Ноль-Ноль

Он резко обернулся, забыв дышать. Тихий, едва слышный звук почудился сзади… где-то в прихожей… Стук?.. нарочито мягко прикрытой входной двери?..

Две, три, пять секунд… — и шаги: вкрадчивые, но все равно внятные из-за твердой зимней обуви и старого паркета.

Антон стоял, слушая уханье собственного сердца. Шаги чуть отдалились — видимо, вошедший, как до него Антон, заглянул на кухню. Снова приблизились. Стихли: ЭТОТ разглядывал рассыпанные по коридору баксы…

Антон вдруг вспомнил, что, когда он поднимался по лестнице, за ним внизу кто-то шаркал, тоже негромко так, а потом, когда он стоял перед открытой квартирой, замолк (хотя двери, кажется, никакие не хлопали)…

Шаги возобновились, и в проеме объявился, осторожно заглядывая в комнату, бритый частный сыщик. Каринкин приятель. Артем.

Они встретились с Антоном взглядом — но тут же сыщик уставился на мертвеца. Губы его поджались, лицо застыло. Он снова глянул на Антона (пнул глазами) и споро, но аккуратно обойдя Маса с другой стороны, присел у того над головой.

— Масарин? — осведомился полушепотом, показавшимся Антону деловитым.

Тот кивнул. Хотелось сглотнуть, но не выходило.

— Крестовая отвертка, по-моему… — пробормотал бритый, и далеко не сразу до Антона дошло, о чем это он.

— Остыл уже… — констатировал Артем, коснувшись горла лежащего. Встал, присмотрелся к Антону. Потом ткнул большим пальцем за спину, в коридор, и еще башкой мотнул для наглядности.

Антон тупо двинулся из комнаты, почти не соображая, что делает.

— Че-нибудь трогал? — спросил Артем все так же негромко.

Антон помотал головой.

— Стой, — велел бритый, когда он направился к выходу. — Тихо…

Он обогнал Антона, встал у самой двери, прислушиваясь. Потом поджал правую руку, втянув кисть в рукав дубленки, рукавом этим взялся за ручку и чуть толкнул створку. Выглянул. Обернулся к Антону, дернул шеей: давай, мол. Тот протиснулся мимо сыщика на лестничную площадку, и Артем аккуратно прикрыл за ним дверь. Слегка неверными ногами Антон ступил на лестницу.

— Так, теперь спокойно и без шума… — пробормотал словно бы отстраненно сыщик, нагоняя, мягко беря чуть повыше правого локтя и придавая Антону некоторое ускорение. — Не обращая на себя внимания… — Они быстро, но без торопливости спускались практически плечо к плечу. — Ты же не хочешь, наверное, с ментами разбираться…

Когда они были на промежуточной между первым и вторым этажами площадке, под ними звонко щелкнул кодовый замок, заквакала пружиной открывающаяся дверь подъезда, застучали шаги. Артем, все не выпускавший Антоновой руки, притормозил его. Они молча стояли, слушая, как гудит над головой разбуженный лифт, как внизу шуршат и переминаются. «Давление перегретого сухого пара, — сказал мужской голос, — шиисят килограмм на квадратный сантиметр. Высота дымовой трубы — сто двадцать метров. Люфт трубы по документации при ветре — полметра в любую сторону…» Лифтовый ящик, протекая светом из щелей, проехал мимо, замер, загремели двери. Сыщик подтолкнул Антона. «В трубном цеху все переговоры персонала только по переносным рациям, — глухо донеслось из поползшего вверх ящика, — Ответственность ох…нная! Котельная отдыхает!»

Антон с Артемом, по-прежнему не разлипаясь, вышли на улицу и сразу (с подачи бритого, понятно) свернули направо, к помойке и гаражам, по рифленой жестяной стене одного из которых распластался синий, баллончиком выполненный призыв: «Бабидского — на кол!»

— Ты ж наверняка слышал: менты народ простой, — приговаривал сыщик вполголоса с нарастающей любезностью. — Если что, особо заморачиваться не станут. Думаешь, стать подследственным — долгое дело?.. Бывает, выскочишь на угол за куревом, а тебя остановят насчет документиков… Нету? — едешь в отделение, и через часика три-четыре как родной подписываешь чистосердечное по сто пятой. Или там придешь к ним сам написать заяву об утере паспорта или газовой пушки, а у ребят висяк… или реальный подозреваемый панаму им хорошую скинул… И все: «ласточка», «слоник», пластиковой бутылкой по почкам… Судьям тоже, между прочим, семьи кормить надо, дети плачут голодные… Вот и готов тебе чирик… пиши потом апелляции… — Они быстро, не в ногу, топали наискось через размываемый сумерками двор, в дальний его конец, мимо спортплощадки с неподвижно нахохленной пацанвой. — Я ж не придумываю, были такие истории… А у тебя тут вообще красиво: прямо у трупа застукали…

— Ладно… — Антон сделал движение освободить руку, но бритый не дал. Сконцентрироваться все не выходило: в башке был торопливый беспомощный сумбур. — Чего ты хочешь от меня?

— Тише, тише. Поговорить хочу.

Они миновали овощной ларек и вышли в Большой Харитоньевский.

— Куда это мы?

— От свидетелей подальше… Только ты смотри: лучше тебе от меня не пытаться бегать. Лучше тебе со мной общаться, чем с операми… Согласен?

— Согласен…

А че я такого, собственно, сделал?.. — осведомился он сам у себя и тут же подумал, что правда, меньше всего ему сейчас охота перед ментами отчитываться.

— Руку-то пусти, — сказал Антон, вяло удивляясь собственной покладистости.

— Щас пущу, — пообещал Артем, но разжал хватку, только когда они, дважды свернув направо и снова очутившись перед Торгово-промышленной палатой, подошли к синей изгвазданной «Ауди», криво, поперек тротуара втиснутой меж «Лексусов» и «меринов», когда бритый отключил сигнализацию и открыл правую дверцу.

Антон, рефлекторно сохраняя недовольный вид, уселся и захлопнулся. Артем почти бегом обогнул капот, прыгнул на водительское место и резво сдал назад. «Аудюха», сильно дергаясь, в несколько приемов вылезла из щели и развернулась мордой в недальнюю слякотную перспективу Гусятникова.

— Будем надеяться, — пробормотал Артем, — никто нас не запомнил… Ты точно там ничего не трогал?..

Антон не ответил. В голове по-прежнему чавкала каша. Сыщик газанул, расшвыривая лужу, но почти сразу притормозил; у швейцарского посольства они свернули направо, бибикнули на шатнувшегося наперерез алкаша и вскоре уперлись в особняк с постом охраны и могучими звездами в чугунной ограде. Слева висел «кирпич», пришлось снова рулить направо, где торопящийся Артем чуть не раздавил какую-то копошащуюся свадьбу. Потом налево. Потом они выехали к Садовому кольцу.

— Ты че, следил за мной? — сформулировал наконец вопрос Антон.

— Что-то вроде…

— И давно?

— Помнишь, ты к этому Саше на работу три дня назад заходил? К Витькиному брату? Я ж тоже думал через Витьку Масарина найти. Но Витька свалил. Я туда, сюда, к брательнику его. Тот на звонки не отвечает, я к нему в офис — и бах: вы как раз из кабака выруливаете… Нетрудно было допереть, что́ тебе от него понадобилось…

— Кстати, ты не узнал, куда свалил Витька?

— Нет…

Антону пришло в голову, что Артем ведь не знает, что на самом деле предшествовало таинственному (с точки зрения несведущего большинства) Витькиному падению из окошка в минувшем августе. Он подумал, не сказать ли бритому, но вовремя пресек свой порыв.

— …Он же правда, по ходу, долбанутый, — пробормотал сыщик. — Может, суициднулся — теперь уже успешно?..

— Или просто сбежал из нашей убогой реальности?..

— Чего? — честно не понял Артем.

Антон не ответил.

— Погоди… — сообразил вдруг. — А как ты сейчас в подъезд попал? Там же код…

Артем хмыкнул бегло:

— По стертым кнопкам догадался.

Они гнали по Садовому в сторону Курского вокзала. Пересекли Покровку. Вскоре Артем крутанул под арку, осененную масштабной вывеской «Стоматология», выведшую в обширный двор с пустой детской площадкой и мокрыми деревянными скульптурами при входе на нее. «Ауди» скромно примостилась за какой-то «мыльницей». Сыщик заглушил движок, снял руки с баранки, но никуда вылезать не стал, а посмотрел на Антона:

— Так зачем ты его искал?

Тот перевел дух, собираясь с мыслями:

— Помнишь, тогда в Питере ты говорил, что слышал сплетни про Маса… мол, у него талант сдвигать людям крышу?..