Без маски

Для гостей были открыты три самых просторных покоя. Залитая светом канделябров огромная гостиная сегодня вечером использовалась в качестве зала для танцев, где приглашенные музыканты уже настраивали свои инструменты. Следующий зал представлял собой банкетную комнату во французском стиле — здесь все столы были уставлены закусками, сладостями и батареями бутылок с французскими и итальянскими винами. А третий зал предназначался для карточных и прочих азартных игр.

Оказалось, что Кристин Кавендиш знала почти всех знатных гостей, которых она одного за другим представляла своей молодой наперснице. Велветже, когда знакомилась с дамами — такими, например, как графиня Шрусбери, графиня Мейтланд и герцогиня Элизабет Гамильтон, — очень старалась запомнить их имена и внешность, так как это, по ее мнению, могло пригодиться ей даже в том случае, если она по какой-либо причине не станет придворной дамой.

Карл Стюарт и Грейсшл Монтгомери покинули Уайтхолл вместе. До дома Палмеров на Кинг-стрит можно было очень быстро дойти пешком, и они, отправляясь туда, предвкушали веселый и приятный вечер.

— Надеюсь, ты не забыл о побрякушках? — спросил король.

— Нет, сир.

Монтгомери протянул ему коробочку. По распоряжению короля он заказал это украшение у своего золотых дел мастера (Грейстил — один из немногих — знал об интимных отношениях между Карлом и Барбарой Палмер).

Король открыл крышку и, увидев блеск бриллиантов, украшавших брошь, с улыбкой заметил:

— Довольно милая вещица. Очень подходит для того, чтобы порадовать красивую женщину. А для своей дамы ты что-нибудь подобное заказал?

— Нет, сир. Вы сами говорили, что не следует позволять женщине садиться тебе на шею. Но обручальное кольцо при мне.

Чарлз одарил приятеля сардонической улыбкой:

— Тебе, Грейстил, брошь с бриллиантами не нужна. Замок с угодьями — куда более притягательный подарок.

Лорд Монтгомери предпочел промолчать. Кто знает, как все повернется? Вдруг для нее и замок недостаточно хорош?

— А ты уже договорился в часовне о проведении брачной церемонии?

— Да, сир.

Когда они добрались до особняка Палмеров, мажордом громким голосом возгласил:

— Его величество король Карл Второй!

И все тотчас же ринулись в холл, чтобы приветствовать своего короля. Роджер Палмер низко поклонился монарху, а Барбара сделала книксен. Поцеловав ей руку, Карл взглянул на нее многозначительно и с улыбкой сказал:

— Рад вас видеть, миледи.

— О, Чарлз здесь! — в волнении воскликнула Велвет.

Кристин же поставила на стол свой бокал и, обмахиваясь веером, проговорила:

— Я догадывалась, что он здесь будет. Ведь Палмеры настолько амбициозны, что даже помчались в Голландию, чтобы заручиться милостями короля, когда новость о его восшествии на престол еще только начала распространяться.

Велвет взглянула на стол, где стояли блюда с чудесным десертом.

— Вы, стало быть, полагаете, что этот роскошный прием устроен исключительно ради короля?

— Конечно! Разумеется! Но я не вижу в этом ничего постыдного. Полагаю, король достаточно умен, чтобы понимать: все собравшиеся вокруг него люди так или иначе думают о том, как бы увеличить свое благосостояние.

Услышав музыку, доносившуюся из бального зала, Велвет в волнении спросила:

— Как выдумаете, его величество будет сегодня танцевать?

— Если будет, то, несомненно, выберет тебя, дорогая, в качестве партнерши, — с улыбкой ответила вдовствующая графиня. — Так что отправляйся к танцующим. Я же с твоего разрешения перейду в комнату, где играют в карты. Давненько уже я не вела серьезной игры.

Велвет кивнула и направилась туда, откуда доносились звуки музыки. При входе в танцевальный зал она увидела Бакингема, разговаривавшего с каким-то мужчиной, стоявшим к ней спиной. Велвет вздрогнула и остановилась; она прекрасно знала, что такие широкие плечи могут быть только у лорда Монтгомери. А ведь ей даже в голову не приходило, что он сегодня будет у Палмеров! И еще… О Господи, почему же он не счел нужным отрицать ее обвинения — почему ничего ей не объяснил?!

Велвет вдруг поняла, что ужасно злится на лорда Монтгомери. А он вдруг закончил беседу с Бакингемом и, развернувшись, направился прямо к ней. Она шагнула ему навстречу и, щелчком закрыв веер прямо у него перед носом, прошипела:

— Дьявол, чтоб тебя…

— Молчи, Велвет! Ни слова больше! Где вдовствующая графиня?

Она не ответила — ведь он же сам сказал ей: «ни слова больше». А Грейстил вдруг крепко ухватил ее за руку и провел в импровизированный игорный зал, где направился к столику, за которым сидела старая графиня, и тихо сказал:

— Добрый вечер, леди Кавендиш. — Поцеловав старухе руку, он сунул ей в ладонь какую-то записку. — Мы с Велвет сейчас уезжаем. И не волнуйтесь, миледи, я позабочусь о ней.

— Да, понимаю… — кивнула Кристин. Она внимательно посмотрела на Велвет. — Желаю удачи, дорогая.

Велвет шумно выдохнула и возвела глаза к потолку, как бы давая понять, что у нее нет слов. По пути к выходу они встретили Карла, смеявшегося над какой-то шуткой хозяйки дома. Велвет сделала книксен и тихо сказала:

— Добрый вечер, сир. — Она посмотрела на Барбару и улыбнулась ей одними губами. — Благодарю за приглашение, миссис Палмер.

Король изобразил удивление:

— Уже покидаете нас, мистрис Кавендиш? Так рано? А вы, Монтгомери?

Грейстил поклонился.

— Буду на месте к вашему уходу, сир. Помимо всего прочего, надо проверить наружные посты охраны.

Когда Грейстил и Велвет отошли подальше, Барбара спросила:

— Неужели все будет так скучно? А я-то думала, что сегодня они устроят для нас настоящий фейерверк…

— Искры, несомненно, будут, — с усмешкой ответил король. — Но Монтгомери сделает все возможное, чтобы скрыть их от общества.

Через несколько минут они вышли из дома Палмеров, и Монтгомери, взяв Велвет под руку, повел ее мимо длинной вереницы экипажей, стоявших у ограды. Он шел так быстро, что она едва за ним поспевала. Ей очень хотелось спросить, куда он ее ведет, но она твердо решила, что будет молчать. «Чтоб меня черти взяли, если я первая заговорю с этим деспотичным сукиным сыном», — думала Велвет, крепко сжимая губы.

Кивнув гвардейцам, Грейстил провел ее сквозь ворота Уайтхолла, а затем они беспрепятственно поднялись на второй этаж дворца, и Велвет догадалась, что он вел ее в свои личные покои. «Сейчас мы останемся наедине», — подумала она, невольно вздрогнув.

Открыв одну из дверей, Грейстил ввел ее в прекрасно обставленные апартаменты, где слуга только что закончил зажигать свечи, вставленные в настенные канделябры.

— Благодарю вас, Томас, — кивнул граф.

Когда же слуга удалился, он достал из кармана ключ и запер дверь. Затем снял украшенную плюмажем шляпу, отстегнул шпагу и, повернувшись к Велвет, сказал:

— Давай поговорим. Я снимаю с тебя запрет.

Его слова вызвали у нее вспышку ярости. Сверкая глазами, она молча смотрела на него — словно лишилась дара речи. А Грейстил тем временем продолжал:

— Если не ошибаюсь, дорогая, ты хотела извиниться передо мной за все свои глупые и бессмысленные подозрения. Что ж, извиняйся. Я внимательно слушаю тебя.

И тут Велвет, не выдержав, с криком набросилась на него и принялась молотить кулачками в грудь.

— Ты самовлюбленный монстр! Я ненавижу, проклинаю и презираю тебя!

Она могла бы с равным успехом молотить кулаками стены Уайтхолла, ибо Грейстил не обращал на ее удары ни малейшего внимания. Посмотрев на нее сверху вниз, он с невозмутимым видом изрек:

— Ты прекрасна в своей страсти, дорогая. И имей в виду: противоположное любви чувство отнюдь не ненависть, а равнодушие. — Он едва заметно улыбнулся. — Так что ты, моя девочка, явно неравнодушна ко мне.

— Я не твоя девочка!

Он весело рассмеялся:

— Хочешь, докажу тебе обратное?

Велвет поняла, что сейчас Грейстил ее поцелует, после чего на нее нахлынет страсть, с которой она не сможет совладать. Пытаясь во что бы то ни стало остановить его, она спросила: