Хроники Земли Простой

— Что делать? — воскликнул он. Видимо этого ему показалось мало, потому что спустя мгновение он повторил: — Что делать?

Тишина была ему ответом. Лишь Белинда гигантским усилием воли удержавшая в себе рифмически складное, но совершенно неуместное здесь высказывание, кашлянула негромко. Какое-то время все неподвижно смотрели на мага, даже спиной своей излучавшего отчаяние. И тут Бухэ Барилдан начал ёрзать на месте — характерное телодвижение для человека, которого распирает от того, что ему есть что сказать. Он своего добился, через минуту все смотрели уже на него. Бухэ же продолжал ерзать, вздыхать, хекать, пока Эрдэ Гор не сказал:

— Говори.

Последнее «и» ещё не успело смолкнуть, а Бухэ Барилдан уже успел сказать:

— Главное — не бояться, — и, само собой, на этом не остановился. — В борьбе на три четверти всё решает характер. Так мой наставник говорил, так что шанс есть всегда! Это другой мой наставник говорил. Вздуй его хорошенько! Главное — жёстче! Мощнее! Напористей! Побольше движения!

— А это кто говорил? — поинтересовалась Белинда.

— Это я говорил, рядом же сидишь, не слышишь что ли? — сказал Бухэ.

Маг устремил на Бухэ Барилдана безумный взгляд и хихикнул. Все (кроме Бухэ) поёжились. Ничего хорошего в этом смешке не было. Ещё заплачет, чего доброго, боязливо подумала Аманда и не угадала.

— Дубина! — рявкнул Ураган Ортаска. — Ты понимаешь, что это моя первая схватка в жизни? Он же меня по траве размажет!

— Ты что, тоже не слышал, что я тебе говорил? — удивился Бухэ Барилдан. — Жестче! Мощнее!

В это время сидевший с праздным видом снаружи, позади юрты некий мужчина посмотрел по сторонам, встал и с неестественно беззаботным видом пошёл прочь, насвистывая тягучую степную мелодию. То, что до этого мужчина сидел, прислонившись к юрте спиной, и, стало быть, прекрасно слышал всё, о чём говорилось внутри, в свете всего вышеизложенного составители хроник предлагают случайным совпадением не считать.

~

В часе шестьдесят минут. На практике это высказывание может означать самые разные вещи. Ах, маменька, до венчания ещё час! Это же целых шестьдесят минут! Ну ещё часик погуляй и домой. Но мама, это же всего шестьдесят минут! Дотуда примерно час ходьбы. Гм, последний пример, быть может, не совсем удачен.

Для Хромой Сома это звучало так: схватка уже через час!!! Может, несуществующий в природе могучий Ураган Ортаска и радовался бы этому обстоятельству, но вот мага Хромой Сома оно приводило в состояние, близкое к ужасу.

Сухость во рту, ноги непослушные и словно пустые, кишечник, подающий какие-то загадочные сигналы — вот лишь малая часть той ужасной гаммы чувств и ощущений, что обуревали мага, когда он шёл на истоптанный травяной пятачок, где ему предстояло испить заполненную до краёв чашу физических лишений и нравственных унижений. Там уже дожидался его довольный, уверенный в себе и почти что счастливый Буд Бор. Последнего наполняло предвкушение мечты, что вот-вот сбудется. Более того, ознакомившись со сведениями, что добыл для него некий мужчина, он принял твёрдое решение одержать победу красивым броском через себя.

Соперники встали друг против друга, хлопнули друг дружку ладонью об ладонь, глашатай крикнул «Начинайте!», зрители взревели, и схватка началась.

Буд Бор по-хозяйски направился к Урагану Ортаска, Ураган сделал непроворный шаг назад, и дал ухватить себя за запястье левой руки. Буд Бор не торопясь подтянул соперника к себе, и обхватил его, сцепив руки на спине супротивника. Именно в этот миг Хромой Сом успел подумать мысль, которая стала его единственной мыслью за всё время поединка. Выразительностью своей мысль эта заслуживает того, чтобы привести её полностью. «Хана», подумал Хромой Сом, ощутив, как могучие руки Буд Бора сжали его в своих объятиях. Затем мысль стремительно умчалась куда-то далеко, а на смену ей пришло совершенно неприглядное ощущение насильственного полёта.

Буд Бор опрокинулся на спину и с молодецким хеканьем бросил знаменитого чужеземца через себя. Выглядит такой бросок до чрезвычайности эффектно. Бросающий падает на спину, напрягши шею, так что с землёй встречается затылочная часть головы, одну ногу при этом надо успеть поднять, дабы не коснуться земли тремя точками одновременно. Всем телом и руками бросающий словно катапультой швыряет соперника через себя. Главное здесь — оторвать тело соперника от земли, подбив это тело вверх, а потом успеть приподнять свою ногу, чтобы остаться на двух точках. Стоять так, на двух точках, нужно совсем недолго — ровно до тех пор, пока брошенный соперник не шмякнется всем своим телом о землю-матушку, то есть буквально пару мгновений.

При умелом исполнении такой бросок представляет собой невероятно красивое зрелище.

Всё это Буд Бор проделал безукоризненно. Он бросил несчастного мага со всей силы, воткнулся в землю напружиненным затылком, своевременно задрав левую ногу, замер так на пару мгновений и мягко упал на бок, но тут же перевернулся — как раз чтобы увидеть, как маг летит на бреющем полёте над низкой жесткой алхиндской травой, издавая причудливые звуки и беспорядочно размахивая конечностями.

Если бы не жужжание слепней и звуки, издаваемые магом в полёте, то наступившую тишину можно было бы смело поименовать гробовой. Зрителям, судье, гостям и Буд Бору понадобилось не менее минуты, чтобы осознать — чужеземец победил.

Буд Бор бросил мага слишком сильно. Ураган Ортаска не успел упасть на землю раньше, чем Буд Бор коснулся земли тремя точками.

Так эффективность становится жертвой эффектности.

Обычное, в общем-то, дело.

Глава 9,

в которой мы возвращаемся в улус, не обозначенный на карте

Запасы человеческой фантазии небезграничны. Если вдуматься, то небезграничны любые запасы, но небезграничность запасов человеческой фантазии выглядит как-то более наглядно. В эмоциональном плане, мы имеем ввиду. Если ограниченность мировых запасов воды, стоя на берегу океана, всегда воспринимаешь немного отвлечённо, то любая мало-мальски творческая задача, ну или то, что люди принимают за творческую задачу, способна любого через полчаса так называемых творческих мук ощутить себя личностью весьма недалёкой. Некоторые даже впадают в отчаяние, уходят в счетоводы и там заканчивают свои дни, с горечью в душе убеждая себя в том, что всё нормально, просто каждому своё. Как правило, у них получается, но горечь оседает на дне души, чтобы под занавес жизни сподобить человека на весьма странные поступки, вроде кругосветного путешествия на собственноручно построенной яхте или завещания всего состояния хорошенькой племяннице богослова.

Самое смешное, что они правы. Не в тот момент, конечно, когда они завещают всё своё добро племяннице богослова, но в тот миг, когда начинают убеждать себя в том, что у каждого человека своё место в этом мире.

Так оно и есть.

Каждому своё.

Вдумчивый читатель уже, наверное, прикидывает, куда же это клонят составители хроник, уже знающие, что к чему. Отвечаем, что составители никуда не клонят, просто как всякие человеки, отравленные некоей суммой знаний, время от времени пытаются доказать миру (читай: хотя бы себе), что они (читай: составители хроник) есть личности творческие, думающие и способные к неординарным умозаключениям, наблюдениям, обобщениям. Приведенное выше рассуждение служит именно этой цели.

Теперь вернёмся обратно в алхиндскую степь, а именно, в ту её часть, где Микки с’Пелейн вместе со своими компаньонами потихоньку впадает в отчаяние.

За предыдущий день и половину дня текущего фантазия всех присутствующих иссякла окончательно. Было похоже на то, что образованцам придётся остаться здесь на веки вечные. Всем было невесело. Ситуация, что и говорить, была поганенькая: жители улуса, неозначенного на карте, по причине ограниченности доступной для хозяйствования территории и так еле сводили концы с концами, а теперь к ним добавилось три десятка ртов, любящих и умеющих качественно подхарчиться. С развлечениями тоже была беда; то есть они в принципе были, но большинство из них также вели к увеличению числа ртов.