Страница 83 из 98
Нетрудно догадаться, чем закончилось дело для незадачливого охотника за Роб Роем: как и многие до него, он нашел свою смерть на дне ближайшей реки!
Но самым необычным событием в жизни Роб Роя стал его визит в Лондон. Он подробно описан в книге преподобного Маклея с названием «Исторические воспоминания о Роб Рое и клане Макгрегоров» (1881). До сих пор не могу понять, почему Вальтер Скотт не использовал столь выигрышный материал в своем романе. Ниже приводится отрывок из труда Маклея:
Многочисленные подвиги Роб Роя снискали ему такую известность, что имя его гремело по всему Хайленду. При дворе тоже часто говорили о Роб Рое, причем обычно упоминали его как протеже графа Аргайла — тот и вправду нередко покрывал проступки своего буйного соотечественника. Король, зная об этой душевной склонности графа, неоднократно подшучивал над Аргайлом. Впрочем, он и сам был заинтригован и выражал желание увидеть дерзкого горца. Идя навстречу пожеланиям его величества, граф послал за своим другом. Дабы не подвергать Роб Роя риску поимки (а в столице хватало офицеров, которые с радостью задержали бы знаменитого разбойника), он должен был приехать в Лондон инкогнито. Аргайл позаботился о том, чтобы король увидел Роба со стороны, но не догадался, кто перед ним. С этой целью Роб Рою надлежало некоторое время прогуливаться перед дворцом Сент-Джеймс. Его величество действительно обратил внимание на огромного горца в традиционном костюме, которого никогда прежде не видел в окрестностях своего дворца. Позже он рассказал об этом Аргайлу, и тот признался, что это и был знаменитый Роб Рой Макгрегор. Король не поддержал шутку. Он выразил сожаление, что не знал этого раньше. Ему совсем не понравилась уловка Аргайла, он посчитал это насмешкой над собой и недопустимым потворством наглости нашего героя.
Роб Рой, слоняющийся по Сент-Джеймс-стрит в килте — это картина, вполне сопоставимая с принцем Чарли, прогуливающимся по Стрэнду!
Что касается Роба, тот умудрился извлечь финансовую выгоду из своей поездки в Англию. Об этом весьма убедительно свидетельствует следующий отрывок из мистера Маклея:
На обратном пути из Лондона Роб случайно оказался в компании нескольких офицеров, которые вербовали рекрутов в Карлайле. Они были настолько впечатлены могучим телосложением горца, что посчитали его вполне достойным поступить на службу к королю, и пожелали внести Роба в свои списки. Он, однако, заявил, что примет их предложение лишь при условии тройной оплаты, и офицеры вынуждены были согласиться. Получив деньги, Роб Рой несколько дней провел в городе, не обращая никакого внимания на своих нанимателей. Когда же он закончил все свои дела и был готов продолжить путь, то так и поступил. И военные не смогли его остановить! В результате деньги, полученные за вербовку, помогли Роб Рою оплатить возвращение домой.
Не менее замечательная история связана с кончиной знаменитого героя. Трудно было предположить, что человек, живущий подобной жизнью, умрет своей смертью. Тем не менее это именно так: Роб Рой скончался в преклонном возрасте в собственной постели. Рассказывают, что когда он уже лежал при смерти — старый, больной и уставший от жизни, — к нему в дом заявился не слишком приятный ему человек.
— Поднимите меня и усадите в кресло! — скомандовал Роб Рой. — Наденьте на меня лучшие одежды и привяжите меч к моей руке. Этот парень никогда не увидит меня на смертном одре. Я не желаю доставлять ему такого удовольствия!
Он принял гостя по всем правилам вежливости, а когда тот ушел, откинулся на спинку кресла и закричал:
— Все кончено, уложите меня обратно в кровать! Позовите волынщика! И пусть он играет «Не будет во веки веков мне возврата», покуда я не испущу дух!
Он умер на своей ферме в Балхиддере. Как это ни печально, но Хайленд ненадолго пережил знаменитого героя.
Таким образом завершилась эта сага, столь же древняя, как и здешние холмы. Смешно, нелепо, невероятно, но исполнялась она уже в современные времена! В то время, как в декорациях Балхиддера разыгрывалась сцена из «Илиады», в Лондоне по Мэйферу прогуливались английские джентльмены, деликатно постукивая по мощеным тротуарам наконечниками эбеновых тросточек.
Лох-Ломонд.
Это одна из величайших мировых драгоценностей. По берегам озера стоят холмы: они громоздятся, наползая друг на друга, и тают в синеющей дали. Осенние листья — красные, золотые, желтовато-коричневые — падают на водную гладь и оседают у берегов озера. Незабываемая картина! Двадцать четыре мили потрясающей, совершенной красоты.
Эти «милые, милые берега» встречают и провожают вас на границе Хайленда. Если вы направитесь на север вдоль западного побережья озера, то вскоре увидите Бен-Ворлих: из заоблачных высот донесется его громовое «Привет, путник!» Если же вы, напротив, спускаетесь по горным склонам, возвращаясь с севера, то опять же последнее, что вы услышите, будет «Прощай!» этого могучего великана. Для вас это будет означать прощание с шотландским Хайлендом! А озеро Лох-Ломонд собрало в себе тысячу прелестнейших пейзажей: пологие зеленые берега и обрывистые кручи, шепот лесных дубрав и величественная красота гор с их белоснежными облачными шапками, и повсюду, на протяжении всех двадцати четырех миль, вас будет сопровождать серебряная озерная гладь — она начинается узкой полоской на севере и постепенно расширяется к югу, где великодушный Лох-Ломонд заготовил еще одно визуальное яство для путешествующих гурманов: десятки мелких островков разбросаны у побережья, они толпятся, напоминая зеленую флотилию на приколе.
Когда вы стоите на берегу этого озера и наблюдаете, как волны его разбиваются о коричневые прибрежные камни, когда прислушиваетесь к их нескончаемому плеску, мыслями вы невольно обращаетесь к Глазго. Город этот расположен так близко от Лох-Ломонда, что за долгие века впитал в себя частицу его красоты и величия. У подобного города не может не быть души. В таком прекрасном окружении — когда у порога плещется Лох-Ломонд и высится торжественная, как звук фанфар, махина Бен-Ломонда — это стало бы непростительным преступлением для города.
Любой человек имеет возможность выйти из Глазго, взобраться на эту гору и увидеть Шотландию. Родная страна простирается перед ним в виде многомильной цепочки холмов и горных вершин. Там, где глаз уже не может ничего разглядеть, приходит на помощь воображение: мысленным взором вы прозреваете бесчисленные пики Грампианских гор, далекий Бен-Невис и теряющиеся вдали вершины Западных островов. Еще дальше, за морскими просторами — величественные Кэйрнгормы, а совсем уже на краю Шотландии высятся голубые горные отроги — хранители восточных берегов. Какое потрясающее мысленное путешествие можно совершить, стоя на вершине Бен-Ломонда у самого порога Глазго!
На берегах Лох-Ломонда вы ощущаете близость города. Глазго заявляет о своем присутствии десятками различных способов: это и маленькие прогулочные пароходики, покачивающиеся на якоре у пирса; и многочисленные заведения под названием «водолечебницы» — они стоят в окружении деревьев или скрываются за поворотом парковых тропинок. Ощущение близости большого города еще более усиливается, пока вы преодолеваете последние мили перед Баллохом, и вот наконец на глаза вам попадаются трамвайная линия, полицейский и первая печная труба, торчащая в отдалении. Вы почти в Глазго!
Глава одиннадцатая
Глазго
Я плыву по Клайду в Глазго, вступаю в «Город Реальности», знакомлюсь с рецептом приготовления шотландской похлебки и присутствую при рождении корабля.
Один умный старик из Глазго, чья память уходила корнями на полстолетия назад, дал мне хороший совет:
— Отправляйтесь на Ферт-оф-Клайд, возьмите там лодку и прогуляйтесь на ней до причала Брумилоу. У нас ведь в Шотландии говорят: «Клайд сделал Глазго, а Глазго сделал Клайд». И это чистая правда! Если вы не посмотрите на Клайд, вы не увидите и Глазго…