Страница 132 из 232
Шапошников же еще в сентябре 1940 г. абсолютно точно спрогнозировал такой вариант гитлерюг, поставив задачу защиты «активной обороной» Минского направления сразу двум округам — ПрибОВО и ЗапОВО!
Но стоило Жукову всего лишь пару месяцев «порулить» Генштабом в спарке с Тимошенко, как гитлерюги тут же уяснили себе не только характер радикальных перемен в сути дислокации группировки советских войск в приграничных округах (особенно в КОВО), но и характер радикальных изменений в замысле советского командования, а также суть того, что означает этот «неожиданный подарок» нового главы ГШ РККА и что из него можно выжать.
Февраль 1941 г., начальник штаба группы армий «А» (она же первоначально ГА «Краков», она же, в момент нападения на СССР, — ГА «Юг»), генерал пехоты фон Зоденштерн «…если вообще можно говорить о сосредоточении главных сил русских при их теперешней группировке, то оно находится в Киевском особам военном округе»…[535]
Жуков всего один месяц на посту главы Генштаба…
Март 1941 г., начальник Генерального штаба ОКВ, генерал Ф. Гальдер: «Бросается в глаза скопление войск на Украине… Анализ группировки русских войск (если отказаться от убеждения, что русские хотят мира и сами не нападут)[536] заставляет признать, что их группировка вполне позволяет быстро перейти в наступление, которое было бы для нас нежелательно»[537].
Жуков всего-то два месяца на посту главы Генштаба, и уже, что называется «приплыли»!
Гитлерюги-то, выходит, фактически точно вычислили и истинное предназначение концентрируемой в КОВО группировки наших войск, и, что хуже всего, направление главного удара в случае немедленного встречно-лобового контрнаступление или, в выражении Гальдера, «группировка вполне позволяет быстро перейти в наступление».
Прошу обратить внимание на эти слова Гальдера, ибо если группировка войск в КОВО была бы действительно сугубо ударно-наступательной, то он так и написал бы — Гальдер был очень опытным генштабистом и хорошо понимал значение и суть разведданных. Да и абвер, к слову сказать, отнюдь не из профанов состоял — как и любая солидная военная разведка, абвер, как правило, весьма быстро и точно устанавливал истинный характер группировок войск противника.
Поскольку Гальдер, опираясь на данные, разведки, написал — «вполне позволяет быстро перейти в наступление», — то выходит, что он откровенно допускал, что перед этой группировкой поставлена задача немедленного ответного удара, т. е. в формате немедленного встречно-лобового контрнаступления!
Это абсолютно точно совпадает и с выводами отечественных историков, и с выводами, которые содержатся на страницах данной книги и даже с выводами уже цитировавшегося Г.-А Якобсена, который на основании изученных им документальных данных, т. е. на основании в немереных количествах захваченных гитлерюгами документов, сделал прямой вывод о том, что нет никаких свидетельств «для выводов о вражеских наступательных намерениях, несмотря на сосредоточение советских войск у границы».
Наступательных намерений, как таковых, действительно не было, однако это ведь не говорит о том, что не было контрнаступательных, тем более в формате немедленного встречно-лобового контрблицкрига, что подтверждается громадным количеством данных. Следовательно, ни тогда, в 1941 г., ни значительно позже после войны никто не обманывался насчет контрнаступательного характера группировки наших войск и никто даже и не посмел однозначно расценить ее иначе — т. е. якобы как сугубо наступательно-ударную[538].
Хуже того. Практически одновременно гитлерюги вычислили один из главных по вредоносности элементов контрблицкрига — если по дневнику Гальдера, то там было указано, что «русские полны решимости удерживать свои границы»[539].
Обратите внимание, что не просто полны решимости дать отпор, о чем Москва и так открыто заявляла, а именно удерживать границы. Естественно, что плохо не то, что гитлерюги это зафиксировали — и конце концов в мире нет ни одного государства, которое не было бы преисполнено такой решимости, ибо это принципиальнейший вопрос его суверенитета.
Плохо то, что к весне 1941 г. гитлерюги точно вычислили отказ советскою командования от использования принципа «активной обороны» в переход на «жесткую оборону» (по Тимошенко-Жукову — «упорная оборона») на линии госграницы и в прилегающей к ней приграничной полосе. Но в том-то и дело, что единовременно это было и одно из серьезных доказательств того, что советское командование вознамерилось использовать один из главнейших компонентов стратегии блицкрига — доктрину воздушной войны Дуэ (что и так явственно вытекало из фиксировавшегося гитлерюгами характера дислокации авиации советских армий прикрытия), ибо только там предусматривались жесткие оборонительные действия сухопутных войск, пока собственная авиация громит противника. (Гальдер-то неслучайно констатировал после войны что русское командование потерпело сокрушительное поражение со своей ставкой на «жесткую оборону»). Проще говоря, гитлерюги увидели ставку на статический фронт «узкой лентой»!
Именно после всего этого, опираясь на данные своей разведки и с полным на то основанием, А. Гитлер констатировал на совещании 30 марта 1941 гг. явный отказ советского командования от использования «активной обороны», которое и предполагало возможность организованного отхода (в терминах Гитлера от 9 января 1941 г. — «фронтальное оттеснение» советских войск, чего в тот момент он больше всего и боялся и категорически потребовал от своих генералов самых решительных прорывов самыми максимальными силами при самой максимальной их концентрации на решающе ключевых участках! Как преследующие свою добычу гончие псы, гитлерюги с этого момента «заложились», что называется, «по-зрячему»[540]. Потому что явно уразумели что при такой дислокации советских войск, тем более при всех тех, указанных выше «особенностях» ее «странностей», удар через явно обозначившиеся дырки от бубликов в «узкой ленте» статического фронта будет столь чудовищно мощным, что хватит и тех сил, что были выделены для нападения, хотя прекрасно знали о кратном превосходстве РККА в количестве техники!
Ну а колченогому Геббельсу после этого только и оставалось, что накануне нападения вновь письменно зафиксировать уже давно известный германскому Генштабу факт — «Русские сосредоточились прямо у границы — лучшего просто нельзя было и ожидать. Будь они рассеяны шире, то представляли бы большую опасность»!
Даже такому, в принципе-то весьма далекому от чисто военных дел записному брехуну, как рейхсминистр пропаганды, и то была абсолютно ясна беспрецедентная ущербность дислокации наших войск.
Это ли, к глубочайшему сожалению, не лучшее доказательство того, что гитлерюги совершенно отчетливо видели перед собой дырки от бубликов в «узкой ленте» статического фронта, охраняемые с флангов — главным образом в печально знаменитых львовской и белостокской «братских могилах» — группировками для немедленного встречно-лобового контрнаступления наших войск?!
535
Филиппи А. Припятская проблема. М., 1959 С. 155.
536
В круглых скобках примечание самого Гальдера, и обратите внимание, что в мирных намерениях советской стороны они убеждены и для допущения иных мыслей им приходится на время отказываться от этой убежденности.
537
ВИЖ. 1959. № 2. С. 82.
538
В этой связи хотелось бы напомнить о следующем. Еще в первой главе указывалось, что в феврале 1941 г. Берлинская резидентура НКГБ получила от своего проверенного агента «Экстерн» сообщение о том, что вскоре после заключения Договора о ненападении от 23.08.1939 германский генштаб заказал известному белоэмигранту — генералу П. Краснову аналитической обзор на тему «Поход Наполеона на Москву в 1812 г. Теоретический разбор вопроса о возможности такого похода в ХХ в. и возможные последствия подобной акции». Общего характера причина такого заказа ясна — уже тогда зуд рвануть в блиц-«Дранг нах Остен»-криг одолевал Гитлера и его военных. О конкретной причине такого заказа будет сказано отдельно, когда дойдем до главы «А что же Сталин?!». А вот о сути заказа и тем более о сути представленного Н. Красновым конечного продукта можно и нужно сказать уже сейчас. Обзор именно потому должен был быть аналитическим — обратите внимание на слова «теоретический разбор вопроса о возможности такого похода в ХХ в. и возможные последствия подобной акции», — что руководящие штабные гитлерюги хотели проверить, сохраняются ли в РККА господствовавшие до 1937 — 1938 гг. германские взгляды на стратегию и тактику. А они, как указывалось выше, были идентичными, ибо выросли из одних и тех же корней и к тому же в условиях негласного сотрудничества между рейхсвером и РККА. Судя по всему, заказ был не случайным не столько потому, что штабные подходы гитлерюг отличались особой тщательностью — в конце концов это и так понятно, особенно в русле стремления знать систему военного мышления противника, что обычно делают все генштабы, — сколько явно по другим причинам и, скорее всего, в силу того, что блицкриг на Востоке лишь тогда смог бы принести успех, если с порога напоролся бы на контрблицкриг! Не следует забывать, что в вермахте, в т. ч. и в Генштабе, сохранялось немалое количество офицеров и генералов, которые служили еще во времена рейхсвера, в т. ч. уже и гитлеровского периода, когда в Москву впервые стали поступать данные о плане поражения и причастности к нему Тухачевского, а также и немцев. Что за всем этим кроется — об этом чуть позже.
539
Там же.
540
Заложились по-зрячему — старый охотничий термин, используемый в псовой охоте. Дело в том, что пока гончие псы идут только по следу зверя — их лай один, но как только собаки визуально зафиксировали преследуемого зверя, то сразу же лай становится другим, более звонким, т. е. гончие как бы извещают своего хозяина, что видят зверя и «висят» у него на «хвосте». Отсюда и термин — «заложились по-зрячему».