу прислать сюда эля.

Юный наследник смеялся так, что упал со стула. Едва горничная, прислуживавшая в детской, убрала со стола, Чарлз сказал:

— Досчитаю до трех, чтобы дать вам фору.

Джорджина вскочила и помчалась как ветер. Детская находилась на нижнем этаже, и вечернее солнце светило в западные окна. Она побежала по коридору, через парадную столовую, мимо библиотеки и дальше, в просторную гостиную.

Джордж Финн, граф Уинчилси, большой друг Леннокса, бывший к тому же энтузиастом игры в крикет, вышел из библиотеки посмотреть на бегущих. Он изумился при виде того, как красивая молодая леди-сорванец перелезает через спинки двух кресел в гостиной в безумном стремлении спастись от двух отчаянно кричащих детей, бегущих за ней.

— Не обращай внимания на шум, Джордж. Когда у нас гостит сестра жены, у нас всегда шум до потолка.

— Такую красавицу и я бы не отказался преследовать.

— Затруднительное положение, Джордж. Она еще не выезжает.

Граф сдвинул брови:

— Запретный плод?

— Этот плод еще не созрел, чтобы его можно было сорвать, — как видишь, леди Джорджина пока предпочитает детские игры.

— Мне повезло.

С этими словами Уинчилси протянул графу свой бокал, чтобы тот налил ему.

Вечером за столом элегантная девушка, со вкусом одетая, являла собой совершенно иное зрелище в отличие от той сорвиголовы, которая перепрыгивала через мебель в гостиной.

Когда ее представили графу Уинчилси, лицо ее озарилось улыбкой.

— Очень рада познакомиться с вами, Джордж. Буду с нетерпением ждать, когда вы научите меня бить по крикетному шару.

— Леди Джорджина, вы действительно соизволите сыграть в крикет?

— А почему бы и нет? Я играю в теннис, а когда живу в Шотландии, часто играю в гольф.

Граф был совершенно очарован этой оживленной красавицей и ловил каждое ее слово. К концу трапезы, когда с едой было покончено, и Джорджина опустила пальцы в хрустальную чашу для полоскания рук, он пробормотал:

— Ваше милое прикосновение способно обратить воду в вино. Мне даже хочется выпить эту воду.

Джорджина усмехнулась:

— Перед сном я буду мыть ноги. Может, мне велеть горничной оставить ее для вас?

На другое утро Джорджина проснулась и увидела, что Мэри лежит рядом с ней в кровати, свернувшись калачиком.

— Как ты сюда попала?

— Волшебной силой, — серьезно ответила та.

— А, после того как ты поела ежевичного джема, полагаю. Сегодня тепло и солнечно. Чем тебе хотелось бы заняться?

— Мы пойдем гулять в лес? Только мы вдвоем?

Джорджина взяла в руки пухлую ножку девочки и внимательно посмотрела на нее.

— А ты умеешь долго ходить?

— Я могу пройти много-много миль.

Джорджина коснулась большого пальца на ее ножке.

— Этот поросенок на рынок пошел. — Она коснулась следующего пальчика. — Этот поросенок дома остался. Этот поросенок мясо жарил. А у этого поросенка ничего не было, — грустно сказала она.

— Ах, бедненький поросеночек! — с искренним сочувствием вздохнула Мэри.

Джорджина выразила на своем лице не грусть, а радость.

— Этот поросенок кричал «Иии! Иии!» всю дорогу домой.

Она отпустила ножку и пощекотала девочке животик. Малышка смеялась и извивалась, подушки разлетелись во все стороны, и обе они — Джорджина и ее племянница — со смехом скатились с кровати.

Вошла горничная, которая принесла на подносе завтрак.

— Вот вы где, маленькая мисс Озорница. Няня вас обыскалась.

— Я большая, — возразила Мэри.

— Скажите няне, что она цела и невредима и что она у меня. Большие девочки проводят утро вместе.

— Хорошо, миледи.

Горничная присела в реверансе и вышла.

— Я скоро вырасту такая же большая, как ты, тетя Джорджи.

Мэри стала на цыпочки рядом с теткой. Поскольку Джорджина была невысокого роста и ей еще самой предстояло вырасти, голова Мэри пришлась как раз под ее грудью.

Вскоре эти большие девочки съели все, что было на подносе.

— Ступай оденься. Найди старую блузу, которую не жаль порвать в лесу, и не забудь надеть ботинки.

Сама Джорджина надела самое простое платье из сероватого батиста, выглядевшее довольно скучно. Не важно, если оно испачкается, — на нем грязи даже не будет заметно. Она натянула чулки и обула крепкие ботинки для прогулок. Расчесала темные локоны и распустила их по плечам.

Пара любительниц природы отправилась на прогулку и вскоре оставила сады Мэрилибон-Мэнора позади. Они стали подниматься по лесистому склону, известному под названием холм Первоцветов, и над их головами собрались тучи мелких мошек. Джорджина сорвала две ветки с густыми листьями и отдала ту, что поменьше, Мэри.

— Размахивай ею как волшебной палочкой, и мошки разлетятся… уф!

Мэри, подражая ей, махнула веткой:

— Уф! Уф! — И радостно рассмеялась. — Она и правда волшебная!

Они дошли до вершины холма Первоцветов и посмотрели вниз.

— В таких лесах, как там, внизу, обычно водятся олени. Пойдем-ка дальше потихоньку.

Полевка пробежала под большим лопухом, и Мэри восторженно пискнула. Этот звук потревожил пару белок, и бурый кролик, который ощипывал папоротник, в страхе ускакал прочь. Мэри приложила палец к губам.

— Ш-ш-ш!

Они остановились и прислушались. Джорджина услышала шум журчащей воды и крики мальчишек. Они спустились с холма и вышли из леса на луг, по которому бежал широкий ручей — приток Темзы. Два мальчика стояли на берегу с удочками в руках.

— Вот шумят-то, черт бы их побрал! — прошептала Мэри.

Джорджина знала, что это слово ее маленькая племянница не должна употреблять, но еще она знала из личного опыта, что в доме, где много детей, ругательные выражения обычно в ходу.