Голос ангельских труб

– Пошли, – сразу согласилась Лиля. – Может, яичницу сделать?

– Не нужно, только кофе.

Шибаев сидел на высоком табурете, ждал кофе. Кухня была узкая, полутемная, скучная, с крошечным узким, как бойница, окном, выходившим на красную кирпичную стену соседнего дома. Старая газовая плита, вместо стола – стойка как в баре, во всю длину кухни. Над ней до потолка шкафчики с отлетевшими ручками. Капающий кран, облезшая эмалированная раковина. Спешащий по своим делам рыжий таракан торопливо пересекал стойку. Достигнув стены, проворно исчез в щели, будто нырнул. Лиля, поднявшись на цыпочки, достала из шкафчика яркую керамическую тарелку, а из холодильника – пачку печенья. Заметив его взгляд, пояснила:

– Ничего нельзя оставлять. Тараканов полно. А в холодильнике нормально. – Она высыпала в тарелку печенье, тонкое, почти прозрачное, темно-коричневое, посыпанное сверху кристалликами сахара. – Мое любимое, – она откусила кусочек. – Кофейное. Бери!

Главное достоинство кофе заключалось в его температуре – ни горячий, ни холодный – как раз такой, как любил Шибаев, по утрам обычно запивавший им бутерброд. Как-то Алик Дрючин, побывавший в Вене у своей очередной невесты, рассказал ему, что австрияки были потрясены его манерой запивать еду кофе. Они сами, как приличные люди во всем мире, пьют кофе под занавес из крошечных чашечек, очень крепкий и, упаси боже, без сахара, не говоря уже о молоке. Можно, правда, со сливками. Невеста Алика, тоже юрист, с которой они вели одно дело с «двух сторон» или, вернее, из двух стран, курила сигарету за сигаретой и без передышки «хлестала» эспрессо. «А мне, чем эту отраву хлебать, лучше стакан водки, – пожаловался Алик. – Присмотрелся – зубы у нее желтые, здоровые как у лошади, и табачищем несет. Нет, что ни говори, наши женщины самые красивые…» Шибаев понял, что Алик Дрючин созрел для нового брака. Год назад после развода он орал, напившись и припадая к шибаевской груди: «Змеюки подколодные! Жадные, подлые, мерзкие! Никогда! В страшном сне! Ты, Саша, молодец! Как тебе удается? Свобода, брат, это великое состояние души и тела». Потом появилась длиннозубая немолодая австриячка с сигаретами и эспрессо, очень умная, которую Алик в шутку окрестил «моя невеста». Сначала в шутку, а потом и всерьез.

Кофе Шибаев любил с молоком и сахаром. А чай – очень крепкий и без сахара. Лиля, стоя, хрустела печеньем. Александр сидел на табуретке, упираясь коленями в нижние шкафчики, пил кофе из большой синей кружки с желтой птицей, похожей на курицу. Первая стадия знакомства – самая легкая – закончилась, и легкость сменили паузы и ощущение неловкости. Они не знали, о чем говорить. Лиля украдкой взглядывала на Шибаева, и он понял, что она не знает, как он поступит дальше. В молчании допили кофе, и Шибаев сказал: «Иди спать. Я вымою посуду». Лиля покраснела, а он притянул ее к себе, не рассчитал – получилось слишком сильно, и они стукнулись лбами. Она прижалась к нему – теплое дыхание обожгло шею – и потерлась щекой о его щеку. Он почувствовал неловкость, так как был небрит. Все барахло осталось в гостинице. Отстранив девушку от себя, он поцеловал ее в губы. Оторвался с трудом и сказал: «Иди!» – «Не хочу!» – ответила Лиля, обнимая его за шею.

Они целовались: он – сидя на табуретке, а она – стоя меж его коленей, прижимаясь губами к его губам с такой силой, что он ощутил легкий солоноватый привкус крови. Он отодвинул Лилю от себя и сказал внезапно осипшим голосом: «Брысь!»

«Пошли», – она взяла его за руку и потянула с табуретки. Он шел за ней, думая, что еще не поздно остановиться. Они вошли в крохотную спальню, освещенную знакомой уже синей рекламой матрасов на соседней крыше. Шибаев произнес негромко: «Я приму душ…». – «Около кухни слева», – ответила она, выпуская его руку.

Он стоял под жесткими струями, испытывая, несмотря ни на что, состояние почти восторженное от горячей воды, от того, что славная девушка ожидает его в спальне. И совсем чуть-чуть угрызения совести.

Легкий сквознячок скользнул по лицу, отодвинулась голубая занавеска, и Шибаев увидел Лилю. Обнаженная, она переступила через высокий бортик ванны и пробормотала щекотно ему в ухо: «Я принесла тебе халат». Он рассмеялся.

…Закрыв глаза, они целовались под теплым ливнем. Он раздвинул коленом ее ноги, и она качнулась ему навстречу.

…Лиля уже спала, а Шибаев сидел на кухне, переваривая разговор с Заказчиком, до которого ему удалось, наконец, дозвониться.

– Это Волков, – сказал он, с облегчением услышав отрывистое «да!»

– Как жизнь, Волков? – после легкой заминки произнес Заказчик. – Что нового?

– Погода испортилась, – сообщил Шибаев, чувствуя себя глупо от такой пионерской конспирации.

– Сильно испортилась?

– Сильно. Даже выходить не хочется. Лёня заболел.

– Понятно, – ответили с той стороны и воцарилось долгое молчание.

– Алло? – позвал Шибаев.

– Я здесь, – сразу же отозвался Заказчик. – Думаю. Ты… – начал он и снова замолчал. – Вот что… раз ты там – сиди до упора. Что-нибудь сообразим.

– Я буду сидеть, но мне нужна хоть какая-то зацепка. Мы не успели поговорить… к сожалению.

Заказчик чертыхнулся сквозь зубы и спросил:

– Ты где сейчас? Место надежное?

– Надежное, но не надолго.

– Понятно. Я перезвоню.

– Постарайтесь не… – Шибаев замялся, не решившись произнести «болтать».

– Не буду, – ответил Заказчик. – Понял. Ни одной живой душе. Жди!

Ждать… Герой шпионского романа Богомила Райнова тоже ждал, сидя где-то на чердаке в чужом городе. А снаружи шел дождь, временами переходящий в ливень.

Шибаев на цыпочках вошел в спальню – Лиля спала на животе, раскинувшись поперек кровати, едва прикрытая махровой простыней, – тонкие руки, острые локти, круглая голова со светлыми перышками волос. Синеватая в свете рекламы девушка напоминала русалку. И немного… Ингу. Только у Инги волосы совсем светлые… и длиннее. Шибаев стоял в дверях и смотрел на Лилю, представляя, что там лежит Инга. Однажды, очень давно, он стоял точно так, подыхая от любви, на пороге собственной спальни, а Инга лежала так же, как лежит сейчас эта девушка. Он смотрел на ложбинку вдоль ее спины, нежную ломаную линию узкого плеча, тонкие светлые растрепанные волосы, а она подглядывала за ним одним глазом. Он стоял, продолжая миг, превращая его в вечность, вбирая в себя Ингу – тонкую руку, согнутую в локте, блестящий глаз, ямочку под коленом – зная, что никогда ему этого не забыть.

Осторожно, стараясь не потревожить девушку, он потянул к себе одну из подушек. Лиля даже не шелохнулась, только вздохнула во сне. Он прикрыл дверь в спальню и вернулся в гостиную. Бросил подушку на диван, сел рядом и задумался. Чутье мигало красными лампочками и вопило, что нужно выбираться отсюда немедленно. Машина поиска уже запущена. Завтра… уже сегодня, выйдя на работу, Лиля узнает, что Лёнчик убит. И ей станет понятно, почему он, Шибалов, так поздно бродил по улице, почему навязался ее провожать и остался на ночь. Самое время уйти. Куда? Он взглянул на часы, лежавшие на журнальном столике. Пять утра. Скоро начнет светать. Пара часов у него еще есть…

Он достал из кармана пиджака мобильник, положил рядом с часами. Выглянул из окна, полюбовался на пустую улицу – на мокром асфальте расплывался свет фонарей. Потом проверил замок на двери, постоял немного, прислушиваясь к тишине на лестнице – где-то, похоже, в квартире на нижнем этаже, работал телевизор – слышались автоматные очереди и женский визг. На лестнице было тихо. Он вернулся в гостиную, улегся на диван и закрыл глаза, приказав себе спать не больше часа. Уже засыпая, он подумал, что все не так плохо. Просто придется задействовать план «В». Только и всего. Так даже интереснее. У героя любого триллера на всякий пожарный случай имеется план «В», а то и «С». Правда, у него, Шибаева, в отличие от героя триллера, плана «В» не было…

Глава 4. Бегство

Организм отказался подчиняться команде, и Шибаев благополучно проспал до полудня. Окрыл глаза, повел взглядом по незнакомой комнате, которая днем выглядела еще более скромной, чтобы не сказать бедной, чем при электрическом свете. Погода испортилась, за окном шел серый дождь – капли барабанили в подоконник. В квартире ощущалась сырость и стоял запах, как на старой даче. Снаружи доносился ровный городской шум, где-то рядом ревел кондиционер, на этажах работали на полную мощь телевизоры. Квартира была, как остров, со своей особой атмосферой пустоты и относительной тишины.