Страница 41 из 48
— Я его часто вижу, но никогда не заговаривала. Это очаровательный маленький мальчик, но, сам понимаешь, когда кто-то приходит каждый день в пять утра, то несколько странно выходить в ночном халате для беседы.
Портерфилд рассеянно кивнул. Он отвлекся, замечтавшись об охоте на индюшек. Один старый фермер рассказывал ему, как это делается: нужно рано утром принести на поляну ручку от щетки и укрепить ее на бревне или в кустарнике. Индюшки скоро привыкнут к ней и начнут подходить совсем близко. Даже если ручка упадет, они не найдут в этом ничего подозрительного. В первый день охотничьего сезона фермеры залегают на полянах, а глупые птицы не замечают, что ручка от щетки заменена стволом охотничьего ружья.
В среду в три тридцать утра Портерфилд снова услышал знакомый тикающий звук. На сей раз он уже сидел во внутреннем дворике соседнего дома. Он встал, чтобы разглядеть пришельца между досками ограды. Человек вышел из автомобиля с пачкой газет. Шапочка натянута до бровей, но Портерфилд успел разглядеть небольшие темные глаза и широкий рот под белокурыми усами. Мужчина прошел по тротуару к дому Портерфилда, осматривая углы, газоны и кустарники под окнами. Когда он вышел на проезжую часть перед гаражом, Портерфилд выскользнул через калитку в ограде и пробрался на улицу вдоль соседской живой изгороди. Через десять минут мужчина вернулся к автомобилю, открыл дверцу и бросил на переднее сиденье пачку газет. Затем он завел автомобиль и медленно поехал вниз по улице с выключенными фарами.
— И хороший барыш приносит торговля газетами, Лестер? — спросил Портерфилд с заднего сиденья.
— Портерфилд! — Лестер дернулся и полуобернулся, но через секунду овладел собой. — Нет, нынче газеты — неприбыльное занятие, Бен.
— Вийон, ты должен быть в Гватемале.
— Вы ошибаетесь. У меня сейчас особое задание.
Портерфилд усмехнулся:
— Лестер, когда я узнал о грозящих неприятностях, то сразу задумался, кто объявится первым, но никак не предполагал, что это будешь ты. А следовало догадаться, учитывая твою специальность. Вот не думал, что на это дело пошлют именно тебя. Итак, ты пришел ко мне. Тебя послали из отдела директора?
— О чем вы? Я здесь просто для беседы.
— Чего ты сюда напихал? — Портерфилд со вздохом извлек откуда-то тяжелую палку, соединенную со второй палкой цепью из нескольких звеньев. — Так, нунчака. — Он снова полез в бумажный пакет на заднем сиденье и вытащил несколько зубчатых стальных пластинок. — Ага, шурикен. Еще что? Струна от рояля, выскакивающий нож. Что стряслось, Лестер? Девятимиллиметровых пуль больше не выдают, или ты утратил доверие?
— Не понимаю, о чем вы.
— Отлично понимаешь, зачем тебя послали.
— Затем, что раньше мы вместе работали.
— Да, но я запомнил тебя лучше, чем ты — меня. Проезжай немного вперед, а потом выпусти меня, иначе я полночи буду идти пешком домой.
Вийон притормозил и съехал на обочину. Портерфилд сказал:
— Я обнаружил фотографию.
Правая рука Вийона потянулась к пачке газет, промелькнула черная рукоятка револьвера, но Портерфилд опередил его. Нунчака просвистела в воздухе и толкнулась в затылок Вийона с глухим звуком. Портерфилд обхватил его шею, упираясь обеими ногами в дверцу. Шея Лестера затрещала, и Портерфилд ослабил захват, лишь убедившись, что тот умер.
— Таким способом ты некогда убил пожилую даму, — пробормотал Портерфилд.
Еще несколько мгновений он провел в салоне, собирая заметки и фотографии с заднего сиденья: там были записи, сделанные Вийоном за сегодняшнюю ночь: план дома и сада, время прихода и ухода Портерфилда, фотография Элис.
Глава 33
Портерфилд прошел по пустому коридору мимо закрытых дверей с номерами, но без надписей. В полшестого утра в этом крыле находилось всего несколько человек. За последние две недели он проделал слишком много таких ранних поездок в Лэнгли. У президента фонда Сейелла не было в Лэнгли дел, поэтому всякий раз, когда за ним приезжал автомобиль, оставался шанс засветиться. Половина правительств мира платила людям, следившим за передвижениями на этом пути.
Послышался спокойный и хорошо знакомый голос:
— Портерфилд.
Он повернулся и подождал, пока высокий негр поравняется с ним.
— Однако ты возник далековато от Майами, Джи Кей.
— Там сейчас жарко.
— Там всегда жарко.
— Вот я и сматываюсь, когда есть возможность. Сегодня ночью я вернусь, но сперва хочу поговорить с тобой, у меня есть кое-что интересное.
— Я тебе нужен?
Джи Кей кивнул:
— Да, и здесь, пожалуй, самое безопасное место.
С этими словами он открыл толстую папку и извлек две черно-белые фотографии — восемь на десять дюймов. Портерфилд вгляделся. Это были снимки людей в аэропорту. На первом — пассажиры, идущие прямо на камеру, с небольшой ручной кладью. На переднем плане — мужчина средних лет, высоколобый и широкоскулый, одетый в дорогой темный костюм.
— Кто это?
— Работник чехословацкого посольства в Боготе. Он здесь вполне легально и прочее, но у нас получено уже много таких фотографий. На другой помечена стюардесса, которая, похоже, была чьим-то курьером. Впрочем, сейчас мы просто ведем наблюдение. Забудь о них. Посмотри на тех, что в конце.
Портерфилд поднес фотографии ближе к свету:
— Черт, зрение уже не то. Вот, я вижу. Это Альберт, как его там…
— Коттон. Правда, согласно списку пассажиров, его зовут по-другому, но они, видно, ошиблись.
— Он преследовал того парня из Панамы?
— Ошибаешься, согласно латиноамериканскому списку, он находится в Панаме. А это перелет из Торонто.
Портерфилд изучил вторую фотографию.
— Отлично, теперь я разобрался в этих играх. Сколько обезьян на этой фотографии? Ага, он. Этот парень с усами — Лестер Вийон, когда-то, много лет назад, я с ним работал.
— Он занят в секретных операциях, сотрудничает с тайной полицией Гватемалы, из тех, кого должны были расформировать. Сейчас они работают только по ночам.
— А днем можно попутешествовать, — пожал плечами Портерфилд.
— Здесь он не был более десяти лет.
— Кто тебе сказал?
— У меня много друзей, так как я делаю много одолжений. — Он сунул фотографии обратно в папку. — Оба эти товарища учуяли, куда ветер дует, и просили разрешения вернуться домой, но им отказали.
— Спасибо, Джи Кей. Я обо всем позабочусь. Оставь фото себе.
— Позаботишься? Знаешь, что они намерены делать? Повидаться с директором! Если уж я разглядел на двух фотографиях эту пару, то представь, сколько их всего. Им придется выстроиться в очередь, чтобы застрелить его!
— Джи Кей, благодарю еще раз. Я обо всем позабочусь. За мной должок.
Портерфилд завернул за угол, оставив негра в одиночестве, затем повернул еще раз и постучал в дверь под номером 412.
— Войдите! — отозвался голос Голдшмидта.
Портерфилд отворил дверь.
— А, Бен, привет. Ты проделал этот путь по доброй воле, узнав об очередном фиаско, или повиновался дурацкому приказу?
— Директор хотел всех нас увидеть. — Он взглянул на часы. — У нас еще пара минут. Можешь сделать для меня одно распоряжение?
— Ради Бога, какое?
— Вызовите врачей для вскрытия в пределах ближайших двадцати четырех часов. Газетам скажем, что самоубийство или что-то в этом роде.
— Но это делают, только когда агент уже убит.
— Знаю. Хорошо, что в этой комнате нас только двое.
В зале заседаний Портерфилд обнаружил Кирнса, изучающего кусок коричневого картона.
— Это что?
— Меню. Внизу — приказ: завтрак с директором. Так что мы здесь позавтракаем. Это хорошо или плохо?
Следом вошел Голдшмидт и сразу отозвался:
— Плохо! Значит, проторчим здесь четыре или пять часов.
— Как дела в Палм-Спрингс? Сработало?
Портерфилд пожал плечами:
— Закажите шампанское и посмотрите, откажется ли кто-нибудь. Так и определим.
Дверь распахнулась, и вошел Пайнс, услужливо пропуская вперед директора, который, не замедляя шага, дошел до своего места. Пайнс передал ему папку, в изучение которой директор немедленно погрузился. Все замерли в ожидании. Пайнс обошел вокруг стола, чтобы передать Портерфилду меню: