Часы

— А теперь, мисс Пебмарш, не могли бы вы рассказать об этом в высшей степени странном событии?

— Я охотно расскажу то, что знаю, но знаю я немного.

— Кажется, вы живете здесь уже довольно давно?

— С пятьдесят девятого года. Я учительница — вернее, была учительницей. Когда выяснилось, что зрение мое спасти невозможно и я вскоре ослепну, я освоила шрифт Брайля и различные методики обучения слепых. Теперь я работаю в школе Ааронберга для детей-инвалидов.

— Понятно. Давайте вернемся к сегодняшним событиям. Вы никого не ждали?

— Нет.

— Я прочитаю описание убитого, возможно, оно кого-нибудь вам напомнит. Рост пять футов девять или десять дюймов, около шестидесяти лет, темные волосы с проседью, карие глаза, гладко выбритый подбородок. Сложение плотное, но не полный. Руки чистые, ухоженные, одет в темно-серый костюм. По виду похож на клерка, бухгалтера, юриста — словом, человека умственного труда. Подходит это к кому-нибудь из ваших знакомых?

Мисс Пебмарш задумалась.

— Пожалуй, нет. Хотя ваше описание очень расплывчато и подошло бы ко многим. Этот человек наверняка не из моих близких знакомых, хотя я, возможно, встречала его раньше.

— Вам никто в последнее время не писал, что собирается зайти?

— Никто.

— Хорошо. Итак, вы позвонили в бюро «Кавендиш», вызвали стенографистку и…

Она прервала:

— Прошу прощения. Я ничего такого не делала.

— Вы не звонили в «Кавендиш» и не… — Хардкасл от изумления лишился дара речи.

— У меня даже нет телефона.

— На углу есть автомат.

— Это верно. Но уверяю вас, инспектор, я не вызывала никаких стенографисток и никогда-повторяю, никогда — не звонила ни в какой «Кавендиш». — И вы не просили, чтобы к вам прислали мисс Шейлу Вебб?

— Я сегодня впервые услышала это имя. Хардкасл смотрел на нее в недоумении.

— Однако вы не заперли входную дверь, — заметил он.

— Днем я ее почти никогда не запираю.

— А если кто-нибудь заберется в дом?

— Что, похоже, на сей раз и произошло, — сухо проговорила мисс Пебмарш.

— Судя по данным экспертизы, мисс Пебмарш, этот человек умер между половиной второго и без четверти три. Где вы были в это время?

Мисс Пебмарш подумала.

— В половине второго я как раз вышла за покупками.

— Не могли бы вы вспомнить, в каких именно магазинах были?

— Конечно. Сначала я пошла на почту — ту, что на Олбанской дороге, отправила посылку и купила марки, потом в канцелярский магазин, к Филду и Рену, за кнопками и булавками. После этого я вернулась домой. Могу сказать точно во сколько, потому что часы с кукушкой пробили три, как раз когда я подходила к калитке. Я услышала их с улицы.

— А другие часы?

— Простите?

— Дело в том, что все остальные ваши часы спешат больше чем на час.

— Спешат? Вы имеете в виду напольные часы в углу?

— Не только их, но и все остальные часы в той комнате.

— Не понимаю, о каких остальных часах речь. В той комнате больше нет никаких часов.

Глава 3

Хардкасл от удивления вытаращил глаза:

— Вы что-то путаете, мисс Пебмарш. А часы дрезденского фарфора на каминной полке? А французские часики из золоченой бронзы? А серебряные переносные часы, и еще… да, еще те, на которых написано «Розмари»?

На сей раз удивилась мисс Пебмарш:

— Кто-то из нас, инспектор, явно не в своем уме. У меня никогда не было ни часов дрезденского фарфора, ни этих — как вы сказали — часов с надписью «Розмари», ни французских бронзовых, ни… что там еще?

— Серебряные переносные часы, — машинально подсказал инспектор.

— И таких тоже не было. Если не верите, спросите женщину, которая у меня убирает. Ее зовут миссис Куртен.

Инспектор Хардкасл был совершенно сбит с толку. Мисс Пебмарш говорила уверенным и твердым тоном человека, который не сомневается в своей правоте. Инспектор помолчал, пытаясь переварить новую информацию. Потом встал со стула:

— Мисс Пебмарш, вы не могли бы пройти со мной в соседнюю комнату?

— Разумеется. По правде говоря, мне и самой интересно взглянуть на эти часы.

— Взглянуть? — Хардкасла царапнуло неподходящее слово.

— Точнее говоря, потрогать, — поправилась мисс Пебмарш. — Слепые люди, инспектор, тоже употребляют общепринятые речевые обороты, пусть они и не совсем соответствуют их возможностям. Говоря «взглянуть», я имела в виду пощупать, подержать в руках. Следуя за мисс Пебмарш, Хардкасл прошел в соседнюю комнату. Работавший там дактилоскопист поднялся навстречу.

— Я закончил здесь, сэр, — доложил он, — можно трогать.

Хардкасл кивнул, взял дорожные часики с надписью «Розмари» и вложил в руки мисс Пебмарш. Она тщательно ощупала их.

— Самые обыкновенные дорожные часы, — заметила она, — в обычном кожаном футляре. Но это не мои часы, инспектор, и я могу с уверенностью сказать, что, когда в половине второго уходила из дому, их тут не было.

— Спасибо.

Инспектор забрал их назад и осторожно снял с каминной полки часы дрезденского фарфора.

— Аккуратнее, — предупредил он, передавая их мисс Пебмарш, — они очень хрупкие.

Мисс Пебмарш осторожно, едва касаясь, ощупала часы кончиками пальцев. Потом покачала головой:

— Должно быть, прелестные часики. Но не мои. Где, вы говорите, они стояли?

— В правом углу на каминной полке.

— Там должен стоять фарфоровый подсвечник. Один из пары.

— Правильно, — подтвердил Хардкасл. — Он там и стоит, только сдвинут к самому краю.

— Кажется, вы говорили еще о каких-то часах?

— Еще о двух.

Хардкасл поставил на место фарфоровые часы и взял французские, из позолоченной бронзы. Мисс Пебмарш быстро пробежала по ним пальцами и вернула:

— Нет, эти тоже не мои. Так же быстро она возвратила и серебряные.

— Значит, раньше в этой комнате были только старинные напольные часы в углу…

— Совершенно верно.

— …и часы с кукушкой на стене у двери? — Хардкасл замялся, не зная, что сказать дальше. Он пристально разглядывал свою собеседницу, благо был уверен, что она этого не заметит. Она морщила лоб, словно пытаясь что-то сообразить. И наконец сказала резко:

— Не понимаю. Ничего не понимаю. Протянула руку — ей явно не составляло труда ориентироваться в комнате — и села. Хардкасл взглянул на дактилоскописта, который стоял в дверях:

— Вы осматривали эти часы?

— Конечно, сэр. На золотых часах вообще нет отпечатков, но это понятно. Слишком гладкая поверхность. То же самое касается и фарфора. Однако ни на кожаном футляре, ни на серебре отпечатков тоже нет, и вот это как раз странно — в принципе там они должны быть. Кстати, все часы стоят и показывают одно и го же время — тринадцать минут пятого.

— А как остальные предметы?

— В комнате обнаружены отпечатки пальцев трех или четырех человек — все предположительно женские. Содержимое карманов убитого на столе.

Он кивнул на сложенные кучкой предметы. Хардкасл подошел поближе. Бумажник с банкнотами на сумму семь фунтов десять шиллингов, несколько монет, шелковый носовой платок без метки, коробочка желудочных пилюль и визитная карточка. Хардкасл прочел: «Мистер Р. X. Корри. Страховая компания „Метрополис“. Денверская улица, 7. Лондон, W 2».

Хардкасл вернулся к дивану, на котором сидела мисс Пебмарш.

— Вы случайно не вызывали агента из страховой компании?

— Из страховой компании? Нет, не вызывала. — Из страховой компании «Метрополис», — уточнил Хардкасл.

Мисс Пебмарш покачала головой:

— Никогда про такую не слышала.

— А вы не собирались заключить страховку?

— Нет. Дом застрахован на случай кражи или пожара в страховой компании Джоба, у них тут есть филиал. Страховать свою жизнь я не вижу смысла. У меня нет ни семьи, ни близких родственников.

— Понятно, — сказал Хардкасл. — Вам о чем-нибудь говорит имя Корри? Мистер Р. X. Корри? — Он пристально следил за выражением ее лица, но оно нисколько не изменилось.