Хроники Земли Простой

— Да, — сказал он. — Скоро начнут.

Сам он особо не волновался. Даже то обстоятельство, что после первого штурма в строю осталось тридцать пять меченосцев, он воспринимал как нечто само собой разумеющееся. В конце концов, для того нас матери и рожали, чтобы мы воевали. А из тех, кто воюет, кое-кто погибает, как без этого. По-настоящему Патрика печалило лишь то обстоятельство, что в припаса в городе оставалось на неделю. Ну да ладно, подумал меченосец, неделю ещё прожить надо.

— Ребята, — сказал Патрик. — Помните, ничего такого. Пусть каждый делает своё дело. И этого хватит. Должно хватить.

На равнине нежно пропел боевой рог, за ним ещё один и ещё, и тёмные квадраты пехоты пришли в движение, на ходу щетинясь копьями и штурмовыми лестницами.

Так начался второй штурм Кобурга.

~

Клянусь Бахусом, чтобы я ещё раз ввязался в такое…

Понять Эрвина было несложно. Немногим людям удавалось полетать на драконе. История не знает ни одного случая, когда участник сего лихого предприятия отзывался бы о подобном опыте как о чём-то приятном. Во-первых, наверху очень холодно и ветрено, во-вторых, хоть дракон в полёте и складывает свой гребень, сидеть на его спине всё равно очень неудобно. Присовокупим к этим обстоятельствам высоту полёта. К тому же при дальних перелётах драконы набирают высоту довольно значительную, а там и ветренее, и холоднее, и вообще.

Аристотель не стал отступать от общей традиции. Всякий раз, когда дракон влетал в очередное облако, и мир окружающий словно таял в беззвучном дымчатом мареве, Эрвина колотила нервная дрожь — я лечу там, где облака, думал он, я там, где облака. Беззвучно ходили вверх-вниз два крыла, мерно вырывался из драконьей груди воздух, коий он использовал для дыхания, а мир вокруг колыхался в нереальной дымке. К счастью, Эрвин не был знаком с последними исследованиями учёных Билгейтцкого университета, в которых убедительно доказывалось, что с научной точки зрения полёт дракона — вещь совершенно невозможная. Дракон слишком тяжёлый, чтобы подъёмной силы его крыльев хватило для полёта. Отличный был труд, толстенный, основательный, весьма изобретательно доказывавший эту мысль; одним из результатов его стало закрытие кафедры драконавтики, давно досаждавшей Учёному совету своими опытами, в которых раз от разу опровергались многие и многие теоретические положения самых разных наук.

Лететь на существе, которое согласно последним научным изысканиям летать не умеет и вряд ли когда-нибудь научится, для человека разумного весьма серьёзное испытание.

~

Время от времени Микки с’Пелейн оглядывался назад. Причина, по которой он это делал, была весьма уважительна, но в корне отличалось от причины, по которой он делал бы это, скажем, полгода назад. Полгода назад он бы гордился тем, что за спиной его едет целая армия! Ну почти целая. Или почти армия. Кому как удобнее. Мы же не унизимся до своекорыстной трактовки фактов, а просто сообщим читателю, что Претендент ехал по Южно-Вентанской дороге во главе конного отряда в пятьдесят клинков.

Продолжим мысль. За последнее время Микки изрядно и очень резко повзрослел. Если раньше его душу грел бы сам факт, что под его началом едет вооружённый отряд, то теперь, когда он стал Претендентом, он мыслею своей прозревал немного дальше, и его очень огорчало, что у него всего пятьдесят воинов. Всё познаётся в сравнении, вот и сейчас, сравнивая численность своего отряда с задачами, которые стояли перед ним как перед Претендентом, он приходил к неутешительному выводу — мало, безбожно мало войск судьба вверила в его распоряжение. Если быть дотошными, следует учесть ещё Хромой Сома, Аманду, не пожелавшую остаться в Бленде, Белинду, Бэйба, Бойба и Буйба, но сам Микки своих друзей, однако, в расчёт не брал. Вероятнее всего оттого, что ещё не привык мыслить как полководец. Настоящий полководец людей воспринимает как некие абстрактные клинки. Здесь, думает он, триста клинков, в резерве ещё пятьсот, слева тысяча… И так далее. Понимание того обстоятельства, что каждый клинок держит чья-то рука, которая в свою очередь прикреплена к туловищу, где-то в котором (где именно — у разных людей на этот счёт существует множество разных мнений), находится то, что называется душой, так вот, понимание этого обстоятельства настоящему полководцу только мешает.

Впрочем, здесь мы немножко изменили нашему читателю, углубившись в некие психолого-этические дебри. Что поделать, время от времени уважающие себя авторы самых разных направлений и жанров обязаны совершать нечто подобное, чтобы убедить, ну хотя бы себя, в том, что пишимый*** им труд — вещь, безусловно, серьёзная. (***Можно употребить другое слово. Написуемый, к примеру. — Слегк. раздраж. прим. сост. хроник). Читатель же в этом нуждается мало. Ему, видите ли, экшн подавай. Эту, как её, тугую пружину действия.

Ну так за этим дело не станет!

Хромой Сом поддал своему коню шпорами в бока, и догнал Претендента.

— Микки, — сказал он негромко. — Я думаю, нам пора поговорить.

— Пожалуйста, — рассеянно сказал Микки, думая о чём-то своём.

— Похоже, у тебя есть план, — сказал Хромой Сом. Ему понравилось, как он это сказал. Хорошо прозвучало. В меру небрежно и в то же время солидно.

— Да, — сказал Микки, — у меня есть план.

А вот то, как свою фразу сказал Микки с’Пелейн, Хромой Сому не понравилось. В устах Претендента подобные вещи должны звучать на два порядка уверенней. Или хотя бы просто уверенно.

— Хотелось бы услышать, — осторожно сказал маг. — Если не секрет, конечно.

Микки ещё раз оглянулся на свой отряд и вздохнул.

— Какой уж тут секрет, — сказал он лишённым всякой бодрости голосом. — Мы движемся в Кобург. По-моему, это место сейчас — ключ ко всему.

— То есть мы, — медленно сказал Хромой Сом, — а именно вся наша полусотня, движемся навстречу армии Дакаска.

— Да, — немного помолчав, признал Микки.

Вообще говоря, в этом можно найти и положительную сторону. Если вдумчивый читатель вспомнит план, составленный Микки в улусе, не означенном на карте, то он будет вынужден признать, что по крайней мере в деле составления планов Бывший Король гномов и Убийца дракона добился определённых успехов.

— Беда в том, что я не знаю, что мне делать. Нам так мало известно… А то, что мы узнаём, только тоску нагоняет. Линия Мажорино пала, Кобург осаждён, Макинтоши вышли из договора, Дол-редут… там вообще неясно что. Хотя толку-то теперь от Дол-редута.

Некоторое время маг раздумывал над искушённостью в стратегии, которую юный с’Пелейн неожиданно продемонстрировал, а Микки меж тем продолжал говорить.

— Кобург вот. Так ведь туда ещё попасть надо. Крепость-то осаждена. Можно, конечно, поступить как мой предок — главное ввязаться в драку, а там видно будет, но только здесь до драки видно, что перебьют нас, если мы в драку ввяжемся, и вся история. Но ехать надо.

— Ехать надо, — словно эхо откликнулся маг.

И было в голосе его что-то такое, что заставило Микки посмотреть на Сома. Лицо мага было печально той самой печалью, которая окутывает всякого человека, ставшего свидетелем разрушения своего дома.

— Надежды нет? — спросил маг. И самому ему было как-то не по себе от того, что он — умудрённый жизнью сорокалетний маг, без пяти минут кандидат в члены Совета Пятнадцати и вообще, — задаёт такой вопрос юноше.

— Похоже, что так, — просто ответил Микки с’Пелейн. — Ну сам посмотри, какой из меня Претендент?

— Но ехать надо, — сказал маг печально.

— Ехать надо, — словно эхо откликнулся Претендент.

И магу явственно увиделось, как кто-то, одетый во всё белое, на прекрасных счётах аккуратно и печально сдвигает костяшку справа налево.

~

В Большом зале заседаний было тихо. Тишина эта являла собой странное несоответствие обилию народа, наличествовавшего в зале. Маги — народ, вообще говоря, довольно деятельный и говорливый, — на этот раз все были как один тише воды, ниже травы.

В зал вошёл предКОВ. Взгляды всех магов устремились на него в тревожном ожидании и тут же погасли. По внешнему виду предКОВ было ясно, что хороших новостей нет.