Страница 50 из 51
Как-то раз Бальтасар начал наводить порядок в бардачке своей машины в поисках необходимых бумаг для автосервиса и обнаружил в самой его глубине, как раз с многострадальной правой стороны, целлофановый пакет.
— Заглянув туда, я обалдел. Я был просто в шоке. В пакете лежала человеческая кость. Кусок крестца, испачканный в земле. И тут я вспомнил: мы снимали одну сцену на кладбище в Кваланесе и нам дали разрешение выкопать для съёмок могилу в месте, где никаких захоронений не было. Там мы наткнулись на эту кость. Я попросил ребят сохранить её, ведь это какая ни есть память. А кто-то не так понял меня и подумал, что я решил оставить кость себе. И её завернули в пакет и положили мне в машину.
Бальтасар связался со своим оператором Атли Гейром Грьетарсоном. Он отвёз кость на место, закопал и прочитал над ней молитву.
— И после этого со мной уже случалось только хорошее, — рассказывает Бальтасар.
Он уверен, что происшедшее невозможно объяснить исключительно рациональными причинами. Судя по всему, покойный невольно оказался пассажиром в его автомобиле и хотел обрести мир.
Корабельный призрак
(Из личного архива составителя.
Самозаписъ Торстейна Свейнссона, родился в 1958 году в городе Акранес.
В данном случае рассказ о личном опыте облечён в форму художественной новеллы и существенно отличается от устных рассказов того же человека об этом событии.)
В 1980 году я вышел в море в Рейдарфьорде (его название означает «Фьорд синих китов»). Это самый длинный фьорд в Восточной Исландии, его длина — 14 километров. Во фьорде стоит городок с тем же названием. Рейдарфьорд окружён горами, которые возносят свои зубчатые вершины на тысячу метров по обоим его берегам. В середине мая, в дни найма матросов, я устроился на траулер под названием «Гуннар», построенный в Восточной Германии. (Всего для Исландии там построили три таких рыболовных судна; одно из них затонуло, когда его трал зацепился за подводные скалы. Судно не смогло его вытянуть: оно было маленьким и лёгким, как пробка. После этого такие траулеры прозвали «пробочниками».) Это были хорошие суда, 1950-х годов постройки, с двигателем 1400 лошадиных сил, водоизмещением 300 тонн, и при хороших условиях развивали скорость до 14 морских миль (около 26 км/ч); они могли быстрее многих других судов ходить против ветра.
Все матросы на корабле были ровесниками, парнями лет двадцати. Начальство было старше и консервативнее. Кок был любитель выпить, штурман — шутник, а механика мы видели только изредка: он всегда либо спал, либо хлопотал у себя в машинном отсеке.
Капитан Йоунас был самым старшим на судне. Он управлял этим кораблём с самого начала, поэтому досконально знал всё как на борту, так и на море вокруг.
Мы вышли из фьорда в открытое море, мимо скалистого острова под названием Скруд в устье фьорда. На острове есть большая пещера, широкая, с высоким сводом. В середине пещеры — озерцо. Говорят, там когда-то жил тролль — горный великан по имени Скруд.
Корабль направлялся в открытое море, а затем на запад вдоль побережья, в сторону Эрайвайокулле (Пустынного ледника), который не что иное, как конусообразный вулкан, выходящий из Ватнайокулль (Озёрного ледника) на юге, с высокой снежной вершиной; там находится самая высокая в стране гора — Кваммдальсхнук (2009,6 м). Это один из крупнейших вулканов Исландии, хотя есть и другие, большего размера, которые за всю историю страны никогда не извергались и скрываются под ледяными шапками.
Наш путь лежал на рыбную банку возле мыса Ингоульвсхёвди, мимо покрытого льдом вулкана, который отливал пурпуром в лучах заходящего солнца. Море было спокойно, и мы с лёгкостью спустили сети. Якорь бросили возле мыса Ингоульвсхёвди. Это название дал ему первый поселенец в Исландии, Ингоульв Ауртнарсон, и кто знает, может, столбы от своей почётной скамьи, о которых гласит легенда, он выкинул в море там же.[82] Чёрный мыс отвесно вздымается из зеленоватой морской глубины.
Кок подал нам жаркое и бараний окорок, и мы запили всё это кока-колой. «Ну, завтра мы их разделаем!» — переговаривались между собой старики. «Кого это?» — спросил я. «Да рыб же, придурок! Ты что, только что из деревни?» — «Да, — ответил я. — А на большой воде я никогда и не бывал, даром что по гороскопу — Рак». — «Гороскопы — это такой же бред, как и всё прочее», — подал голос один из матросов. «А что это — прочее?» — спросил я. «Ну, как все истории эти, о привидениях». — «В этих историях как раз есть свой смысл, — ответил я. — Вот, например, Сольвейг с хутора Миклабайр, или Дьякон с Тёмной реки, или Моури из Хусафетля. И все другие наши замечательные рассказы о нечисти, которая преследует людей и душит их во сне. А другие привидения скачут на крышах или бросаются в доме вещами, столовыми приборами. Те, кто верит, видят и слышат, как призрак грузно топает по дому, хлопает дверями, шатает крышу, пердит под окном, вместо того чтобы сказать „Бог в помощь!“ — или так страшно ревёт, что человеку нипочём не издать такого воя. От этого волосы встают дыбом, тебя холодный пот прошибает, а собаки скулят и прячутся под кровать».
«У нас тут на корабле тоже есть призрак. Он преследует капитана, — сказал один из матросов. — Какая-то родовая фюльгья, которая всюду ходит по пятам за человеком. Говорят, какой-то предок нашего капитана Йоунаса давным-давно ни за что ни про что убил человека на взморье, у корабельных сараев, куда при сильных штормах прячут лодки. Никто так никогда и не узнал, что он содеял такое дело. А вскоре после этого убийцу стало сопровождать привидение. Этот призрак всегда появлялся до него в тех домах, куда тот шёл в гости, и всячески изгалялся над людьми. Он являлся хозяевам, подшучивал над ними и завывал. А ещё он иногда проказничал: опрокидывал кадки, портил еду, швырялся вещами. И если он появлялся, значит, скоро и сам убийца пожалует в дом. А потом призрак стал следовать за всеми первенцами в том роду и всё продолжал в том же духе: предварял их визит своими проказами. У него тут на судне даже есть своя койка, первая по левому борту», — завершил он свой рассказ.
Я не очень-то верил таким современным байкам о какой-то нечисти на корабле и нарочно занял место на койке призрака, чтобы опровергнуть эти россказни.
Я постелил себе на койке, зажёг свет. Потолок там был низким, а койка узкая, как раз такая, чтобы при сильной качке было обо что опереться и не слететь на пол, как это иногда случается во время штормов. Ведь у побережья волнение на море, пожалуй, самое сильное во всей Атлантике. Потолок над койкой был выкрашен в белый цвет и испещрён надписями: «Это койка призрака», «KIZZ» (через «Z»), «Deep Purple», «Если хочешь секса, позвони 35835, спросить Бету». «Как странно, — подумал я, — рейкьявикский номер телефона на судне из Рейдарфьорда, которое и в Рейкьявик-то никогда не заходит!» Мне надоело разглядывать эту писанину, и я заснул. На следующий день нас подняли около полудня.
Мы закидывали сети, вытягивали их, а наловили мало. Потом мы пошли обратно, а потом снова на банку.
Тогда мне приснился сон: сети, сверх ожидания, полны рыбы, более того, в сеть идут палтусы в такой последовательности: большой, ещё больше и совсем огромный. Я рассказал этот сон капитану при первом удобном случае. Он не обратил на него особого внимания, потому что был погружён в свои мрачные мысли. И снова мы поплыли обратно в Рейдарфьорд с ничтожным уловом.
Но едва мы взяли курс на нашу банку, я заметил, что на борту появились лохани с лесками и крюками с блёснами, на которые ловят палтуса.
На пути к рыбной банке, возле выступающих из моря утёсов Твискер, где белоснежный Ватнайокулль тянется вдоль чёрных песков, со своими ледяными отрогами, сползающими между скал вниз, к самым пескам, словно плоские конские копыта, мы выкинули леску с крюками длиной в несколько километров. Потом мы дошли до банки и забросили сети.
82
Ингоульв Ауртнарсон считается первым поселенцем в Исландии. Согласно древним преданиям, Ингоульв взял с собой из Норвегии на новую землю столбы от почётной скамьи в своем доме и, приближаясь к исландскому берегу, выкинул их в море, попросив богов подать знак, где ему лучше поселиться; там, где столбы прибьёт к берегу, и надо было возводить жилище. Столбы не нашлись сразу, а Ингоульв занял землю на месте современного Рейкьявика. (На современном гербе исландской столицы изображены эти два столба.)