Рыцарь империи

— Чё ж вы все такие пугливые?.. — насмешливо покосился на него Молох. Но обострять не стал и легко расстегнув поясной ремень, передал его охраннику заведения. После чего, протянув вперёд свою длиннющую мускулистую ручищу, без каких-либо видимых усилий задвинул отнюдь не мелкого вышибалу в сторонку. И пошёл вперёд. На ходу доставая из кожаного кошеля крупную серебряную монету и бросая её обретавшейся на его пути прислуге, со словами: — Метнись в погреб, да винца мне хорошего нацеди. Быстро.

Мощно бухая ногами по поскрипывающим под такой массой половицам, Молох дошагал до моего стола, что располагался в дальнем углу у самой стены. И без спросу плюхнулся на стул напротив меня. Не говоря ни слова, неторопливо стянул перчатки, бросил их на столешницу перед собой. Затем аккуратно снял широкополую шляпу с коротким полосатым пером. Левой рукой пригладил короткий ежик тёмных волос, а правой пристроил свой головной убор на стол. Придвинулся ближе вместе со стулом. Подавшись вперёд, взялся левой рукой за боковую сторону столешницы, а правую уложил подле шляпы. И лишь тогда, не сводя с меня пронзительного взгляда тёмных глаз, произнёс:

— Ну здравствуй, Стражник…

— И тебе здравствовать, — помедлив чуть, всё же ответил я, скользнув вроде как безразличным взглядом по сбитым как у кулачных бойцов костяшкам пальцев собеседника, его не единожды переломанному носу и едва заметно приплюснутым ушам. Малость вежливости в разговоре с таким человеком не повредит, так как подраться он явно любит. А схлестнуться с ним из-за какой-нибудь ерунды край как не хотелось бы… С эдаким мордоворотищем-то…

Одобрительно кивнув и явив намёк на лёгкую улыбку, Молох с некой вальяжной ленцой продолжил: — Ты, наверное, крутым и очень умным себя считаешь? — И пояснил свою мысль, видя откровенное удивление нарисовавшееся на моём лице после этих его слов. — Кнута и его шайку, считай, в одного порвал, да из подставы со стражей влёгкую выкрутился… И думаешь, наверное, что ты теперь круче гор?

— Да нет, я так не думаю, — сказал я чистую правду. У меня и мыслей таких глупых не было… Не ребёнок, чай, и свои силы и возможности давно уж трезво оцениваю.

Молох опять кивнул. И неожиданно поинтересовался: — Что у тебя за талиар?

Я не стал ничего отвечать, а лишь пожал плечами — думай, мол, как хочешь…

На мгновение мой собеседник отвлёкся на прислугу, притащившую заказанное им вино, но едва взял левой рукой кубок и отхлебнул из него самую малость, незамедлительно вернулся к разговору. С некоторым пренебрежением бросив: — Оборотень небось какой-нибудь?

— Да какое это имеет значение? — уклончиво высказался я.

— Да, пожалуй, никакого, — согласился со мной человек Угрюмого. После чего сказал: — Но, чтоб ты не зазнавался сильно, скажу, что у меня тоже есть талиар. Вампир…

И здесь я смолчал, хотя и страсть как захотелось выругаться. Вот только эдакого мордоворота, да ещё и с подобным талиаром мне во врагах не хватало!

— В общем так, — подытожил Молох, видя что я не расположен к беседе. — Если не хочешь чтоб кто-нибудь в супчик отрывы тебе подсыпал, вместо пряной приправы, или случайно напороться разика эдак три-четыре на чей-нибудь нож в тёмном переулке… То гони деньги, что ты Угрюмому задолжал.

— Я Угрюмому ничего не должен, — помолчав чуть и поиграв желваками, не преминул заметить я. В другом разе послал бы с такими требованиями далеко и надолго, но это явно не тот случай, когда стоит провоцировать конфликт… Здесь лучше бы без драки обойтись.

— Это ты так считаешь, — снисходительно улыбнулся мне Молох. — А Угрюмый считает иначе…

— Его проблемы, — не сдержавшись, проворчал я.

— Да нет, твои, Стражник, твои, — не согласился со мной криво ухмыльнувшийся Молох.

— Ошибаешься, — хмыкнул я, размышляя как же мне выкрутиться из всего этого. — Даже если не принимать во внимание то, что у меня в любом случае таких денег нет…

— Не переживай, мы в курсах, что денег у тебя кот наплакал, — перебил меня посланец Угрюмого. И сказал: — Гони пятёрку золотом прямо сейчас. И пиши долговую расписку. Ещё на двадцать!

— А не сильно жирно вам будет? — не нашёл ничего лучше как съязвить я, поразившись откровенной наглости римхольских бандюг.

— Да нет, нормально, — заверил меня Молох. И проговорил: — Это будет тебе хорошим уроком…

— Уроком в чём? — на всякий случай уточнил я, догадываясь впрочем каким будет ответ.

Но Молох не ответил на поставленный вопрос. Допил парой глотков своё вино, и вперив в меня жёсткий взгляд своих чёрных глаз, сказал, одновременно с этим сминая одной рукой медный кубок в бесформенный ком: — В общем, гони деньги, Стражник… Или, обещаю, из города ты сможешь выбраться только на погост…

— А может, не будем обострять? — миролюбиво предложил я, всё ещё питая надежду разойтись хотя бы при своих. И предложил свой вариант решения возникшей проблемы. — Давайте лучше замнём возникшие непонятки. Я ведь вам реально ничего не должен, а значит и напрягаться вашей шайке по факту не из-за чего… Надо только вашему набольшему восстановить свой пошатнувшийся авторитет… Но тут же можно обойтись и без лишних телодвижений! Давайте я просто свинчу завтра из Римхола… А Угрюмый не мешкая заявит, что меня зашугали по страшному, оттого я и удрал…

И ещё не договорив до конца эту фразу, я уже понял, что крупно ошибся, затевая такой разговор. Ибо Молох явно расценил моё компромиссное предложение как проявление трусости, судя по мелькнувшему в его глазах презрению. И по тому, что он, тут же раздвинув губы в снисходительной улыбке, спросил:

— Что, сдулся, молокосос?..

А когда я, нахмурившись, собрался уже было сказать ему что-нибудь резкое в ответ, протянул руку и поощрительно похлопал меня по щеке, сказав. — Давай-давай, не рассусоливай попусту, а беги уже за кошелём…

Кажется, Молох ещё что-то хотел сказать… Но этому помешал мой кулак, неожиданно прилетевший ему в рожу. Жаль, только стол оказался слишком широк, а руки у меня коротковаты, и из-за этого удар вышел несколько смазанным… Не дотянулся я малость… Носяру этой безмерно наглой твари своротил, но не вбил в черепушку, как хотел… Мой противник, в результате, лишь башкой мотнул, разбрызгивая по широкой дуге веер кровавых брызг, да со стула слетел. Но не упал замертво, сразу с пола подорвался. И даже почти успел вскочить на ноги, когда ему прилетел новый удар — сбоку, между скулой и челюстью, заставивший Молоха повторно пол поцеловать.

Затем я сам помог подняться с пола своему ошеломлённо мотающему головой противнику, схватив его за ворот плаща. Мгновение подержал поганого урода, потерявшего ориентацию в пространстве и перебирающего подкашивающимися ногами, и резко, выплёскивая всю клокочущую во мне ярость, опустил мордой лица на стол.

Кажется что-то треснуло… И как ни странно, это была не одна из двухдюймовых дубовых досок, из которых набрана столешница.

Отпустив шиворот безвольно повисшего посланника Угрюмого, чьё скуластое лицо стало похожим на измазанный тёмно-малиновым вареньем блин, я брезгливо отряхнул руку от запятнавшей их крови и добавил Молоху ещё. Пнул этого гада пару раз так, что у него явственно хрустнули рёбра…

И лишь после этого начал рассеиваться возникший перед моими глазами багровый туман и схлынула ярость, вызванная словами и деяниями наглого человечишки. Тварь же какая ничтожная…

Окончательно взяв себя в руки и подавив жажду ещё чьего-нибудь изуверского убиения, я, как ни в чём ни бывало, достал из кармана носовой платок и смочив его вином, принялся стирать с правой руки человеческую кровь. А что оставалось делать? Как говаривал иноземный мастер меча, у которого мне довелось когда-то обучаться в Кельме, разводить суету вот в таких случаях — самое последнее дело. Надо уверенно держаться. Иначе сожрут.

Впрочем, желающих вписаться за человечка Угрюмого не наблюдалось. Подручные-то его на улице обретались и не видели всего того, что произошло. А завсегдатаи "Драконьей головы" похоже не испытывали никакого сочувствуя к бедам Молоха.