Страница 38 из 232
Информация была важной, но касалась-то она только одного аспекта — балканского кризиса, что было вполне понятно: ведь Балканы имеют большое значение в мировой геополитике и политике, тем более для Великобритании. Конечно, Лондону было весьма выгодно, чтобы Берлин и Москва сцепились из-за Балкан, как в 1914 г.
В итоге выходило, что, каким-то образом зная об уже принятом Берлином плане «Барбаросса» и времени начала его реализации[178], Лондон откровенно провоцировал досрочное вооруженное столкновение между СССР и Германией, дабы обезопасить и себя, и подступы к «жемчужине в короне своей империи» — Индии, а также, естественно, морские коммуникации в Средиземноморье, которые связывали метрополию с колониями в Азии.
К концу апреля — началу мая ситуация с датой нападения стала проясняться и для СССР. Германское отделение советской контрразведки успешно установило массу «жучков» в различных помещениях германского посольства в Москве, в том числе и военного атташата, и к тому же несколько раз тщательно «исследовало» содержимое сейфов военного атташе Кестринга и военно-морского атташе Баумбаха[179].
В одном из добытых таким образом документов — донесении германского военноморского атташе Норберта Баумбаха Верховному командованию ВМФ Германия от 24 апреля 1941 г. — говорилось, что, по словам советника итальянского посольства, английский посол в Москве, т. е. Криппс, предсказал 22 июня как дату начала войны. Баумбах при этом сообщил, что он опровергает эти слухи (в т. ч. и о других звучавших в то время датах)[180].
Долее поток всевозможной информации стал резко усиливаться, и все чаще в ней говорилось о времени нападения в конце июня. Это хорошо водно по опубликованным в книге «Секреты Гитлера на столе у Сталина» документам разведки и контрразведки, о некоторых из них выше уже говорилось.
Опираясь на эти данные, а также на выболтанный лично Гитлером факт об ориентировочном времени нападения 15 — 20 июня, же к 1З мая Сталин сделал свой вывод — была дана директива о выдвижении войск внутренних округов в приграничные (хотя на самом-то деле полуофициально оно началось еще в апреле), а также были даны некоторые другие указания.
В конце мая он только укрепился в этом выводе, о чем свидетельствует его выступление на расширенном заседании Политбюро 24 мая 1941 г. Однако даже 10 июня 1941 г., когда были получены вышеупоминавшиеся данные о переговорах с Гессом, абсолютной ясности с датой нападения, несмотря на все обилие информации, все еще не было.
Подчеркиваю, именно абсолютной, m.е. никак и ни под каким соусом не подвергаемой сомнению ясности с датой нападения до 12 июня не было. Потому что не было хотя бы моло-мальски документального подтверждения того, что Гитлер письменно отдал приказ осуществить пападеное именно 22 июня.
Тем не менее с санкции Сталина и «для повышения боевой готовности войск прикрытия 10 — 12 июня начальник Генерального штаба потребавал от командующих округами срочно разработать план вывода и занятия по тревоге специальными частями боевых сооружений укрепленных районов, а боевыми войсками — сооружений предполья»[181].
Столь остро необходимая Сталину информация прошла только в промежутке с 10 по 12 июня, и к Сталину она попала явно не раньше 12 июня.
Дело в том, что начальник генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер на основе указаний Гитлера издал распоряжение о назначении 22 июня датой нападения на Советский Союз только 10 июня 1941 г[182].
В промежутке с 10 по 12 июн, когда это распоряжение не стали передавать командованию группировок вторжения, Британский центр дешифровки германских военных сообщении в Блечли, наконец, перехватил это сообщение и расшифровал его. Это, кстати, подтверждает и сам Черчилль, указавший в своих мемуирох, что именно к 12 июня британская разведка окончательно установила, что нападение действительно произойдет именно 22 июня[183]. Tym уж сомнений не было.
По каналам «кембриджской пятерки», особенно Дж. Кэрнкросса, эта информация попала и в Москву. Именно в этот момент — с 12 по 13 июня — вышеописанные политико-дипломатические причины органично слились с часто разведывательной потребностью перепроверки полученных данных и решения всех mex вопросов, о козпорых говорилось выше.
Вот так и родилось знаменитое Сообщение ТАСС, которое именно тем знаменито, точнее, должно, наконец, стать по-настоящему знаменитым, что по сути оно было не чем иным, как блестящим образцом глобальной разведывательно-геополитическое операции, проведенной лично Сталиным в целях одновременного добывания еще раз подтверждающей дату нападения информации и оказания тотального влияния в выгодном для СССР ракурсе на глобальные процессы в мировой политике.
Но одновременно оно же явилось и прикрытием для военных для начала выдвижения войск уже к границам. Bom почему маршал Василевский и напишет в своих мемуарах, что именно «12 — 15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, роспиложенные в глубине округа, ближе к государственной границе»[184].
Приказать же могли только с санкции Сталина и только с 12 июня, когда он уже обладал данными британского перехвата распоряжения Гальдера.
Именно поэтому никто не вправе упрекать Спалина, тем более обвинять его за это Сообщение ТАСС — оно не только в высшей степени было продумано, но и никого не дезориентировало, особенно военных, на что так упорно намекали маршал Жуков и многие другие.
Не хуже Георгия Константиновича знавший непосредственную «кухню Генштаба в самый канун войны маршал А. М. Василевский счел своим прямым долгом в своих же не менее знаменитых мемуарах «Дело всей жизни» со всей откровенностью заявить: «В этой связи, думаю, уместно остановиться на известном Сообщении ТАСС от 14 июня (на самом деле от 11 июня А. М.)… (отточие означает пропуск за ненадобностью цитируемого Василевским текста этого сообщения. — А. М.). Это сообщение и сейчас нередко трактуется вкривь и вкось. Говорится, к примеру, что оно сыграло чуть ли не роковую роль в неудачном начале войны, так как дезориентировало страну.
Слов нет, оно вызвало в первый момент у нас, работников Оперативного управления, некоторое удивление. Но за ним не последовало новых принципиальных указаний относительно Вооруженных сил и пересмотра прежних решений о боевой готовности, и мы пришли к выводу, что это дипломатическая акция нашего Правительства и в делах Министерства обороны ничто не должно измениться. К тому же Н. Ф. Ватутин (первый заместитель начальника ГШ, начальник Оперативного управления.— А М) уже к концу дня разъяснил, что целью Сообщения ТАСС является проверка истинных намерений гитлеровцев. Поэтому считаю неправильным представить Сообщение ТАСС как документ, который якобы устроил и чуть ли не демобилизовал нас»![185]
Зачем же Жукову и другим понадобилось на пустом месте наводить несуществующую тень на тем бавее никогда не существовавший плетень? Коньюнктура? А что, Василевский на Марсе писал свои мемуары?!
Таким образом, Сообщение ТАСС от 13/14 июня 1941 г. действительно сыграло свою огромную роль в выяснении истинных намерений гитлеровцев, в проверке данных разведки о дате нападения и в решении вопросов как о союзниках и нейтралах, так и о прикрытии факта выдвижения войск к границам! Более того, оно свидетельствует о глобальном знании Сталиным реальной обстановки в мире!
178
Весьма похоже, что это самое «каким-то образом» со значительной долей уверенности можно идентифицировать и персонифицировать с агентом британской разведки, действовавшим под псевдонимом «Фил» (в середине 39-х гг. находился на связи у сотрудника британской развилки, помощника британского военно-воздушного атташе в Берлине полковника Кристи), — он же Адольф Эрнст Xoйзингер, с середины октября 1940 г. начальник Оперативного удивления Генерального штаба сухопутных войск вермахта (ОКХ), заместитель начальника Генштаба ОКХ. Генерал A. Хойзингер являлся особо доверенным лицом А. Гитлера в Высшем военном командовании Германии и отвечал за планирование военных операций. Судя по всему, А. Хойзингер был завербован британской разведкой — как агент на перспективу — еще находясь в плену, куда он угодил, будучи младшим лейтенантом пехоты во время битвы на Сомме в 1916 г. в период Первой мировой войны. В плену находился вплоть до 1919 г — срок, более чем достаточный для вербовки и подготовки агента.
По возвращении в Германию в кратчайшие сроки стал наиболее доверенным лицом и главным протеже знаменитого германского генерала, идеолога и вдохновителя восточной, т. е. просоветской, ориентации рейхсвера и сотрудничества последнего с РККА, — Ганса фон Секта. На протяжении всего периода советско-германского сотрудничества в военной сфере — c 1922 г. и до привода в 1933 г. Гитлера к власти — А. Хойзингер снабжал британскую разведку подробнейшей информацией о всех аспектах и перипетиях этого сотрудничества, о взаимоотношениях между генералитетами двух армий, о состоянии рейхсвера и РККА и т. д., ибо постоянно находился в Главном штабе рейхсвера. Именно Адольф Хойзингер информировал британскую разведку о сложившемся военно-геополитическом заговоре германских и советских генералов в целях одновременного свержения Гитлера и Сталина, установления военных диктатур в Москве и Берлине и дальнейшего формирования трио военных диктатур по оси Берлин — Москва — Токио с подключением также и Рима Муссолини (агент влияния британской разведки, точнее, британской короны, но одновременно, хотя и в прошлом, агент влияния еще царской разведки в период Первой мировой войны). Именно Хойзингер информировал англичан о разработанном и переданном Тухачевским германским генералам плане поражения СССР в случае войны с Германией, вследствие чего в Советском Союзе должен был произойти военный переворот. Поскольку эта информация представляла колоссальную угрозу имперским интересам безопасности Великобритании — ведь заговорщики планировали территориальные и экономические уступки Германии и Японии, опираясь на которые те повели бы ожесточенную борьбу против англосаксонского Запада за счет коренного ущемления интересов СССР,— британская разведка чрезвычайно искусно, чужими руками, но едва ли не в прямом смысле «нейрохирургическими методами» завалила весь этот заговор, конвертировав его в Мюнхенскую сделку с Гитлером. В этой операции были задействованы и инициативный агент стратегического влияния МИ-6 — глава германского абвера адмирал Канарис, и руководство чехословацкой военной разведки (Франтишек Моравец), и агент последней «А-54» — специально подставленный Канарисом майор абвера Пауль Кюммель и т. д. и т. п. Именно Хойзингер как начальник Оперативного управления Генштаба ОКХ знал о наметках Гитлера напасть на СССР именно 22 июня 1941 г., ибо до 10 июня 1941 г. эта идея еще не была утверждена Гитлером официально. Опираясь на информацию Хойзингера, в Лондоне задолго до 22 июня 1941 г. убежденно полагали, что нападение произойдет 22 июня, потому как Гитлер планировал превзойти Наполеона, который также напал на Россию именно в этот же день. Так что британский посол мог ее озвучивать зная о ней из материалов особо секретного досье МИДа Англии «Германская опасность», в которое, к слову сказать, советская разведка заглядывала регулярно. Документально же дата 22 июня была установлена британской разведкой только в промежутке с 10 по 12 июня 1941 г.
Судя по некоторым ныне опубликованным материалам, советская разведка еще в 1936 г. вскрыла агентурные линии британской военной разведки в Германии и установила таким образам каналы утечки развединформации из СССР в Германию, а оттуда — в Лондон. Однако из-за предательской деятельности участвовавших в заговоре части советских генералов наркома внутренних дел Ягоды этой информации явно умышленно не было придано серьезного значения.
После Второй мировой войны Адольф Эрнст Хойзингер, к сожалению, избежал сурового приговора Нюрнбергского трибунала благодаря своим британским покровителям. Фактически именно он воссоздал германскую армию — бундесвер, затем был на руководящих постах в военном командовании НАТО и лишь настойчивые разоблачения Советского Союза, хотя и с опозданием, но положили конец его карьере.
179
Чуев Ф. Солдаты Империи. М,1996 С.160 — 165. Documents on German Foreign Policy 1918 — 45. From the Archives оf the Сеrman Foreign Ministry series (1937 — 1945). Vol. XII. N. 399. Р. 632.
180
Documents on German Foreign Policy 1918 — 45. From the Archives оf the Сеrman Foreign Ministry series (1937 — 1945). Vol. XII. N. 399. Р. 632.: Германский военно-морской атташе в Москве — Верховному командованию военно-морского флота, Москва, 24 апреля 1941 г.
181
СССР в борьбе против фашистской агрессии 1933 — 1945 / Под ред. А П. Нарочницкого. М., 1986. С. 165.
182
Секреты Гитлера на столе у Сталина. С. 214 — 215.
183
Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1991. Кн. 2. С. 159.
184
Данные А. М. Василевского идентичны данным ЦАМО РФ, ф. 16, оп. 2951, д. 261, л. 20 — 22.
185
Василевский А. М. Дело всей жизни. С. 120. Любопытная деталь. В первом издании его мемуаров, в 1974 г. (оно же прижизненное), приведенная выше цитата фигурировала как сноска — пояснение. Однако в последующих изданиях она не перекочевала в основной текст, в результате чего статус и значимость слов Василевского резко возросли. Его ли это инициатива была или кого-то другого — сейчас уже не установить.