Страница 89 из 105
Вот почему всякая церковь, чтобы жить и крепнуть, должна культивировать свободный и лично-самостоятельный религиозный опыт, воспитывая его в своих приверженцах и предоставляя такую же свободу своим противникам, как имеющим однажды в будущем свободно принять ее веру. Доброму хозяину нужны не разбитые, но цельные сосуды. Истинному пастырю необходимы души искренние, цельные, бесстрашные, свободные и сильные. А автономно и искренно неверующий ближе к религиозному прозрению, чем гонимый безбожник и преследуемый до ожесточения невер. Таков смысл религиозной автономии” /И.А.Ильин, стр. 79-80/.
16. Потерянные святыни.
Иного пути, кроме Православия, укорененного в вере отцов, для Абхазии нет. История не оставила свидетельств о каком-либо конфликте между Церковью и народной религией в период Абхазского Царства: случай почти беспрецедентный. Единственное объяснение того факта, что конфликта не было, да и не могло быть – в том, что речь идет, по существу, об одной и той же вере. Но это станет очевидным лишь тогда, когда народ осознает корни собственной духовности, а Православие будет явлено в его подлинной глубине и силе. Сейчас, когда Абхазия вновь обрела свободу, необходимо прислушаться к духовному завещанию, которое оставил последний владетельный князь Абхазии Михаил Чачба-Шервашидзе. Связав возрождение христианства с возвращением древних церковных святынь, в беседе с Л. Муравьевым он сказал: “если когда-нибудь восстановится опустевший храм Пицунды и туда возвратят нашу священную икону, то, я могу вас заверить, что все мои поданные обратятся в христианство, ибо они до сих пор уважают святое место, даже магометане. Самая вера начала упадать в наших пределах с тех пор только, как унесли отсюда Пицундскую Божию Мать” (сейчас икона находится в Гелатском монастыре близ Кутаиси).
В числе национальных реликвий Абхазии должна быть названа драгоценная панагия, нагрудный медальон абхазских князей и католикосов, который до 1917 г. находился в Санкт-Петербурге, в коллекции эмалей Звенигородского, а теперь попал в Тбилисский национальный музей. Медальон, изображающий Распятие с предстоящими фигурами, выполнен в технике перегородчатой эмали и по мнению такого знатока как Н. Кондаков, был изготовлен в Византии в конце IX – начале X века, когда после победы над иконоборчеством начался расцвет церковного искусства. Император Константин Порфирородный (913-959г. г.) писал, что в Византии эмалевые изделия ставились выше всех и употреблялись для украшения наиболее важных предметов культа. Медальон, о котором мы говорим, видимо, был приобретен или изготовлен по заказу абхазских царей; позже была отдельно изготовлена золотая оправа с надписью на греческом языке: “Христе, прославь кесаря, абхазского царя”. Титул “кесарь” носил Георгий II (1072-1089); при нем, видимо, и была сделана надпись, но сам медальон перешел к нему от целого ряда предшественников, начиная, вероятно, с Леона III (ум. в 957 г.). После распада Абхазского царства медальон стал нагрудной панагией Пицундских Католикосов.
Замечательные церковные предания связаны с чудотворным образом анакопийской иконы Божией Матери. В 736-738 годах войска арабского полководца Мервана-ибн-Мухаммеда с огнем и мечом прошли через всю Грузию, ворвались в Абхазию и дошли до Анакопии (Новый Афон). Картлийский царь Арчил с братом Мирианом, спасавшиеся от арабского преследования, нашли убежище у абхазского царя Леона. Утром перед боем, абхазский царь со спутниками поднялся на вершину, где лежал белый камень, на котором был изображен чудесным образом возникший лик Божьей Матери, и помолился покровительнице Абхазии. В тот день 3 тысячная абхазская армия нанесла сокрушительное поражение 40 тысячной арабской армии.
Есть предположение, что знаменитая икона Иверской Божьей матери списана с Нерукотворной Анакопийской иконы. Есть сведения и о другом камне с образом Божией Матери.. “…В фундаментальном труде Леонида Кавелина “Абхазия и в ней Симоно-Кананитский монастырь” (Москва, 1898) говорится о находящемся на некотором расстоянии, не доходя до вершины горы Дыдрипш, дубе, под которым лежал большой камень с врезанным в него образом Божией Матери, и что на этот камень всякий присягающий обязан был положить какую-нибудь монету или что-либо металлическое” (цитируем по книге: Л. Х. Акаба. Исторические корни архаических ритуалов абхазов.).
Глава X. Религия Святой Троицы и единство человечества.
1. Нереализованные потенции христианства. 17. Повышение типа жизни.
2. Троица есть не “что”, а “Кто”. 18. Великий князь Михаил.
3. Высший образ Бога – только человек. 19. Откровение Сергия Радонежского.
4. Как Иисуса превратили в полубога. 20. Пророческие иконы.
5. Недоверие к разуму 21. Бог Адама, Иисуса, Михаила.
6. Совершенный Бог и совершенный Человек. 22. Бог-Троица или Бог-Монада.
7. Образ Адама расплывается. 23. Религия холизма.
8. Сущность и Энергия. 24. От индивидуальности – к личности.
9. Мужская и женская духовность. 25. Крайности персонализма.
10. Новое откровение женского начала. 26. Перспективы личности
11. И восстанет в то время Михаил. 27. О любви к ближнему.
12. Пророчества о двух Мессиях. 28. Человек создан, чтобы властвовать, ангелы – чтобы повиноваться.
13. “Тысячелетнее царство” продлится 400 лет. 29. Узнать свое имя.
14. Будет ли на земле мессианское царство. 30. Идти за Агнцем, куда бы он ни пошел.
15. Великий спор. 31. СПИСОК ПРОЦИТИРОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
16. Животворная вода. 32. Аннотация
Глава X. Религия Святой Троицы и единство человечества.
1. Нереализованные потенции христианства.
Представление о Боге, есть идеал, цель, программа развития человека. Эта программа должна быть опережающим, на пределе мысленных возможностей и даже несколько выходить за эти пределы (этих мысл. возможностей).
И все это представление всегда опирается на уже достигнутый уровень. Самый жестокий глобальный кризис наступает тогда, когда уже устоявшееся представление о Боге начинает отставать или недостаточно отражать реально достигнутый уровень человеческого развития. Такой кризис претерпело Греко-римское человечество. Такой же кризис сегодня переживают все без исключения религии, в том числе христианство. В эпоху таких кризисов рождается атеизм. Бог не изменился, изменился человек. Представление о Боге должно претерпеть качественный скачок. В мучительном процессе пересмотра сложившихся представлений необходимо выделить, сохранить и углубить самое существенное и при этом отказаться от временного, вторичного, условного – того, что на прежних этапах помогало раскрыть образ Бога, а на сегодняшнем этапе затемняет Его образ. В таком обостряется религиозная борьба и споры, в которых рождается обновлённое представление о Боге. Острота борьбы обусловлена тем, что это новое представление определит путь развития человечества на целую историческую эпоху. Мы живём в самом эпицентре этого кризиса.
Человечество стоит на пороге объединения: впервые в истории это стало реальностью дня. Вспышка “национализмов” во всем мире означает лишь поспешное уточнение состава “субъектов” будущей “федерации”; утверждение права на духовное самоопределение и культурное многообразие перед лицом грядущего экономического и политического единства. Даже те, кто яростно критикуют принцип “мондиализма”: прежде всего, интернациональная секта неофашистов – по существу, тоже являются мондиалистами. Но они хотят сами объединять человечество – завоевательными имперскими методами, на базе принудительной тоталитарной идеологии, на пути глобального подавления свободы личностей и наций, на преисподних энергиях расистских мифов. Вопрос не в том, идет ли человечество к единству: вопрос в том, каким будет качество этого единства, каков будет характер объединяющих сил.
С чем же пришло христианство к рубежу великого объединения?
Может ли оно, не изменяя своей стержневой традиции, оставаясь самим собой, расшириться до религии единого человечества? Имеет ли оно в себе нераскрытые потенции, достаточно мощные, чтобы без потерь ассимилировать фундаментальные ценности других религий и духовных течений? Попытаемся хотя бы пунктиром обозначить одну из таких еще не реализованных возможностей. Эта возможность заключена в самой сердцевине христианства: в учении о Боге, о Святой Троице – и прежде всего, в антропологических следствиях этого учения.