Заклятие даоса

Однако ж продолжим наш разговор. Цзиэр Подкидыш увидел во сне, будто он оказался ученым чиновником. Гордый своими познаниями, идет он по улице, небрежно раскачиваясь из стороны в сторону, и вдруг навстречу ему человек.

— Государь страны Хуасюй[114] повелел вывесить желтый щит[115], в коем он призывает всех мудрецов страны пожаловать ко двору. Почему бы и вам не попытать счастья, отчего не поискать пути, ведущие к славе и почету?

Услышав новость, Цзиэр тотчас решил поменять свое старое имя и взял другое Цзихуа — Цветущий. Затем он накропал какое-то бестолковое сочинение под названием «Дальний план из десяти тысяч слов» и послал его ко двору. Государь, как положено, повелел Ведающему Мерой Словесности проверить бумаги. Приемыш, то бишь Цветущий, как теперь все его называли, преподнес этому сановнику несколько золотых слитков в виде подковок. Обрадованный вельможа заявил во всеуслышание, что Цзихуа — человек редкого, просто поразительного таланта, способного, как говорится, потрясти не только Землю, но и Небо. Вынеся такое суждение, он передал сочинение государю, который тотчас пожаловал Цзихуа титул чжуцзолана — Творца-сочинителя, поручив ему руководить всеми сочинительскими делами Поднебесной. Новый вельможа верхом на гордом коне, в окружении свиты, несущей знамена и стяги, под грохот барабанов и гонгов направился в свой ямынь. Какое величие, какое изящество! Цзихуа не ехал, а будто парил в облаках. Есть в связи с этим стихотворение:

Цзихуа — Цветущий соскочил с коня и вдруг оступился. Ах, какое невезение!.. И тут он проснулся. Испуганный, протер глаза — оказалось, все это время он спал в ворохе скошенной травы.

— Ай-я! Ну и чудеса, мамаша родная! — вскричал он. — Надо же! Я не знаю ни единого письменного знака, а во сне неожиданно настрочил длинный доклад, за что получил чиновную должность и стал даже ведать всеми сочинениями Поднебесной! Интересно, сон это был или нет и что мне доведется увидеть наяву?

Крепко задумался парень над своим сном и даже не сразу заметил соседа Шасаня, с которым водил знакомство.

— Брат Цзи! — крикнул Шасань, подходя к нему. — Старому Мо, что живет в передних дворах, нужен пастух. Почему бы тебе не наняться? Попробуй, чего тебе маяться в батраках?

— И то верно! — обрадовался Приемыш. — Только кто за меня поручится, кто слово замолвит?

— Вчера я уже говорил о тебе, — успокоил его Шасань. — Нынче можем зайти к нему вместе. Надо только составить бумагу, и вся недолга!

— Премного благодарен! Спасибо тебе за совет!

Поговорив еще о том, о сем, они вместе отправились к Мо. Шасань сказал старику, что Приемыш согласен служить пастухом, и добавил, что Цзиэр — работник старательный. Старику понравился этот простой и грубоватый, но крепкий парень. Он решил взять его в работники и велел ему составить договорную бумагу.

— Писать не умею, — сказал Приемыш. — Я грамоте не учен.

— Я за тебя составлю, — предложил Шасань, — который проучился у деревенского учителя целых два года и мог написать несколько знаков. — А ты только распишешься.

Он сочинил договорную бумагу, в которой написал, что Цзиэр по собственной воле идет в работники к старому Мо и согласен пасти его скот. Правда, некоторые иероглифы были написаны не так, как надо, но все же понять что к чему было можно. Внизу Шасань указал год и месяц. Дело оставалось за подписью. Приемыш взял кисть. Ему показалось, что она весит не меньше тысячи цзиней. «Где провести черточку, налево или направо? — стал гадать он и вдруг улыбнулся. — Надо же, а вчера я составил длиннющий доклад — в десять тысяч слов!»

С помощью Шасаня парню удалось кое-как вывести крест. Старый Мо сразу же назначил ему плату и время работы, определил и жилье — хижину на склоне горы, где Приемыш должен был жить и возле которой пасти скот. Получив ключи, Приемыш вместе с Шасанем направился к своему новому жилищу и отблагодарил за хлопоты приятеля, дав ему немного денег. В тот же вечер перед сном парень сто раз повторил пять слов заклятия. Долго ворочался он, но наконец заснул.

Читатель! Ты, конечно, скажешь: раньше всегда было так, что нить прерванной истории продолжает рассказчик. Неужели во сне тоже может быть продолжение прошлого сна? Однако же в этот раз (вот чудеса!) произошло именно так. Приемыш заснул и вновь стал Цзихуа — Цветущим, как и прошлую ночь.

В нарядной шляпе, подпоясанный парадным поясом, он направляется в ямынь и садится в широкое кресло вершить суд. К нему, спотыкаясь, торопливо бегут какие-то книжники с ворохами своих сочинений — просят и ждут его наставлений. Цзихуа просмотрел одну бумагу, проверил вторую, третью он похвалил, охаял четвертую, еще на одном сочинении поставил кружочки[116], а какое-то просто перечеркнул и отдал обратно. Книжники бросились к нему, чтоб узнать о результатах. Одним оценки понравились, другим, понятно, пришлись не по вкусу. В зале поднялись шум и крики. Цветущий тотчас огласил новые правила и повелел книжникам следовать им неукоснительно, а тот, кто проявит несогласие, получит плети и палки. Книжники, почтительно внемля приказу, умолкли и, потоптавшись на месте, бочком удалились. В тот же день по случаю назначения на должность в ямыне устроили пиршество, на котором присутствовали все служащие управы.

На столах стояли прекрасные вина, тонкие яства, разнообразные кушанья, редкие и изысканные. Под звуки музыки и песнопений гости веселились допоздна, а когда повернулся Ковш и склонилась к западу звезда Шэнь[117], пиршество кончилось, и все разошлись.

Цветущий уснул — там, в его грёзе, а здесь, наяву, он проснулся. Свой сон юноша помнил доподлинно, будто стоял он у него перед глазами.

— Чудеса! — воскликнул он, невесело улыбнувшись. — Странное дело, чтобы сон снился с продолжением! Надо же! Я стал большим начальником, в моем приказе служат чиновники, я читаю какие-то сочинения, а сам даже иероглифов не знаю! И потом этот пир… Красота, веселье!.. — Приемыш потянулся за платьем, чтобы одеться. — Куда же девался мой парадный халат и пояс чиновника? — и вздохнул при виде лохмотьев. Накинув рваный халат, парень слез с постели. И тут к его хижине подошел старый слуга почтенного Мо, который привел с собой семь-восемь волов. Цзиэр взялся за веревку, привязанную к кольцу, продернутому в нос животных. Волы не признавали незнакомого человека. Несколько животных взбрыкнули, другие стояли на месте как вкопанные. Старик-слуга дал парню кнут, Цзиэр хлестнул раз-другой, и упрямые животные смирились. Парень собрал их вместе, спутал веревкой и пустил пастись.

— По случаю твоей новой работы у нашего хозяина неплохо бы пропустить по чарочке, — предложил слуга. — Ты ведь, кажется, вчера договорился с Шасанем. Он сейчас придет…

Не успел он это сказать, как появился Шасань с кувшином вина и лукошком, в котором оказались тарелка с мясом, миска с юйтоу[118] и бобами.

— Брат Шасань! Мы тут рядили с Цзиэром, как бы нам выпить по чарке-другой, а ты тут как тут и все уже заранее устроил, — сказал слуга и обратился к Цзиэру:

— Я могу внести за тебя долю!

— Так не пойдет! — возразил Приемыш. — С какой стати вы будете тратиться, что я, сам не могу заплатить?! Я тоже вношу свой пай!

114

Страна Хуасюй — волшебная страна, своего рода древнекитайская Утопия. Название восходит к даосскому трактату философа Лецзы, где рассказывается о блаженном крае — стране Хуасюй.

115

Особо важные объявления вывешивались на специальном щите желтого цвета, который был символом императорской власти.

116

Значок в виде небольшого кружка ставился при проверке экзаменационных сочинений для обозначения удачных мест.

117

Звезда Шэнь — китайское название созвездия Орион. Выражение «повернулся Ковш и склонилась к западу звезда Шэнь» означает наступление рассвета.

118

Юйтоу — корнеплод. Нижняя часть его утолщенного стебля употребляется в пищу.