Одним пальцем

Разговор наш, разумеется, быстро перешел на местные темы. Мисс Бартон с жаром рассказывала о докторе Гриффите, его внимании к больным и мастерстве врача. Мистер Симмингтон тоже, оказывается, был очень ловким адвокатом и помог ей – а она на это уже и не надеялась! – вернуть хотя бы часть денег, выплаченных ею в виде подоходного налога. Он так гордится своими детьми, так любит своих мальчиков и жену – тут она запнулась:

– Бедная миссис Симмингтон, так печально, что дети останутся без матери. Правда, особым здоровьем она никогда не отличалась, а в последнее время нервы у нее, говорят, совсем начали сдавать. Несомненно, это была временная потеря рассудка. Мне приходилось читать в газетах о подобных случаях. В таких обстоятельствах люди не могут отвечать за свои поступки, а она, конечно, не понимала, что делает, иначе подумала бы о муже и детях.

– Анонимное письмо, должно быть, страшно взволновало ее, – сказала Джоан.

Мисс Бартон покраснела и немного укоризненно проговорила:

– Мне кажется, это не очень удачная тема для разговора, правда, дорогая? Я знаю, что люди здесь получают такие.., гм.., письма, но не будем о них говорить. Это ужас! Я думаю, что лучше их игнорировать.

Ладно, мисс Бартон могла их игнорировать, но для некоторых это было не так просто. Тем не менее я переменил тему и мы заговорили об Эме Гриффит.

– Чудесная, просто чудесная женщина, – похвалила ее мисс Эмили. – Ее энергия и организаторские способности прямо – таки великолепны. Как она умеет обходиться со своими скаутками, как практична и современна. Это душа всего Лимстока. А как она любит брата! Как чудесно видеть такую преданную любовь между братом и сестрой.

– А ему не может иногда показаться, что Эме слегка перехватывает? – спросила Джоан.

Мисс Эмили посмотрела на нее остолбеневшим перепуганным взглядом.

– Она стольким пожертвовала ради него, – с полным укоризны достоинством проговорила старушка.

По глазам Джоан я увидел, что она собирается ответить: «Ну и на здоровье!», и быстро перевел разговор на мистера Пая.

Что из себя представлял мистер Пай, мисс Эмили и сама толком не знала. Это очень милый человек, – повторила она растерянно, – да, очень милый, и это все, что она может сказать. Ну, еще весьма состоятельный и щедрый. Иногда у него бывают довольно странные гости, но ведь он, понимаете, немало попутешествовал.

Мы сошлись на том, что путешествия не только расширяют духовные горизонты, но подчас приводят к весьма странным знакомствам.

Я сама часто мечтала поехать куда-нибудь за границу, по морю, – вздохнула мисс Бартон. – Когда читаешь объявления в газетах, это звучит так заманчиво!

– Почему же вы не поедете? – спросила Джоан. Такой переход от снов к действительности явно испугал мисс Эмили.

Ох, нет, нет, – это просто исключено! Но почему? Это ведь стоит не так уж дорого. – Ох, дело не только в расходах. Мне не хотелось бы ехать одной. Когда женщина путешествует сама, это выглядит странно, вам не кажется?

– Нет, – ответила Джоан.

Мисс Эмили с сомнением посмотрела на нее.

– Да я и не знаю, как бы я справилась с чемоданами.., а если бы пришлось сойти на берег в каком-нибудь чужом порту.., и деньги всюду разные…

Перед испуганными глазами старушки возникли, очевидно, неисчислимые препятствия, так что Джоан постаралась поскорей успокоить ее, начав расспрашивать о приближающейся выставке цветов и благотворительном базаре. Ясное дело, упомянута при этом была и миссис Калтроп. Лицо мисс Бартон на мгновенье передернулось.

– Знаете, дитя мое, – сказала она, – это и вправду очень странная женщина. Иногда такое скажет…

Я спросил, что же, собственно, она говорит.

– Ну, не знаю. Такие неожиданные вещи. И смотрит на вас так, словно это не вы, а кто-то другой – я, наверное, не очень понятно выражаюсь, но так трудно найти тут подходящее слово. А потом, знаете, она не хочет.., да, никогда не хочет ни во что вмешиваться. Столько раз бывают случаи, когда жена священника должна бы посоветовать.., а может быть, и напомнить. Понимаете, сделать человеку замечание и заставить его исправиться. Люди ее послушались бы, в этом я уверена, потому что ее побаиваются. Но, что бы ни делалось, она слепа и глуха и держится в стороне от этого. И к тому же у нее очень странная привычка жалеть и тех людей, которые этого вовсе не заслуживают.

– Очень любопытно, – сказал я, обменявшись быстрым взглядом с Джоан.

– А ведь она – очень воспитанная женщина и из хорошей семьи, ее родители – Фарроуэл из Беллпата. Впрочем, в этих старых семьях бывают иногда люди со странностями. Но она очень любит своего мужа – это очень деликатный и интеллигентный человек, мне только иногда кажется, что зря он закопался в такой глухой провинции. Хороший, очень милый человек, вот только латинских цитат вставляет столько, что даже не очень поймешь, о чем он говорит.

– Верно, верно, – с жаром согласился я.

– Джерри закончил дорогой частный колледж, так что, когда слышит латынь, даже не соображает, что это такое, – засмеялась Джоан.

Это навело мисс Бартон на новую тему разговора.

– Директриса здешней школы – очень неприятная женщина, – пожаловалась она. – Боюсь, – тут она понизила голос, – что она сочувствует социалистам.

Когда мы поднимались на холм, возвращаясь домой, Джоан сказала мне:

– Мисс Эмили и впрямь очень милая старушка.

За ужином Джоан спросила у мисс Партридж, как понравилось гостье ее угощение. Партридж покраснела, как рак, и выражение ее лица стало еще чопорнее, чем обычно.

– Спасибо мисс Джоан, но Агнес вообще не пришла. – Ох, очень жаль.

– Я об этом не жалею, – ответила мисс Партридж. Тем не менее она была возмущена до того, что снизошла и выложила нам то, что у нее было на сердце:

– Я ведь и не думала приглашать ее! Она сама позвонила, сказала, что ее что-то очень беспокоит, и спросила – нельзя ли прийти ко мне, у нее сегодня, дескать, свободный день. А я сказала: пусть приходит – конечно, если вы разрешите, ну а вы разрешили. И после всего этого она и не пришла, и не дала о себе знать! Хотя бы извинилась! Надеюсь, завтра утром она хоть записку пришлет. Эти теперешние девушки понятия не имеют, как себя надо вести!

Джоан попыталась успокоить ее:

– Может быть, Агнес плохо себя чувствовала. Что, если вы позвоните ей и спросите, в чем дело?

Мисс Партридж опять замкнулась в себе.

– Ну нет, мисс Джоан! Ни за что! Если Агнес не умеет себя вести, это ее дело; только я ей все выложу, когда мы встретимся.

Она вышла из столовой, ужасно расстроенная, а мы с Джоан расхохотались.

– Надо полагать, случай из рубрики: «Посоветуй, тетя Ненси», – заметил я. – «Мой парень внезапно ко мне охладел, что делать?» Ну, а поскольку тети Ненси нет под рукой, Агнес обратилась за советом к нашей Партридж; а теперь они помирились и, может, как раз сейчас молча обнимаются где-нибудь в темноте у живой изгороди.

Джоан засмеялась и сказала, что, скорее всего, так оно и есть.

Мы заговорили об анонимных письмах и начали гадать, как продвигается следствие у Нэша и меланхоличного Грейвса.

– Сегодня ровно неделя, как мисс Симмингтон покончила с собой, – сказала Джоан. – Они бы должны уже напасть на какой-нибудь след. Нашли отпечатки пальцев или узнали почерк или хоть что-нибудь.

Я что-то рассеянно ответил ей. Где-то в моем подсознании начало расти странное беспокойство. Каким-то образом оно было связано с фразой, которую только что произнесла Джоан: «Сегодня ровно неделя…»

Сейчас я не боюсь утверждать, что мог решить всю эту загадку гораздо раньше. Подсознательно я все время знал, что что-то здесь не так.

А тогда мое беспокойство все росло и поднималось – к самому мозгу.

Джоан заметила, наконец, что я ее совсем не слушаю.

– Что с тобой, Джерри?

Я не ответил, потому что поспешно складывал в мыслях отдельные куски головоломки.