Страница 21 из 78
Ли Цин, пренебрегая смертельной опасностью, проник в каменный лаз. Он прополз шесть или семь ли и вдруг почувствовал, что проход будто бы расширился. Правда, стоять было невозможно, но зато он уже мог передвигаться на четвереньках. Старик прополз еще около двадцати ли. Устав, он тут же валился и засыпал, а проголодавшись, съедал несколько горстей глины и полз дальше. Ли Цин потерял счет времени и не знал, когда день, а когда ночь. Вдруг впереди что-то блеснуло — будто мигнула звездочка. «Неужели выход?» — обрадовался старик. Сунув в рот горсть глины, чтобы подкрепиться и взбодрить дух, он пополз на свет. Наконец, он достиг выхода из лаза и выглянул — перед ним раскинулся прекрасный мир: темнели горы, синела гладь вод. Ли Цин поднялся на ноги и с облегчением потянулся. Поправив одежду и стряхнув грязь с туфель, он сделал поклон и, обратившись лицом к небесам, воскликнул:
— Хвала тебе, о Небо, что ты помогло мне избавиться от беды!
Ли Цин увидел широкую дорогу, по которой он прошел около пятнадцати ли, пока не почувствовал голод. Дорога была безлюдной — он не встретил ни одного человека, у кого можно было купить чего-нибудь поесть. Впрочем, Ли Цин все равно не мог бы заплатить, так как в кошеле у него не было ни единой монеты. Старик пожалел, что не захватил с собой хоть несколько горстей чудесной глины. Последние силы покидали его, и тут он заметил сбоку от дороги ручей, в котором журчала бирюзово-синяя вода. По берегам росли кусты хризантем. Старик не знал, что это место на языке небожителей зовется Родником Хризантем и не предполагал, что вода обладает чудесными свойствами — устраняет недуги и продлевает жизнь. Ли Цин поднес ко рту пригоршню воды. Несколько глотков чудесной влаги подкрепили его душевные силы, он почувствовал необыкновенную бодрость, во всех его членах появилась удивительная легкость. Старик прошел еще около десяти ли и вдруг за верхушками деревьев увидел крыши зданий, крытых черепицей, сиявшей позолотой и бирюзой. Куда он попал, он не знал. Он бросился вперед, и тут перед ним выросли кроваво-красные врата, по обе стороны от которых возвышалось сооружение из белого нефрита. Оно состояло из девяти ярусов, каждый больше чжана высотой. Ступеней не было, и он стал карабкаться вверх, цепляясь за лианы, рискуя сорваться вниз. Ворота оказались на запоре. Ли Цин решил, набравшись терпения, ожидать. Ждал он долго, как в поговорке: пока один будда не появится на свет, а второй не вознесется к небесам. Наконец ворота открылись, и в них показался отрок в синей одежде[55].
— Ли Цин, почему ты здесь?
Старик распростерся ниц в почтительном поклоне.
— Меня и впрямь зовут Ли Цином, — сказал он. — Я — владелец красильной лавки в Цинчжоу. Ничтожный рискнул отвергнуть бренный мир и проникнуть в чертоги бессмертных. Умоляю сделать меня своим учеником!
— Оставить тебя здесь — не в моей власти, — улыбнулся отрок. — Я провожу тебя к нашему владыке. Попроси его сам!
Отрок в синем удалился, но скоро вернулся опять и предложил гостю следовать за ним. Они оказались возле высокого здания из нефрита, расписанного затейливым узором. Перед ним был поистине небесный чертог. Это место можно описать такими словами:
В центре зала этого прекрасного дворца Ли Цин увидел владыку бессмертных. Его шляпа, в форме лотоса, была украшена пластинами из лазоревого нефрита, одежда из золотистых перьев в поясе подвязана желтым шнуром, на ногах — пурпурные туфли. В руке владыка держал жезл счастья жуи[59] — знак того, что небожитель способен достигнуть восьми сторон света. По бокам от старейшины — к востоку и западу — восседали по четыре небожителя в разноцветных одеждах, обликом благородные и прекрасные. В зале клубились многоцветные облака — символы счастья, воздух был напоен нежнейшим ароматом. Плыли тихие звуки, и в то же время вокруг царило безмолвие. Все дышало торжественностью и неземным величием.
Ли Цин, подавшись вперед, сделал глубокий поклон. Он раскрыл было рот, собираясь рассказать о том, как, презрев опасность, решил отправиться к бессмертным, но владыка небожителей его опередил:
— Ли Цин! Как ты посмел явиться сюда? Тебе не должно было приходить, ибо места твоего здесь еще нет. Уходи прочь, да поживей!
На глазах Ли Цина навернулись слезы.
— Всю жизнь я с благоговением относился к учению о Дао-Пути, но ни разу мне не доводилось увидеть его чудодейственную силу. Нынче мне посчастливилось попасть в чертог небожителей, довелось лицезреть тебя, о старейшина всех бессмертных! Так неужели мне впустую возвращаться обратно? Мне уже семьдесят лет. Осталось жить совсем немного, и вряд ли еще раз доведется побывать в здешних местах. Нет! Пускай я умру у ступеней твоего чертога, но назад ни за что не вернусь!
Бессмертный неодобрительно покачал головой. В это время кто-то из подчиненных, стоявших рядом, проговорил:
— Верно, Ли Цин не должен был появляться здесь. Но он честный и справедливый человек, а посему достоин не только жалости, но и уважения. Если позволить ему остаться, люди увидят, что путь в бессмертие доступен каждому. А ведь по нашему учению главная заповедь Врат Закона — спасение людей. В этом и состоит наивысшая добродетель. Думается, что Ли Цина все же можно оставить в учениках, но, если обнаружится, что он не способен воспринять нашу мудрость, мы его отправим восвояси. Сделать это никогда не поздно.
— Так и быть! Пусть остается! — старейшина кивнул в знак согласия. — Отведите ему место в западной пристройке!
Ли Цин поспешил поклониться, выражая свою благодарность.
«Вряд ли я мог стать учеником бессмертных, если бы не был отмечен знаком Пути», — подумал он. Но по дороге к своему дому у него возникли сомнения: «Я обещал родичам вернуться и рассказать о встрече с небожителями, а сейчас сам упрашивал владыку оставить меня здесь! Кто-то из его подчиненных даже заступился за меня, и тот разрешил остаться. Как-то неудобно теперь снова просить о возвращении. Что делать? Не ровен час, еще обижу кого из них, и для меня это может плохо обернуться. Ведь я как-никак простой смертный и пока еще не очистился от мирской пыли! Видно, придется какое-то время посидеть здесь и смирить свою душу, погрузившись в созерцание. А там будет видно!» Ли Цин вошел в дом и собрался было предаться созерцанию, как вдруг в двери появился старец.
55
Синюю или темную одежду (цинъи) обычно носили люди, находившиеся в услужении.
56
Луань — мифическая птица, провозвестник счастливого события. С ней связана также идея бессмертия. Например, выражение «улететь на птице луань» означало приобщение к сонму небожителей. Часто понятие «луань» сочеталось с наименованиями других фантастических птиц: пэн или фэнхуан (феникс).
57
Цилинь — фантастическое благовещее животное. Эпитет «киноварный» подчеркивает его сказочный облик. Киноварный цвет, как и киноварь (дань), имел символический смысл, ассоциируясь с идеей бессмертия. Например, у даосов выражение «плавить киноварь» (ляньдань) означало добывать эликсир бессмертия Понятие дань тесно связано с алхимической практикой и волшбой, а также с медициной.
58
Белый олень — символ долголетия.
59
Жуи (букв. «согласно желанию») — жезл изогнутой формы, который преподносили как знак счастья и благополучия. Он делался из дорогих пород дерева, бронзы, нефрита и других материалов.