Иные

Пасси, конечно, учат истории, но не в таких подробностях.

«Да, наверное. Потом мы поднялись по лестнице и оказались в небольшой комнате с зарешеченным окном. Меня посадили на железный стул в центре. У окна стоял человек в пестрой зелено-коричневой одежде…»

«В камуфляже», — прокомментировал всезнающий Тим.

«Кто? Homo naturalis? Пасси? Иной?»

«Не могу сказать точно, товаби. Одежда с длинными рукавами. Я не видел имплантата. Возможно, его нет. Но, судя по всему, homo naturalis. Он держал в руке короткую белую палочку толщиной в палец, и из нее шел дым…»

«Курил», — встрял Тим.

«Ага! — обрадовался Тео. — Такой обычай существовал у коренных обитателей Америки около двух тысяч лет назад!»

«У европейцев он тоже существовал. Несколько позже».

О былой распространенности мерзкого обычая в учебниках для пасси не упоминали.

«Потом он повернулся ко мне и спросил, кто мы и откуда. На среднеевропейском. Но очень искаженном. Я понял с трудом. «А какое право вы имеете меня спрашивать? Вы не мой господин и, насколько я вижу, не являетесь ни Высшим, ни Наместником, ни Суперректором, ни даже Иным». Он как-то странно посмотрел на меня. Заорал: «Не валяй дурака! Отвечай!» «Передайте вашему господину, что я оскорблен тем, что он послал говорить со мною низшего». Тогда он ударил меня по лицу. Наотмашь. «Запомни, щенок, что у меня нет господина, и я не низший». Тогда мне стало жаль его. «У вас нет господина? Вы отщепенец?» Он ударил опять. Мне было уже трудно говорить. «Вы не можете не быть низшим, — прошептал я. — Вы ведете себя, как низший. Впрочем, даже худшие из низших у нас так себя не ведут». Он обошел вокруг меня, как зверь, готовящийся к броску. «Где это у вас?» — «На Земле. На других планетах. Всюду, куда простирается власть Суперректора». — «Кого?» — «Суперректора, верховного правителя Вселенной». По-моему, он был озадачен. Взял в рот свою белую палочку, вдохнул дым, выпустил его мне в лицо. Какая гадость! «Земля здесь, — наконец сказал он. — А что у тебя с рукой?» — «Что вы имеете в виду?» — «Вон, красная штука». — «Имплантат?» Неужели он не знает, что это такое? «Имплантат показывает мой вид и общественное положение, и имя господина». — «Значит, ты раб?» Я долго пытался вспомнить значение слова «раб». Кажется, что-то из древней истории. «Нет». — «Но у тебя есть господин?» — «Конечно, я — пасси. Мне нельзя не иметь господина». — «Почему?» — «Потому что низшие не имеют права принимать решения». — «Ты низший?» — «Да». — «И тебя это не огорчает?» — «Почему это должно меня огорчать?» — «Да потому, что это унизительно, черт возьми!» — «Не понимаю. Унизительно подчиняться низшему или отвечать ему, как господину. Что унизительного в том, чтобы занимать свое место?» Он опять закурил. Резко. Раздраженно. «А тебе никогда не хотелось стать Высшим?» — «Как я могу стать Высшим? Я — пасси. Разве кошка может стать тигром?» Он бросил остаток белой палочки в мусорное ведро, повернулся ко мне: «Почему вы не отвечали на запросы?» — «Какие запросы? Мы ничего не слышали». — «Мы битый час приказывали вам сесть!» — «Не может быть. Товаби бы сказал об этом». — «Кто?» — «Товаби. Мой господин». — «Кто из них твой господин?» — «Вы не имеете права спрашивать!» — «Я — командир этой базы!» — «Вы низший. Вы не можете ничем командовать…» Сказал и запнулся. Если это база отщепенцев — он может командовать. Тогда он, скорее всего, пасси. Я поднял глаза и встретил его взгляд. Взгляд разъяренного животного. «Вы пасси?» — «Я не понимаю, о чем ты говоришь». Он зажег новую палочку. «Пасси — это помощники и соработники Высших». — «Высшие — это ваше правительство?» — «Нет, пожалуй… А у вас есть правительство?» — «Есть». Он глотнул дыма. «А кто в него входит? Тоже homo naturalis? Или пасси?» — «Муд!..» Последнего слова я не понял, но по интонации заключил, что оно является ругательством. «Ну, вот видите, как плохо без господина». Он усмехнулся, подошел ко мне и ткнул горящим концом палочки в имплантат. Я потерял сознание».

«Да-аа…»

Тим встал и прошелся по камере. Четыре шага от стены до стены. Четыре обратно.

«Рауль, то, что он рассказал, абсолютно невозможно!»

«Почему, товаби Тим?» — встрял Денис.

Тео тоже взглянул на Высшего устало, но заинтересованно.

«Я к Раулю обращаюсь!»

Пасси умолкли.

«Потому что образование независимого общества низших в Эпоху Изменений крайне маловероятно. И это показал опыт Истара…»

«Вот именно!»

Тим плюхнулся на край настила.

«Это явная ветвь нашей цивилизации, — продолжил он. — Язык, пусть сильно искаженный, привычки, архитектура».

«Нет никаких сомнений. Кстати, по языку можно попробовать датировать ветвление. Может быть, оно произошло до Начала Изменений».

«Шутишь? Homo naturalis дальше Луны не летали!»

«Ну-уу, искусственные аппараты летали…»

«Нас здесь держат не искусственные аппараты!»

«Ладно, уел. Ветвление могло произойти до эпохи имплантатов. На Истаре именно благодаря имплантатам была сохранена структура общества».

«На Истаре пошла вразнос функция биологического контроля, а здесь она работает как часы».

«Что?» — это Тео. Все-таки любопытство пасси неистребимо. В пылу спора мы с Тимом перешли на нашу естественную скорость, и сервенты перестали что-либо воспринимать. Я вкратце пересказал им суть.

«И имплантаты, я думаю, у них были, — помыслил Тим для всех в адаптированном темпе. — У первого поколения. До эпохи имплантатов так далеко не забирались».

«Тогда это действительно невозможно. На каждом корабле обязательно были Высшие и Иные. Куда они делись?»

«Вот именно… Надо бы попытать сего допросчика на предмет их истории. Этак тысячелетней давности».

«Если они ее помнят…»

«Он странный какой-то, этот натуралис, — вмешался Тео. — Говорит глупости, реагирует на все неадекватно».

Я усмехнулся.

«Думаю, он решил то же про тебя».

На Креонт-альфу мы попали около полутора месяцев назад. Начиналось все вполне заурядно и штатно. Еще на орбите я благополучно связался с местным Высшим Филиппом Коро, и мы приземлились на посадочную площадку неподалеку от его имения. Хозяин встретил нас радушно. Удивляло одно: он жил в доме с единственным слугой. Ни Иных, ни пасси. Но я счел невежливым расспрашивать о его дери.

Слуга тоже был странен.

Мы ужинали на открытой террасе: сам Филипп, я, Сашка и наши пасси. По небу разливался великолепнейший закат. Хозяин рассказывал о планете.

«Замечательное место для творчества. Видите эти облака? Тяжелые лиловые и нежно-сиреневые? Это не облака — это палитра. Смотрите!»

Я не успел возразить. Облака отошли от багрового солнца и выгнулись пышными перьями, как актеры на сцене. И начался завораживающий танец. Алый, золотой, бирюзовый! Небо переливалось и играло, как мыльный пузырь. Облака текли цветными струями, сплетаясь то в чудесный чертог, то в сад, то в корабль. А потом расправили крылья на полнебосвода и рванулись к зениту гигантскими орлами, темнея и исчезая в вечерней синеве.

Только тогда я смог опомниться.

«Прекрати! Со мной пасси!»

Он усмехнулся.

«Целы твои пасси. Ничего им не сделается».

Я взглянул на Тео. Он полулежал в кресле. На губах его блуждала блаженная улыбка. С Денисом творилось примерно то же самое. Сашка пытался привести в себя своих сервентов. И тогда мой взгляд случайно упал на хозяйского слугу. Он стоял неподвижно, уставившись на небо, и улыбался. Нет, не блаженно. Просто идиотски. Сашка первым вспомнил о наших слугах, которых мы по обычаю отослали помогать на кухне.

— Где Алик? — вслух спросил он у слуги Филиппа.

Тот не ответил. Даже не отвлекся от созерцания картины безумствующих небес.

За дверью завозились. Заскрежетал ключ в замке, и я был вынужден отвлечься от своих воспоминаний. Дюжий тюремщик, возникший в полуоткрытом дверном проеме, бесцеремонно ткнул в меня пальцем.

— Ты!

Я встал с настила, обнадеживающе кивнул Тиму и сервентам и вышел за дверь. Там меня ждали еще двое тюремщиков. Щелкнули наручники. Наивные люди! Неужели они надеются этим меня удержать?