Страница 3 из 27
Пару лет назад Димка просил феникса. Просил страстно, но Игорь не мог эту тварь достать, а потому «сыграл воспитателя»: заявил, что Дима такого подарка не достоин, учится средне, не видит цели в жизни… Интересно: добудь тогда Игорь феникса и подари сыну — это сыграло бы роль? Изменило бы судьбу, смог бы Дима ответить нотариусу: «соглашаюсь с выбором отца»?!
Из-за угла показалась сколопендра. Она была хвостом в тени, а мордой уже на солнце, поэтому Игорь привычно замер. Сколопендра пересекла тротуар и исчезла в зарослях колючих кустов напротив.
Нельзя купить сына. Нельзя купить любовь, она живет какое-то время, как человек… И умирает. Только клетка бессмертна. Клетка делится, и делится еще, из одного старого выходит два молодых, и четыре молодых, и так, в геометрической прогрессии, целая площадь молодых, довольных, сильных организмов на месте одного дряхлого, усталого старика…
Ноги привели Игоря к школе. Уроки еще не закончились, но Длинный Славка и двое его приятелей сидели на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье, и ели из кульков что-то малоаппетитное, перемазанное томатом.
— Эй, юноши, скоро звонок? — крикнул Игорь тем иронично-командным тоном, который только и возможен при вынужденном разговоре с трудными подростками.
Сидевший справа хмыкнул. Сидевший слева почесал нос. Длинный Славка подумал и ответил:
— Через двадцать минут.
На запястье у него была намотана железная цепочка.
Игорь поплелся обратно. Навстречу шла Света; Игорь остановился. Она идет, она нашла его, она скажет, что передумала…
Мимо прошла чужая женщина, только издали, только чуть-чуть похожая на жену.
Остро заболело сердце. Игорь нашел скамейку, уже перепачканную чьими-то ногами, и уселся на краешек.
Горше предательства нет ничего…
Как он любил эту женщину. Как оберегал ее от всего: сквозняков, безденежья, плохих известий. Как всякий раз радовался, возвращаясь домой, зная, что ему сейчас откроют. И как сам распахивал дверь, когда она возвращалась с работы, пропахшая свежестью и дождем, легкая, вечно в светлой одежде, с просветленным лицом. Он называл ее «Свет», в этом не было ни капли умильности, только правда.
А теперь Свет обернулся глухой стеной. И хоть бейся головой, хоть кричи — не услышит. Одна надежда — Светка никогда не узнает об этих тошнотворных, об этих предательских его мыслях: «Стоит ли жениться второй раз?»
— У меня есть мысль, — сказала мама как бы небрежно, но Димка весь напрягся от радостного предчувствия: все и решилось. Все уладилось. Мама что-то придумала, и папа согласится. Пожалуйста, пусть он согласится!
— Мысль? — вежливо переспросил папа. — Какая?
Они сидели на кухне. Может быть, последний раз ужинали втроем. Был четверг.
— Да. Я согласна… Отказаться от «Синицы» и выбрать что-нибудь другое. Хоть бы и «Единство с природой», там здравые мысли в программе… и мне нравится Петрова, их лидер, по-моему, исключительно приятный, вменяемый человек…
— Как это меняет наше положение? — в голосе отца был такой холод, что Дима, обмирая, понял: согласия не будет.
— Ну, — мама, кажется, тоже услышала лед в этом голосе и тоже растерялась. — Мне кажется… если мы оба чуть отступим от наших планов ради, гм…
И быстро посмотрела на Диму. И тут же отвела глаза.
— Об этом обязательно заговаривать сейчас? — отец смотрел себе в тарелку.
— А когда? — очень тихо спросила мама. — Завтра уже пятница.
— Светлана. Я похож на капризного ребенка? Который меняет решение по пять раз на дню?
Стало тихо.
— Я похож на нерешительного дурачка? — отец повысил голос. — По-твоему, я упрямлюсь просто из-за мерзости врожденной? И если бы я не был уверен, что «Рывок» — лучшее, что может быть для общества, для меня, для… для ребенка! И для тебя! Если бы я не был в этом уверен — я стал бы… пошел бы, согласился на…
Он говорил все глуше, а потом оттолкнул тарелку и вышел, оставив Диму и маму за столом. Мама посидела минутку, потом тоже встала и вышла в ванную, и тут же включила воду на полную мощность крана.
Дима долил себе чая из старого кожистого чайника.
Сегодня в школе он спросил у Длинного, где феникс.
— Сгорел, — ответил Славка и сплюнул. — А тебе что?
Он стоял у руля их семейной лодки, всегда в одиночку принимал самые важные решения. Жена ему доверяла, как ребенок — взрослому. Радостно и свободно.
Игорь сам выбирал врачей для Димки, который в детстве тяжело болел. Ни разу не ошибся. Он выбирал, куда они поедут летом, и что купить в первую очередь, и на какую тему Свете писать диплом, и куда устраиваться на работу; в контору, где она работала сейчас, он же сам ее и «сосватал», ко всеобщему удовольствию.
Как получилось, что он потерял ее доверие? Что, когда он сделал не так?
Помнится, он вошел в комнату, а на экране телевизора был этот очкастый лидер «Синицы» — лысенький, тощий, стареющий неудачник. И пел сладким голоском о прелестях своей платформы, а Света внимательно слушала. Игорь засмеялся без всякой задней мысли, вот, мол, какой дурак велеречивый. Света нахмурилась и сказала, что не такой уж и дурак. Игорь сказал, что человеку с лицом как у этого лидера он не доверил бы мусор выносить, а Света неожиданно возмутилась: при чем тут лицо! Почитай программу «Синицы в руке», там все правильно написано! Тогда уже Игорь перестал смеяться и заявил, что программа «Синицы» — просто картонная дурилка для дебилов. Света вдруг обиделась до слез и сказала, что у них на работе все выбирают «Синицу». И Маргарита Павловна, а она отнюдь не «дебилка»! И что Игорь мог бы уважать чуть больше выбор других людей… и самих людей, если на то пошло!
Он удивился тогда и расстроился. Но ссориться не стал; сам на досуге пересмотрел программу «Синицы». Это было так называемое «социально ориентированное общество» — рай для бездельников и пенсионеров. Он сказал об этом Свете, та надулась и несколько дней ходила сама не своя. А когда он наконец попробовал объясниться — ни с того ни с сего заявила, что хочет выбрать «Синицу», что это наиболее комфортный мир для нее — и для Димки!
Как у нее повернулся язык?!
Нет, не так. Почему он не сумел ее убедить? Ведь он убеждал ее, бывало, в чем угодно, он мог уверить ее, что зимой жарко и люди ходят в плавках. Куда девалась любовь? Почему какая-то «Синица» дороже ей, чем муж?!
Игорь ворочался на диване в гостиной, рискуя протереть боками толстую обивку. Последняя ночь его мучений; завтра уже начнутся сожаления о том, чего не вернуть. Завтра он потеряет сразу и жену, и сына — по собственной воле, из-за необъяснимого упрямства этой бабы.
Чайный сервиз с голубой сеточкой появлялся на столе в новогоднее утро, и еще на чей-нибудь день рождения. И на утро Выбора; стол накрыт был скупо, но нарядно. Ели молча. Игорь выпил две чашки кофе, Дима почти не притронулся к яичнице. Света часто поднималась из-за стола, якобы по делу, а на самом деле затем, чтобы тихо постоять, глядя на струйку воды в раковине.
Согласно традиции, отправляясь на Выбор, следует надевать только новую одежду. Игорь хранил в шкафу песочного цвета костюм, немного не по сезону, но зато новехонький. Света когда-то рассказывала, как пойдет в лучшее ателье и пошьет себе потрясающее платье, но сегодня утром на ней были юбка и свитер, новые, но, в общем-то, вполне обыкновенные.
Дима — в новой рубашке и новых джинсах — казался бледной лохматой куклой.
— Причешись.
— Я уже причесывался.
— Посмотри на себя в зеркало! Это ведь неаккуратно!
— Сойдет и так.
У парня были воспаленные, лихорадочные глаза. Игорь не мог смотреть на сына — отводил взгляд.
Он переложил валидольные капсулы в правый карман, чтобы, в случае чего, быстро дотянуться. Света с виду казалась совершенно здоровой, даже бодрой; завидная выдержка. Она уже смирилась, мысленно строит будущее в своей «Синице»… А может быть, у нее там и человечек присмотрен? На роль мужа и отца? И все ее упрямство — не более чем средство заново наладить личную жизнь?