Страница 71 из 232
Вооруженные силы — структура сугубо иерархическая, и если планирование высшего командования не соответствовало сложившейся к началу войны обстановке, то то же самое творилось и в округах, и в конкретных армиях. И действительно, «основным недостатком окружного и армейского плана (обороны.— А. М.) являлась их нереальность»[252].
Так что теперь поневоле придется уразуметь небеспочвенность свирепости подхода партийной и военной цензуры СССР, вырезавшей все подобные места из рукописи на редкость порядочной книги прославленного маршала Победы К. К. Рокоссовского под скромным названием «Солдатский долг» — уж слишком неудобны были такие слова великого полководца даже для приглушенного антисталинизма конца 60-х — начала 70-х гг. прошлого века.
Потому как за общегосударственный план обороны непосредственную ответственность несли нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков — на них же соответственно и в конечном счете лежала ответственность за нереальность окружных и армейских планов.
Кстати говоря, не исключено, что на мысль о необходимости купирования подобных мест в рукописи книги Рокоссовского цензуру «навел» непосредственно Жуков (или связанные с ним лица). Выступил же он «цензором» в отношении статьи Василевского, которая в результате так и не была опубликована — об этом говорилось еще в первой главе. А в рукописи своих мемуаров Рокоссовский «прямой наводкой» бил и по нему, Жукову, в т. ч. и как по начальнику Генштаба перед войной. Ведь не сам же М. А. Суслов — второй человек в брежневском Политбюро и «серый кардинал» всей КПСС редактировал рукопись мемуаров Рокоссовского. Суслов — Сусловым, но и без «военспеца» в лице Жукова явно не обошлось[253].
Умнейший и благороднейший человек и воин — Константин Константинович Рокоссовский — был единственным из общевоинских маршалов Советского Союза времен войны, кто не опустился и не унизился до конъюнктурного охаивания генералиссимуса Сталина после его смерти. А вообще во всем маршалитете СССР времен войны таким оказалось всего двое — Рокоссовский да Главный маршал авиации, создатель и первый командующий авиацией дальнего действия СССР А. Е. Голованов. Даже пострадав за категорический отказ от унизительного охаивания Сталина, Рокоссовский ни на йоту не изменил своей принципиальной позиции[254].
Более того, Рокоссовский был единственным равным Жукову и по званию, и по славе, кто еще с довоенных времен открыто говорил Георгию Константиновичу о его недостатках и как человека, и как военачальника.
В своих мемуарах Рокоссовский не стеснялся писать подлинную правду о Жукове, в т. ч. и как о начальнике Генштаба, поскольку ему самому приходилось выполнять не адекватные реальности приказы Генштаба в первые дни воины.
Любимец Сталина, подлинный Суворов Красной Армии, великий полководец и маршал Победы Константин Константинович Рокоссовский перед началом Парада Победы 24 июня 1954 года
При жизни Сталина Рокоссовский был вторым в высшем военном командовании СССР человеком, кого Иосиф Виссарионович называл по имени и отчеству — первым и долгое время единственным был маршал Шапошников Борис Михайлович.
За блистательный, во многом и по признанию многих уникальнейший полководческий талант, недюжинный ум и способность к стратегическому мышлению, проведение крупнейших операций с минимальным числом потерь, высокие личные и деловые качества и принципиальность Сталин чрезвычайно высоко ценил Рокоссовского.
Открыто и даже в письменной форме называл его Суворовым в Красной Армии[255]. Даже в тяжелейших условиях начального периода войны Рокоссовский осуществлял свои операции так, что соотношение потерь у него было 1:2,5 не в пользу немцев![256] Отдавая дань его полководческому таланту, немцы уже в 1941 г, прозвали Рокоссовского «Генерал-Кинжал» и в страхе уступали ему города, которые не могли взять другие генералы[257].
В 1943 г, после Сталинградской битвы, фельдмаршал Паулюс именно ему, Рокоссовскому, вручил свое личное оружие: побежденный — Победителю! Паулюс знал, кому он «обязан» невиданным дотоле поражением и разгромом![258]
В годы Великой Отечественной войны Москва салютовала войскам Рокоссовского свыше 61 раза. Ни одному другому полководцу той войны, в т. ч. и Жукову, такие почести не оказывались[259].
Солдаты и офицеры фронтов, которыми командовал Рокоссовский, обожали своего командующего и слагали о нем песни. Это был единственный Маршал Советского Союза, встречать которого население освобожденных им городов даже десятилетия спустя выходило в полном составе, устилая весь путь маршала «ковром» из живых цветов. Ни одного маршала в СССР народ не любил так, как любил К. К. Рокоссовского.
Рокоссовский был единственным из общевоинских маршалов СССР времен войны, который никак не засветился в послевоенном т. н. трофейном разграбление Германии.
Даже из Польши, где он не один год пробыл министром обороны и маршалом Войска Польского, Рокоссовский вернулся с одним чемоданчиком.
И вот еще что. Рокоссовский первым из двух главным маршалов Победы подготовил свои мемуары. Если бы то, что он написал, было пропущено в Печать, ни одна из баек Жукова не то что не смогла бы появиться на свет — не могла бы даже и «зародиться».
Уж если такой выдающийся профессионал прямо указал на то, что система мер по обороне страны, которая в первом полугодии 1941 г. реализовывалась Наркоматом обороны и Генштабом, не имела признаков адекватности реально складывавшейся в канун войны обстановке, то соответственно действия цензуры были направлены на сокрытие главной тайны Великой Отечественной войны — тайны поражения наших войск в ее начальный период.
Тайны, раскрывать которую Жуков (да и не только он) категорически не желал.
Под маской «объективных размышлений» и столь же «объективных воспоминаний» легко организовать «глубоко эшелонированную оборону» этой тайны и все валить на Сталина, к которому даже его враги на мировой арене относились с уважением, гордились, что имеют в его лице принципиально непримиримого противника.
Пожалуй, небезынтересным для многих явилось бы мнение самого заклятого врага Сталина — А. Гитлера. По свидетельству И. фон Риббентропа, «в те тяжелые дни после окончания боев за Сталинград… состоялся весьма примечательный разговор (т. е. у Риббентропа — А. М.) с Адольфом Гитлером. Он говорил — в присущей ему манере — о Сталине с большим восхищением.
Он сказал: на этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941 — 1942 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твердости этого человека, несгибаемая воля и героизм которою призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин — это именно тот крупный противник, которого он (Гитлер) имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении.
… Создание Красной Армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения, — историческая личность совершенно огромного масштаба»[260].
252
Сандалов Л. М. Первые дни войны: Боевые действия 4-й армии 22 июня — 10 июля 1941 г. М., 1989. с. 31.
253
Очень скоро и в строгом, пожалуй, даже в строжайшем соответствии с законом этого малопочтенного «жанра» Жуков в избытке испытал всю «прелесть» руководимой все тем же «серым кардиналом» КПСС партийно-военной цензуры. Возглавлявшаяся М. А. Сусловым бригада «мемуаровымарывателей» аж целый том претензий к рукописи воспоминаний Жукова накатала! Свыше полутысячи страниц требований по изменению авторского текста! Однако же почувствуйте теперь разницу: Рокоссовский вынужден был стоически перенести факт жесточайших купюр, но практически ничего не менял — что вырезали, то вырезали… Жуков же также вынужден был — времена были одинаковые, — но принять-таки принял «бесценные ЦУ» цензуры, отчего от издания к изданию его мемуары теперь разбавляются неизвестного происхождения добавлениями. Злые языки утверждают, что они-де, т. е. эти самые добавления (смыслового и редакторского типа), по оригиналу(?!) рукописи. Несть числа «чудесам» вашим, «маги» исторического пера!
254
Если верно утверждение, что имя человека — это его судьба, то имя и отчество Рокоссовского в высшей степени тому подтверждение — ведь Константин означает «Верный, а он, к тому же, был еще и Константиновичем, т. е. Дважды Верным! Своего Верховного он не предал. Очевидно, в т. ч. и по этой причине Рокоссовский стал, например, главным «забытым» героем битвы на Курской дуге. А ведь если бы не его талантливо продуманное и организованное контрнаступление 11 — 12 июля 1943 г. на северном фасе дуги, то гитлеровская операция «Цитадель» могла бы завершиться успехом. Войска именно командующего Центральным фронтом Рокоссовского похоронили все планы гитлеровского командования. То же самое и в отношении Сталинградской битвы. Полководческую славу Рокоссовского внаглую крали еще при его жизни…
255
Чуев Ф. Несписочный маршал. М., 1995. С. 81.
256
Там же, с. 72.
257
Там же, с. 83.
258
Там же, с. 73.
259
Абрамов А. У Кремлевской стены. М., 1987. С. 309.
260
Риббентроп И. Тайная дипломатия III рейха. Смоленск, 1999. Цит. по: Мухин Ю. Убийство Сталина и Берии М., 2002. С. 248 — 249.