Страница 58 из 66
— Так нам что — встречать? — спросила Элайни у кота.
— Откуда я знаю, ты хозяйка, — изгалялся Хамми, ожидая, когда его погладят мягкой ладошкой. Но не дождался — Элайни накинула на себя вязаный платок и вышла на крыльцо. Из кареты вышел мужчина приятной наружности и с умными глазами, который помогал выйти молодой женщине с ребёнком в руках.
— Проходите в дом, — пригласила Элайни, гостеприимно распахивая входную дверь.
— Спасибо, — учтиво сказал мужчина, и бросил острый взгляд вокруг. «Да, этот парень не так прост», — подумала Элайни, желая знать, что за людей занесло к ней, но спрашивать не стала, если нужно — скажут сами.
Гости прошли в дом, а кучер отказался, только спросил, где можно покормить лошадей. Элайни показала на коровник, в котором хватит места и для пары лошадей.
Молодая женщина раздела ребёнка и, ничуть не боясь, усадила его в кресло, на которое указал малыш. Хамми вскочил на кресло и пристроился возле ребёнка, а тот принялся гладить кота.
— Меня зовут Гинейм, — сообщил мальчик. Элайни всплеснула руками и подняла глаза на женщину:
— Он разговаривает?
— Да, с самого рождения, — сообщила молодая женщина. — Меня зовут Барриэт, а это мой друг Варевот, — она указала на мужчину, стоящего у неё за спиной.
— Может, мы сядем за стол и пообедаем? — предложила Элайни. Барриэт, без всякого жеманства, кивнула, соглашаясь. Накрыли стол, за который уселось всё семейство Элайни, включая брата Алиды и её племянницу с мужем. Висевшая в воздухе тишина, нарушаемая только стуком ножей, вскоре перешла в лёгкое оживление и Барриэт с Варевотом почувствовали себя как дома. Элайни не кушала, так как поела раньше, а кормила грудью Марго на диване. Гинейм, которого Барриэт кормила супчиком, наевшись, сообщил:
— Я хочу к ней, — указывая на Маргину. Когда его усадили, он внимательно за ней наблюдал, а потом по-детски спросил: — Почему ей не дают суп?
— Она же маленькая, — улыбнулась ему Элайни.
— Мы приехали сюда, чтобы заключить мир на века, — сообщил цель приезда Гинейм, нарушая все дипломатические протоколы.
— Разве мы с тобой в состоянии войны? — сказала ему Элайни, сдерживая смех.
— С вами воевал мой отец, — как бы, между прочим, сообщил Гинейм, поглаживая высунутую из пелёнки ручку Маргины.
— А кто твой отец? — спросила Элайни, глядя не на Гинейма, а на Барриэт.
— Мой отец Ерхадин, — сообщил малыш, но, видя недоумение Элайни, разъяснил: — Вы знали его, как Шерг.
Лицо Элайни потемнело, а Барриэт удивлённо смотрела то на сына, то на Элайни.
— Я не знаю никакого Шерга, — сообщила она Элайни и, глянув на сына, заметила: — Он, наверное, перепутал.
— Она знает, — сказал Гинейм, показывая на Элайни.
— Он всегда такой умный, — рассказывала о сыне Барриэт. — И я всегда его слушаюсь, — сообщила она Элайни полушёпотом.
— Я, тоже, его слушаюсь, — сказал Варевот, который покушал и стоял возле дивана.
— У меня не очень приятные вспоминание о Шерге, — начала Элайни, но её перебил Гинейм: — Его нет, давайте говорить о будущем, ведь нам с Маргиной в нем жить.
Элайни чуть слезу не пустила от умиления.
— Он, и правда, необыкновенно умный, — сказала она Барриэт и спросила: — Что вы хотите?
— Они хотят мира на века, а границу между королевствами провести по Лее в среднем её течении, — сообщил Хамми, опять сидя на коленках Гинейма.
— Ваш кот под стать нашему Гинейму — очень умный, — удивившись говорливому коту, впервые улыбнулась Барриэт.
— Хамми, о каких королевствах ты говоришь? — спросила кота Элайни.
— О королевстве маргов, король которого Гинейм, и королевстве фрей, где королева ты, — разъяснил Хамми, как фокусник, вытаскивая из-под себя трубку бумаги и два пера.
— Хорошо, — засмеялась Элайни, беря перо, — уговорили. А чернил у нас нет?
— Кровью, — сообщил Хамми.
— Нет уж, я не дам резать Гинейма, чтобы добыть его кровь, — возмутилась Барриэт.
В конце концов, две мамаши кольнули себя в пальцы и расписались на бумаге.
— Бумага-то одна, где будет храниться, — забеспокоился Варевот.
— Я её сохраню, — сообщил Хамми, взял лапой бумагу, и она тут же исчезла.
— Нам нужно возвращаться домой, — сказал Варевот, глядя на Барриэт. Проводы были недолгими, усевшись в карету и помахав на прощанье рукой, Барриэт сказала кучеру: «Поехали», — и закрыла двери. Карета выкатила за ворота, в одиночестве стоящие без ограды, и покатила дальше, постепенно исчезая вдали.
— А что делать нам? — спросила Элайни у кота.
— Строить Королевство Фрей, ведь ты на него подписалась, — ответил Хамми, провожая симпотами карету, катившуюся среди полей.
* * *
Пастух Димузи управлялся с людьми так же, как со стадом. Главное, что нужно задать — направление, а дальше, что овцы, что люди делали дело сами: первые щипали траву, чтобы можно получить с них шерсть, вторые производили работу, приносящую пользу обществу. Такая простая философия позволяла ему царственно управлять страной из главного города бога Энки — Бад-Тибира и снискать уважение и любовь не только от людей, населяющий этот край, но и от бога Энки.
В отличие от предыдущих царей шумера: Алулима, Алалгара, Енменлуанна и Енменгаланна он не был учёным и не занимался непосредственно наукой и исследованиями, но богу Энки не было нужды в учёных — у него имелось их достаточно, а умеющих искусно управлять страной, увы, находилось намного меньше. Что говорить, даже жена царя, прекрасная царица Инанна была учёным и помощницей Энки. Хотя, поговаривали, что она пошла в науку с единственной целью — быть ближе к богу Энки, в которого была влюблена без памяти.
Царь Димузи знал об этом, знал и то, что Инанна вышла замуж за него, чтобы приблизиться к богу Энки, но на всё закрывал глаза: ведь за его терпимость, Инанна, не имея всегда своего божества, награждала его дивными ночами, ради которых стоило ничего не менять.
Что же касается самого Бартазара Блута, то он, поражённый необычайно близким сходством Инанны и Элайни, иногда поддавался напору Инанны, разделял с ней ложе, купаясь в её эмоциях и представляя на её месте Элайни. Но женщины — редкие существа: Инанна каким-то образом чувствовала, что он не с ней, а с другой женщиной, и, сделав в конце бешеную сцену, уходила от бога Энки, зарекаясь к нему ходить. Вот тогда царь Димузи становился громоотводом и узнавал в постели то, что было не додано другому.
Но нынешним летом было не до любви — заканчивались ремонтные работы на репликаторе. Энки, Бартазар Блут привык к такому имени, с нетерпением ждал, когда всё закончиться, и его нетерпение передавалось другим. Всё как будто шло по плану, и Энки надеялся, что репликатор будет работать.
— К тебе можно, Энки? — перебила его мысли Инанна, останавливаясь на пороге.
— Заходи, — сказал Энки, склонившийся над столом с кучей исписанных папирусов. Инанна подошла, обняла его со спины и прижалась к нему всем телом.
— Как же тебя я люблю, — промолвила она исступлённо, и Энки ей не мешал: пусть успокоиться.
— Я к тебе по делу, — промолвила Инанна, понимая, что Энки сейчас не до этого.
— Говори, — сказал Энки, повернувшись к ней и узнавая в её глазах глаза Элайни. «О небо, как они удивительно похожи», — подумал он с человеческой грустью, так часто его посещающей.
— Я хочу испытывать репликатор вместо тебя, — сказала она, глядя ему в глаза.
— Исключено, — отрезал Энки, а Инанна, всё также глядя ему в глаза, впилась в его губы.
— Хорошо, — согласился Энки, когда она оторвалась от него. Пусть считает, что победила, ведь ей так этого не хватает. Инанна, победно улыбнувшись и мазнув рукой по его волосам, ушла, соблазнительно повиливая бёдрами, а Энки опять склонился над папирусами, которые нужно было отдать наладчикам, и сравнивал начертанное на них с тем что было в его глифомах…
* * *