Страница 4 из 7
Некоторые пары, пожалевшие рубль за вход, оттанцовывали тут же, под тополями, другие, никого не стесняясь, целовались. Один разгоряченный мужчина в белой рубашке, расстегнутой на объемистом животе, оттолкнул оказавшегося на пути Андрея и, кряхтя, начал забираться на высокую ограду. На самом верху ее он присел, держась руками за брусья, балансируя и, видимо, не решаясь, куда все-таки прыгнуть, но подбадриваемый криками, рухнул-таки вперед. И тут же был подхвачен под руки дружинниками.
Песня закончилась под свист и аплодисменты, когда Андрей вернулся туда, откуда начал обход. И именно на этом месте он увидел ту самую «русалочку». Рядом с ней были запомнившиеся ему по пляжу подружки и еще двое парней. Андрей знал, прозвище одного из них – рыжеволосого – Тереха. Второго – высокого с короткой стрижкой видел впервые.
Парни тут же перемахнули через ограду и, скрываясь, от бросившихся их ловить дружинников, смешались в толпе танцующих. Девушки остались на месте. Все трое закурили. Андрей бочком приблизился к ним, делая вид, что очень интересуется происходящим на танцплощадке. Из подслушанного краем уха разговора он узнал, что «русалочку» зовут Таня, а ту, что на пляже была с фотоаппаратом – Ирина.
Не успели девушки докурить сигареты, как вернулись покинувшие их парни и, вручив Тане и девушке, чье имя Андрей пока не знал, по одной контрамарке, снова перемахнули через ограду. Андрей слегка позавидовал, как безбоязненно они это сделали. Нет, конечно, он и сам мог бы преодолеть этот забор, и может быть быстрее и ловчее их, но Андрей не хотел даже представить себе, какого бы стыда натерпелся, попадись дружинникам.
– Ладно, дорогие мои, идите. Один танец я как-нибудь пропущу, – услышал Андрей голос Ирины. – Но, Оленька, обязательно передай своему Петлюре, чтобы он мне лично контрамарку принес. А то обижусь.
Выбросив окурки, Таня с Ольгой направились на танцплощадку. Андрей проводил их взглядом, не зная, что лучше: быстренько сбегать к кассам и купить билет, рискнуть и перелезть через ограду или остаться на месте, благо танцы вскоре должны были закончиться.
Тут он понял, что оставшаяся одна Ирина, пристально на него смотрит. Андрею стало жутко неловко, словно прилежному школьнику, впервые попавшемуся на списывании, и он сказал про себя спасибо темноте, благодаря которой нельзя было заметить, как он во второй раз за сегодняшний день покраснел.
Девушка вдруг улыбнулась ему и заговорщически подмигнув, показала глазами на забор, мол: «Чего растерялся? Давай, лезь!»
Непонятно, с какой стати, но Андрею нестерпимо захотелось ей подчиниться. Он согласно кивнул и ухватился за толстые брусья ограды…
Произошло то, чего он так боялся несколько минут назад – мужчина с красной повязкой на руке схватил его сзади за шею и, наклоняя вперед, расталкивая танцующих, повел на выход.
– Чтобы на глаза мне больше не показывался! – сказал дружинник, отвесив Андрею напоследок крепкого пинка.
Музыканты исполнили «Иволгу», потом «Я готов целовать песок…», потом «Клен». Медленный танец сменял быстрый. Андрей стоял в темноте парка, подпирая спиной старый тополь и с завистью смотрел на людей за оградой. Среди них была Таня, и любой мог пригласить ее на танец, положить руки ей на талию и почувствовать прикосновение ее рук, говорить с ней, может быть даже обнять…
Андрей понимал, что влюбляется. Да что там влюбляется – уже влюбился!
Наконец музыканты взяли последний аккорд и попрощались со всеми до завтрашнего вечера. Среди валившей с танцплощадки толпы Андрей легко различил идущих парами Ольгу в обнимку с Петлюрой – так, кажется, называла его Ирина, и Таню с Терехой, руку которого она то и дело сбрасывала со своего плеча. Самой Ирины рядом видно не было.
Андрей вспомнил, как в прошлом году этот самый Тереха вместе с тремя своими дружками у входа в кинотеатр обступили его и Шурика и потребовали деньги. Денег у них уже не осталось – потратили на билеты, зато в кармане у Андрея был нож «Белка». Он не успел опомниться, как, каким-то образом, нож, уже раскрытый, очутился в руках у Терехи.
Андрей крикнул: «Верни нож!», но лезвие угрожающе уперлось ему в живот. Что тут было поделать? Пришлось терпеть, пока Терехины дружки шарили по его и Шурика карманам. А потом строить планы мщения, которым так и не удалось осуществиться…
«Почему же именно с этим ублюдком идет сейчас Таня!» – возмущался про себя Андрей. Он в некотором отдалении шел за двумя парочками сначала через темный парк, потом по освещенным фонарями улицам Истры. В парке, уверенный, что его не заметят, он приближался к ним так близко, что даже уловил суть некоторых рассказанных Петлюрой анекдотов, на которые Тереха реагировал громким ржанием. Фонари горели через каждые пятьдесят метров, и Андрей был вынужден увеличить расстояние с преследуемыми.
Он видел, как Петлюра с Ольгой то и дело останавливались и целовались. Таня со своим кавалером, уйдя вперед, тоже останавливались, и тоже, вроде бы, целовались, но Андрею хотелось верить, что они просто поджидают отставших.
Они приближались к северной окраине города. Эту часть Истры со старыми аккуратными деревянными домиками, окруженными яблонями и вишнями, Андрей любил больше всего. Его и Шурика дача находилась ближе к центру, недалеко от кинотеатра, где все-таки было шумновато. Здесь же, на прибранных, всегда малолюдных улочках тишину нарушали лишь облаивающие прохожих собаки.
На одном из перекрестков парочки разошлись. Продолжать слежку только за Таней и Терехой стало проще. Благодаря кроссовкам, которые по окончании школы Андрею подарила мать, он, ступая мягко и бесшумно, сократил с ними расстояние метров до десяти. Он понимал, что шпионить вот так не очень хорошо, и в тоже время испытывал от этого своеобразное удовольствие.
Несколько раз Тереха останавливался, рывком прижимал к себе Таню и целовал ее в губы. Она почти сразу отстранялась и, отпихнув его, вытирала рот ладонью.
«Эх, надавать бы этому губастому приставале по роже!» – думал Андрей, и каждый раз, когда тот оглядывался, успевал вовремя нырнуть за дерево или присесть за растущие вдоль дороги кусты.
«Но не буду ли я выглядеть, как ненормальный Дон Кихот? – спрашивал Андрей себя. – Уж хоть бы чуть поактивнее она ему сопротивлялась!»
Но он хорошо видел, что Таня, пусть ненадолго, но все же позволяет себя целовать. Ее поведение очень задевало Андрея. Он злился и в тоже время чувствовал в себе усиливающееся желание оказаться на месте ее провожатого. Идти рядом с Таней, вот также прижимать ее к себе, целовать…
Не успел Андрей сообразить, что улица Песчаная, на которую они в очередной раз свернули, самая крайняя в этой части города, что сразу за ней начинается лес, и, значит, Таня должна жить в одном из ближайших домов, как чуть ли не наткнулся на вновь остановившуюся и целующуюся парочку.
На этот раз поцелуй затянулся. Андрей, понимая, что в любую секунду, или он, или она могут его заметить, прижался к забору и стал тихонько пятиться назад. Недалеко оказалась калитка, которая была не заперта и даже не скрипнула, когда Андрей в нее юркнул.
Во дворе, кажется, не охраняемом собакой, среди пышных кустов сирени была врыта в землю короткая скамеечка. Андрей встал на нее и тут же спрыгнул обратно, увидев возвращающегося Тереху. Фальшиво насвистывая «Иволгу», засунув руки в карманы, тот прошел от него в каком-то метре.
Андрей подумал, что сейчас самое время припомнить Терехе и отобранный нож, и все эти поцелуи. Он сжал кулаки, но зажегшийся в соседнем доме свет и промелькнувший в одном из окон за полупрозрачными занавесками силуэт, заставили его остановиться. Там была Таня, и ему очень захотелось еще раз, хотя бы на секунду увидеть ее лицо.
«Надо подойти к окну и заглянуть в него. Таня не сразу погасит свет и ляжет спать. Возможно, будет пить чай или ужинать. Если повезет, я смогу через щель в занавеске любоваться ею…» Ход его мыслей прервало чье-то приглушенное бормотание. Оно исходило со стороны темного дома, во дворе которого он прятался. Можно было предположить, что там кто-то молится или произносит заклинание.