Безмолвный свидетель

– Но если она умерла, Пуаро, что можно сделать? Теперь узнать ничего нельзя.

Я знал по опыту, что спорить с Пуаро бесполезно, тем не менее не успокоился и собрался протестовать дальше, но в эту минуту мы подошли к порогу гостиницы и Пуаро прекратил всякие разговоры. Нас проводили в кофейную комнату, которая оказалась уютной, с легкими занавесками на окнах. Старший официант, медлительный, тяжело дышащий человек, подошел к нам. Мы оказались единственными, желающими позавтракать. После сыра и бисквитов официант принес нам две чашки жидкого кофе. За завтраком Пуаро с помощью официанта приобрел некоторые сведения о «Литлгрин Хаус».

– Я видел дом снаружи, по-моему, он в хорошем состоянии, да? – обратился он к официанту.

– О, сэр, помещение прекрасное, черепичная крыша. Несколько старомоден, никогда его не обновляли. Зато сад – картинка. Мисс Арунделл обожала свое гнездо.

– Я слышал, дом принадлежит мисс Лоусон.

– Правильно, сэр, мисс была компаньонкой старой леди, и когда та умерла, все досталось ей, и дом тоже.

– В самом деле? Разве у хозяйки не было родственников?

– Почти что не было, кроме племянниц и племянника. Но мисс Лоусон была ведь с ней до последнего часа.

– Наверное, кроме дома было и немного денег?

– Старая леди почти не тратила денег, непонятно, на что жила, и оставила приличную сумму.

– Удивительное дело, просто волшебная сказка, не так ли? Бедная компаньонка неожиданно стала наследницей. Она еще молода, эта мисс Лоусон? Может ли насладиться свалившимся на нее богатством? – спросил Пуаро.

– О, нет, сэр, женщина среднего возраста.

Слово «женщина» было произнесено с особой интонацией. Стало ясно, что бывшая компаньонка – предмет многочисленных толков и пересудов в Маркет Бейсинге.

– Мисс Арунделл жила здесь в течение многих лет, не так ли?

– Да, сэр, она и ее сестры, а еще раньше генерал Арунделл, их отец. Не помню его как следует, но человек, говорят, был с характером. Он долго служил в Индии. Я знал трех его дочерей. Первой умерла мисс Матильда, потом Агнесса и, наконец, Эмили.

– Случилось это недавно?

– В начале мая или, возможно, в конце апреля.

– Некоторое время она болела?

– Прибаливала понемногу, здоровьем хорошим не отличалась. Чуть не умерла год назад от желтухи, долго еще оставалась желтой, как лимон. За последние пять лет здоровье ее совсем ухудшилось.

– Здесь, наверное, есть хорошие врачи?

– Да, доктор Грейнджер. Он уже около двадцати лет лечит у нас многих и к ним часто заходил. Мужчина своенравный, с причудами, но врач хороший. У него молодой помощник, доктор Дональдсон, работающий по-новому, некоторым нравится. Есть еще один эскулап, Гардинг, но к нему мало обращаются.

– Каждый должен хоть немного узнать о месте, где собирается обосноваться. А хороший врач – не последнее дело, – заметил сыщик.

– Совершенно верно, сэр.

Пуаро заплатил по счету, добавив значительную сумму в качестве чаевых.

– Большое спасибо, сэр. Надеюсь и даже уверен, что вы поселитесь здесь.

– И я так думаю, – с лукавой улыбкой ответил Пуаро.

– Уже удовлетворились? – спросил я, оказавшись на улице.

– Совсем нет, мой друг. – И он повернул в другом направлении.

– Куда же вы теперь, Пуаро?

– В церковь, мой дорогой, там всегда можно встретить что-либо интересное: архитектура, старинная скульптура…

Я усомнился в его словах. Но Пуаро в самом деле внимательно оглядел интерьер храма, потом как бы бесцельно побродил по церковному двору, читая эпитафии на могилах. Я не удивился, когда он остановился перед мраморной плитой, на которой было следующее: «Священной памяти Джона Лавертона Арунделла, генерала, родившегося 24 марта 1819 года, а умершего 19 мая 1888 года, в возрасте 69 лет. Борьба и только борьба в этой жизни». А дальше: «Матильда Анна Арунделл, умершая 10 марта 1912 года. Я восстану и пойду вслед за отцом». Потом: «Агнесса Джорджина Мария Арунделл, умершая 20 ноября 1921 года. Проси да и воздастся». И наконец: «Эмили Гарриет Лавертон Арунделл, умершая 1 мая 1936 года. Твоя воля будет выполнена».

Пуаро некоторое время смотрел, глядя на надписи, бормоча чуть слышно:

– Первое мая.., первое мая, а день, когда я получил письмо, – двадцать восьмое июня. Понимаете или нет, Гастингс, что такой факт требует объяснения?

Я понял одно: Пуаро решил искать объяснение этому факту.

Знакомство с «Литлгрин Хаус»

Уйдя с церковного двора, Пуаро вновь направился к дому мисс Арунделл. Он все еще играл роль заинтересованного покупателя, поэтому по-хозяйски открыл Калитку и устремился по тропинке к парадному входу. Случайно наш друг, терьер, отсутствовал, но его лай слышался в доме. Вскоре послышались шаги, и дверь открыла приятная женщина пятидесяти-шестидесяти лет, старомодного вида служанка. Пуаро показал рекомендательное письмо.

– Да, сэр, агент звонил. Прямо сейчас посмотрите дом?

Я заметил, что ставни в наш первый приход были закрыты, теперь же, как бы в ожидании гостей, все открыто. Кругом необыкновенная чистота. И женщина тоже была весьма опрятна.

– Эта комната для утреннего чая, сэр.

Я удовлетворенно осмотрелся. Прекрасное помещение с большими окнами, выходящими на улицу, обставленное хорошей старомодной мебелью, в основном викторианской, но был книжный шкаф в стиле чиппендейл и великолепные стулья.

Терьер продолжал лаять где-то вдалеке. Вдруг лай стал громче, и вскоре пес появился в комнате, подозрительно принюхиваясь.

– О, Боб, какая непослушная собака! Не обращайте, сэр, на него внимания. Этот пес никогда никого не кусал, – заверила служанка.

– Хороший пес, но нуждается в обучении, – произнес я.

– Да, сэр, обычно он проходил тренировку три раза в год.

– Пес старый?

– О нет, ему не больше шести, а иногда ведет себя как щенок. Собака очень ласковая, но чужих встречает лаем, кроме почтальона, которого любит и признает.

Боб исследовал брюки Пуаро и, не найдя ничего криминального, подошел ко мне, сел, склонив голову, и застыл в ожидании.

Между тем женщина открыла следующую дверь:

– Вот гостиная, сэр.

Комната возвращала к прошлому. Легкий изящный абажур. Стены обиты ситцем с гирляндами роз, давно выцветших. Привлекал внимание прекрасный фарфор. Много вышитых подушечек. Кругом поблекшие фотографии в великолепных посеребренных рамках. Два женских портрета мне особенно понравились: одна – с вышиванием, а другая – с кошкой на коленях.

Мое внимание привлек Боб – он вожделенно смотрел на маленькое бюро с двумя ящиками. Когда он понял, что я смотрю на него, то коротко залаял.

– Что ему надо? – спросил я.

Наш интерес к собаке был приятен горничной.

– Там его мяч, сэр, постоянное место для игрушки, поэтому он сидит около и как бы просит. – Голос женщины изменился, когда она обратилась к собаке:

– Игрушки больше нет в ящике, Бобси, она в кухне.

Пес выглядел недовольным. Потом, когда все вышли из комнаты, он неуверенно двинулся следом.

– Вы долго прожили в доме? – спросил Пуаро.

– Двадцать два года, сэр.

– Других слуг нет?

– Еще повариха, сэр.

– Она также долго служила у мисс Арунделл?

– Только четыре года: старая стряпуха умерла.

– Если я приобрету дом, вы, должно быть, уволитесь?

Женщина покраснела.

– Можно бы остаться, но возраст пенсионный, надо уходить. Моя хозяйка оставила мне небольшую сумму, я теперь решила поехать к брату. А здесь остаюсь в помощь мисс Лоусон, пока не продан дом.

Пуаро понимающе кивнул. Через минуту тишина нарушилась непонятным звуком.

– Это Боб, сэр, раздобыл свой мяч и спускает его с лестницы. Самая любимая собачья забава, – объяснила служанка.

Когда мы подошли к лестнице, черный резиновый мяч находился уже на нижней ступеньке. Я подхватил мяч и бросил наверх, пес аккуратно взял игрушку, подержал немного, а потом схватил лапами и начал не спеша спускать его вниз, пока мяч не оказался снова почти на последней ступеньке.