Заработать на смерти

Монтроз все еще продолжал судорожно цепляться за конверт с деньгами. Оскар отступил на два шага назад. Его маленькие глаза были сфокусированы на здоровой руке детектива.

— Я бы предпочел, — произнес Монтроз извиняющимся тоном, — чтобы подпись Робертсона была удалена в моем присутствии.

— Ради Бога, — согласился Шейн, протягивая руку и вырывая конверт из скрюченных пальцев секретаря. Оскар насторожился, но никто не обратил на него внимания.

— Дело за вами, — сказал Шейн, обращаясь к Хендерсону. — Удалите верхний слой краски и покажите ему подпись Рафаэля. Я не собираюсь сбежать с деньгами. Но все-таки предпочел бы держать их в своих руках.

Хендерсон перевел вопросительный взгляд на секретаря.

— Как полномочный представитель мистера Брайтона, вы готовы принять на себя всю ответственностью?

— Да, безусловно, я готов, — отвечал Монтроз, продолжая дрожать всем телом.

— Очень хорошо, — снисходительно произнес Д. К. Хендерсон. Он достал из кармана перочинный нож и открыл лезвие. — Сейчас, джентльмены, вы станете свидетелями одного из тех событий, которые лишь немногие из нынешнего поколения людей имели честь увидеть. — Он склонился над полотном и начал осторожно соскабливать слой краски вокруг подписи Робертсона.

Медленно из-под лезвия ножа начали проступать фрагменты другого, более древнего слоя живописи. Тяжело дыша, мистер Монтроз следил за работой Хендерсона. Когда появилась подпись Рафаэля, Шейн отступил назад и положил конверт себе в карман.

— Надо думать, теперь вы вполне удовлетворены, Монтроз? — спросил он.

— Мистер Гордон и два других джентльмена желают видеть вас, сэр, — произнесла горничная, просовывая голову в дверь.

Пока Монтроз раздумывал, беспокойно поворачивая голову из стороны в сторону, детектив решил использовать свой шанс.

— Мой клиент! — воскликнул он. — Он немного запоздал, и, очевидно, привел с собой собственного эксперта, чтобы ни у кого не осталось мнений, что мы имеем дело с подлинником. Приведите его сюда, — приказал, обращаясь к горничной, детектив.

Шейн двинулся в сторону двери и приветливо улыбнулся Гордону, когда его квадратная голова показалась из-за портьеры. Вслед за своим хозяином появился Дик, предварительно окинув детектива подозрительным взглядом. Последним вошел Пелхэм Джойс, облаченный ради такого случай во фрак, приобретенный, по-видимому, еще в далекие годы его молодости.

— Мистер Монтроз и мистер Хендерсон… Д. К. Хендерсон! Мой клиент — мистер Гордон, — представил детектив присутствующих.

Гордон продефилировал к столу и с сомнением взглянул на лежащее перед ним полотно.

— А это, — продолжал Шейн, беря художника под руку, — хорошо известный живописец и критик… мистер Пелхэм Джойс.

Джойс сдержанно кивнул. Хендерсон радушно протянул ему руку и приветливо улыбнулся.

— Пелхэм Джойс? Неужели это вы, сэр? Я счастлив, что имею возможность познакомиться со столь выдающимся живописцем.

— Вы делаете мне честь, — отвечал тот в тон эксперту. — Что означают все эти переговоры о находке подлинного полотна Рафаэля?

— Взгляните сами, сэр, — отвечал Хендерсон, отступая в сторону и давая Джойсу возможность подойти к картине. Дик благоразумно остался в стороне, предварительно обменявшись неприязненным взглядом с Оскаром.

Джойс наклонился над столом и внимательно осмотрел картину. Глядя на него, трудно было представить, что всего лишь пару часов назад он держал ее в своих руках. Его губы вздрогнули и он благоговейно произнес только одно слово:

— Рафаэль!

— Мне удалось провезти это полотно в страну, имитировав подпись Робертсона над рукой Мастера, — гордо пояснил Хендерсон. — Я только что собственными руками удалил эту мазню.

Голос Джойса дрожал от волнения, когда, повернувшись к Гордону, он произнес:

— Ручаюсь, что это подлинник Рафаэля.

— Вы гарантируете мне это, мистер Джойс? — спросил Гордон недоверчиво.

— Нет и тени сомнения, — вполне искренне заверил его художник.

— Очень хорошо, — губы Гордона скривились, когда он повернулся к детективу. — Хотя мне и противно иметь с вами дело, Шейн…

Детектив остановил его движением руки и многозначительно кивнул в сторону двери. Секунду поколебавшись, Гордон вышел за детективом в холл. Капельки пота выступили на лбу Шейна, когда он выразительно протянул руку. Это был критический момент. Если бы ему удалось незаметно получить деньги…

Трудностей, однако, не возникло. Решив, что детектив намерен извлечь из сделки небольшой личный доход и не собираясь осложнять ее из-за подобных мелочей, Гордон, не раздумывая, отсчитал десять тысячедолларовых банкнот и вложил их в протянутую руку детектива.

Шейн засунул купюры в карман и, вернувшись в библиотеку, из-за плеча Джойса взглянул на картину. Не смущаясь присутствием двух экспертов, он презрительно пробормотал:

— Ясное дело, я ничего не смыслю в живописи, но если бы покупателем был я, то не преминул бы спросить, как можно доказать, что это подпись самого Рафаэля. Если Хендерсон смог изобразить подпись Робертсона поверх оригинала, что могло помешать кому-нибудь другому намалевать и подпись Рафаэля?

Хендерсон раздулся, как индюк, и начал пространный рассказ о том, как ему удалось отыскать шедевр Рафаэля в заброшенном французском замке. По его словам, не могло быть и тени сомнения в том, что…

Пелхэм Джойс нахмурился и, склонившись над холстом, вновь внимательно осмотрел его.

— Хендерсон, — неожиданно воскликнул он, — а я вполне допускаю, что это действительно может оказаться весьма удачная имитация подлинной подписи Рафаэля. Помилуй меня, Господь! Вы позволили вашему воображению увлечь себя. Готов признать, что я был введен в заблуждение при первом поверхностном осмотре. Но, мой дорогой друг, — продолжал он покровительственным тоном, — вы, без сомнения, достаточно хорошо знакомы с подписью гения, чтобы не заметить, что ее воспроизведение на картине несколько отличается от оригинала.

Он указал на ряд малозаметных различий, пока Хендерсон давился от кашля, брызгал слюной и протирал глаза, а Монтроз, ухватившись за его руку, тихо скулил:

— В чем дело, Хендерсон? Да скажите, наконец, хотя бы что-нибудь!

Гордон подошел к Пелхэму Джойсу и, положив руку ему на плечо, резко развернул художника к себе.

— Поймал этих мошенников за руку, что ли?

Не теряя достоинства, Пелхэм Джойс вырвался из его рук.

— Достаточно скоропалительных выводов, джентльмены. Я не сомневаюсь, что все здесь присутствующие заинтересованы в торжестве истины. Предлагаю отойти всем в сторону и дать возможность мистеру Хендерсону продолжать свою работу.

На Хендерсона жалко было смотреть.

— Но этого не может быть. Говорю вам, что это невозможно, — простонал он.

Гордон бросил подозрительный взгляд на Монтроза.

— Я-то уж точно останусь здесь, пока не докопаюсь до правды, — предупредил он.

— Я — тем более, — сказал Монтроз с равной долей сарказма. — Я заинтересован знать правду, прежде чем вы покинете этот дом.

Каждый из них, считая другого продавцом картины, с недоверием поглядывал на своего оппонента.

Мистер Монтроз облизал губы и сделал знак Оскару. Гордон со своей стороны переместился поближе к Дику, пока Хендерсон дрожащими руками пытался открыть свой нож.

Шейн предусмотрительно держался в стороне от враждующих группировок, насмешливо наблюдая за ними. Придерживая левой рукой полу пиджака Пелхэма Джойса, он мысленно прикидывал расстояние, отделявшее их от холла.

В наступившей тишине было отчетливо слышно прерывистое дыхание Хендерсона, склонившегося над картиной.

Когда последние фрагменты краски были удалены, глазам присутствующих предстала уже знакомая им подпись — Р. М. Робертсон.

Хендерсон не верил своим глазам. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы встретить обвиняющие взгляды, направленные на него со всех сторон.

— Клянусь небом!… Джентльмены… — его голос внезапно сел. Он сделал шаг назад, подальше от наступавших на него плечом к плечу Гордона и Монтроза. — Я сам был введен в заблуждение, джентльмены, — прошептал он. — Это всего лишь… всего лишь первоклассная имитация…