Под необъятными небесами

Переход занял шесть дней. Ветер слабый, постоянно идут дожди.

Последние сто миль вдоль побережья Индии похожи на агонию.

Море здесь кишит невероятным количеством лодок, рыбацких баркасов под моторами, парусных пирог, пирог под моторами. Едва завидев нас, они пытаются подойти поближе, чтобы предложить что-нибудь на обмен, что-нибудь спросить или просто, посмотреть на нас поближе. Нам приходится постоянно маневрировать, чтобы избежать столкновений и отказываться от рыбы и других самых разных вещей, которые показывают нам с опасно приближающихся на волнах лодок, предлагая купить. Ночью они не несут никаких огней. Несколько раз чудом расходимся с пирогами в самый последний момент, заслышав голоса сидящих в них людей, которые, в свою очередь, тоже ничего не видят в безлунной черноте ночи.

Впервые за всё плавание чувствуем облегчение, собираясь войти в канал, ведущий в гавань Кочин.

— Мы в Индии.

Если бы даже мы этого не знали, достаточно было бы бросить взгляд вокруг, даже здесь, в карантинной зоне у мыса острова Болгатти. Вокруг носятся катера, донельзя нагруженные мужчинами в тюрбанах и женщинами в блестящих пёстрых сари.

В мутной воде плавает огромное количество всякой всячины: водяные лилии, кокосовые орехи, ветки деревьев, вместе с бумагой, кусками дерева и полиэтиленовыми пакетами. Всё это уносится в море приливно — отливным течением, которое меняет направление каждые шесть часов и естественным образом очищает гавань.

С суши доносятся запахи специй и готовящейся пищи от сотен передвижных торговцев вдоль дороги. От берега к нам подходит двадцатиметровая баржа, обвешанная автомобильными покрышками, с очень наглым таможенником, намереваясь пришвартоваться бортом к «Веккиетто», который сам с трудом удерживается якорем на течении в четыре узла.

Stay out! Stay out! — кричу я во всю силу лёгких. Нет, ты посмотри, что за идиоты! Наконец до них доходит и они подходят лишь настолько, чтобы таможенник смог перейти к нам на борт. После трёхчасовой дискуссии удаётся избавиться от него в обмен на пару бутылок виски.

Бруно приходит через несколько дней. Усталый и возбуждённый.

Он не спал последние три дня, было очень неспокойно.

— Прошло меньше суток, как я вышел в море. Примерно в ста милях от Коломбо, в первой половине дня, я отдыхал, когда меня разбудили крики. Выскакиваю в кокпит и вижу, что окружён тремя моторными лодками, которые кружат вокруг «Габбиано». Они оборвали мне леску тянувшуюся за кормой и тросик вертушки лага. — Where are you going? — кричали с лодок. Я отвечаю: — India. — показываю на запад.

— Нет, Индия там. — Кричат они, показывая на восток и продолжая приближаться к лодке.

Тут Бруно прибег к трюку. Он спустился в каюту и надел ковбойскую шляпу, купленную в Новой Зеландии. — Она всегда производит эффект. Взял большой газовый ключ, выставив из люка только его толстые, чёрные рукоятки, которые издалека могли показаться стволами ружья, взял мачете, которое использовал для открытия кокосов и вышел в кокпит. Люди в лодках сразу перестали кричать, о чём то переговорили между собой и удалились.

Однако, эта встреча так потрясла Бруно, что он больше не смог заснуть.

— Но за эти четыре года разве с тобой не случались неприятные приключения?

— Ни разу. Всегда всё было хорошо. Разве что когда я сломал палец…

Он рассказал нам, как во время перехода на Шри-Ланка, со сломанным гиком, он запнулся в кокпите и один палец вывернулся назад, застряв между двумя тиковыми планками на дне. Вывернуло кость и палец держался лишь на узкой полоске мяса.

— Я его выпрямил, продезинфицировал и наложил шину, привязав руку к груди, кистью вверх. Single handed with single hand, как сказали бы англичане. Единственное, чего я боялся в такую жару, это гангрена. Я даже продумал, куда засуну руку, чтобы зафиксировать её и ампутировать ударом ножа, подготовил плитку и железку, чтобы раскалить её и прижечь рану. — от этого рассказа у меня мурашки по коже!

— Ну и чем всё закончилось?

— Всё хорошо. Я добрался до Галле, сделал рентген. Палец был в идеальном порядке.

Бруно идеальный антигерой и яркий пример того (если такой требуется), что ходить по свету на парусной лодке не так уж и сложно, особенно если не в одиночку. Он сам построил лодку, сам подготовился к плаванию, сам прошёл почти всю кругосветку, без рекламы и без героизма. Ведь море и мир, вот они, под необъятными небесами. Достаточно отправиться в путь.

18. Дорога домой.

Красное море.

— Карло. Он не заводится.

— Как, не заводится?

— Издаёт странные звуки, словно полон воды.

Мотор действительно полон воды. Она весело брызгает из патрубка, из которого я только что вынул щуп. Быстро вставляю его назад и закрываю краны забора забортной воды.

Не надо быть опытным механиком, чтобы понять, что в этом случае ничего сделать нельзя, особенно посреди моря. Мы в Индийском океане, в середине перехода из Индии до Красного моря.

— И что теперь делать? — спрашивает сильно озабоченная Лиззи.

На самом же деле, при океанских переходах мотор, самая ненужная часть оборудования. Мы хотели завести его лишь на пол часа, как делаем это каждую неделю, чтобы поддерживать в рабочем состоянии. Солнечная батарея, при избытке солнца, успешно заряжает аккумуляторы, расход электричества у нас не большой.

Проблема возникнет лишь при заходе в порт.

— У нас есть подробная карта порта Аден?

— Нет. Совсем ничего.

— А Джибути?

— Тоже.

Тогда идём в Аден. — предлагаю я, думая о ремонте и астрономических ценах Джибути.

Аден или Джибути, обязательные порты захода, прежде чем войти в пролив Баб Эль Мандеб и начать подниматься по Красному морю.

Это коммерческие порты, полные больших судов, где парусная яхта теряется среди танкеров и военных кораблей. К счастью в коммерческие порты, с их широкими входами и просторными акваториями, можно войти под парусами.

Прошло десять дней. Мы находимся в видимости порта Аден.

Проводим ночь в дрейфе, наблюдая, как зачарованные, огни обгоняющих нас больших кораблей, направляющихся в пролив Баб Эль Мандеб. Утром осторожно приближаемся к порту, обходя полуостров, который, словно бастион, скрывает его от тех, кто как и мы идёт с востока.

Ветер слабый. Проводим целый час, пытаясь закрепить подвесной мотор от динги на корме, чтобы использовать в аварийном случае, если останемся совсем без ветра. Он слабенький, всего четыре лошадиных силы, но всё же лучше чем ничего.

Бесполезная работа. Не успеваем мы её закончить, как волна разбивается на корме и заливает злосчастный подвесник. Он теперь не желает заводиться.

Тем временем мы уже в двух милях от порта, лёгкий ветерок дует навстречу. Входим в канал ведущий внутрь.

— Давай, малышка, придётся подниматься по нему в лавировку.

Может оно и к лучшему. С таким слабым попутным ветром, неизвестно, как бы мы двигались.

Галс туда, галс сюда. Каждый раз мы доходим до воображаемой линии, соединяющей буи одного цвета по краям канала.

— Готова к повороту?

— Готова!

— Поворот! — кручу штурвал, блокирую его и бегу помогать Лиззи, которая набивает грот на новом галсе. Как только шкот выбран, возвращаюсь к штурвалу, поглядывая одновременно на указатель ветра не топе мачты и на переднюю шкаторину генуи, реагируя на изменения направления ветра.

— Нужно соблюдать максимальную осторожность, Лиззи. Нельзя ошибиться ни одним галсом.

— Если будешь меня стращать, я вообще позабуду в какую сторону тянуть паруса!

В этот момент появляется неожиданное препятствие: большая деревянная лодка, стоит поперёк прямо посередине канала. Рыбаки кричат и машут руками, показывая на что-то в воде.

— Не понимаю, там достаточно места, чтобы пройти между ними и зелёным буем. — Лиззи бежит на бак и забирается на носовой релинг, чтобы лучше видеть.