Павел I

Великодушный жест Наполеона произвел на Императора Павла самое благоприятное впечатление. Для принятия пленных в Париж был отправлен генерал Спренгпортен, а в качестве ответного политического жеста в январе 1801 года Павел Петрович распорядился выслать из Митавы претендента на французский престол Людовика XVIII и прекратить выплату ему пенсии (200 тыс. рублей в год).

В конце 1800 — начале 1801 года дело явно шло к установлению союзных отношений между Россией и Францией. «Первый консул республики» 9 (21) декабря 1800 года отправил Самодержцу личное письмо, в котором прямо обозначил своё отношение, свои интересы и устремления.

«Я имею великое удовольствие, — заявлял Наполеон, — видеть вчера г. Спренгпортена. Я поручил ему передать Вашему Императорскому Величеству, что столько же вследствие политических соображений, сколько из уважения к Вам, я желаю видеть скорый и неизменный союз двух могущественнейших наций в мире. Я тщетно пытался в течение года восстановить мир и спокойствие в Европе: мне удалось это; ещё продолжают драться без причины и, как кажется, единственно благодаря подстрекательству английской политики».

Далее Наполеон предлагал конкретные меры и шаги. «Но стоит Вашему Императорскому Величеству снабдить какое-нибудь лицо, пользующееся Вашим доверием и знающее Ваши желания, особенными неограниченными полномочиями, — и через двадцать четыре часа спокойствие водворится на материке и в морях. Ибо, когда Англия, немецкий Император и все другие державы убедятся, что как желания, так и руки наших двух великих наций соединяются в стремлении к одной цели, оружие выпадет у них из рук, и современное поколение будет благословлять Ваше Императорское Величество, избавившее его от ужасов войны и раздоров партий».

Подобные мысли и намерения были созвучны настроениям и представлениям Императора Павла, который не замедлил с ответом. 18 (30) декабря повелитель России отправил послание, начинавшееся словами: «Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе». И далее продолжал: «Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах различных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается». Письмо заканчивалось на дружеской ноте. «Теперь я готов Вас слушать и беседовать».

Старые противоречия, недовольства и конфликты предавались забвению. Новые времена требовали свежих идей и подходов, которые Император Павел так явно и демонстрировал. Через две недели, 2 января 1801 года, Павел Петрович отправил второе послание Наполеону, где крайне критически отозвался о мировой роли Англии и закончил послание призывом к солидарности в борьбе с алчной и безудержной английской политикой. «Несомненно, — заканчивал послание Самодержец, — что две великие державы, установив между собой согласие, окажут положительное влияние на остальную Европу. Я готов это сделать».

Наполеон тут же отреагировал; вырисовывалась перспектива создания мощной коалиции, способной сокрушить ненавистное английское мировое господство. Наполеон, как и Павел, человек быстрых и решительных действий, предложил план совместного удара по Британии. Объектом удара должна была стать, как выразился Наполеон, «жемчужина Британской Империи» — Индия. Неистовый корсиканец предложил и конкретный план совместных действий. Два контингента, французский и русский, общей численностью в семьдесят тысяч, начинают наступление с двух сторон. Россия движется на юг, чтобы атаковать англичан с Севера, а французы следуют на судах по Дунаю, Черному морю и высаживаются в районе Таганрога, откуда далее следуют через Царицын и Астрахань на судах по Каспию до Астрабада, который станет «главной квартирой союзной армии». Затем совместная армия следует через Герат, Ферах и Кандагар (территории современного Афганистана) и выходят на берега реки Инд.

Наполеон особо подчеркивал, что союзники не будут воевать с другими народами и их правителями, и что надо ко всем обратиться с особым воззванием, уведомляя всех, что их враги — англичане. Руководителям племён, через чьи территории будет следовать воинский контингент, предполагалось выплатить деньги. «Единственная цель этой экспедиции, — заявлял Наполеон, — состоит в изгнании из Индостана англичан». Этот проект вызвал сочувствие и понимание Императора Павла. Спокойной жизни и благоразумного политического равновесия на Европейском континенте можно было добиться только через обуздание Англии.

У Англии же нет никакой высокой политики; её международную деятельность всегда и везде определяли только корысть, барыш, купеческий расчёт. Если нет барыша, «приварка» и он не предвидится, то англичан такие проблемы никогда не интересовали. Они готовы идти на сделку с кем угодно, хоть с дьяволом, лгать и изменять всем принципам и декларациям, лишь бы получить финансовую выгоду. Потоку они всегда будут ненавидеть Наполеона, он — угроза их капиталам; потому они всегда будут бороться и с Россией, для которой моральный приоритет выше всего иного. России с Англией никак не сойтись.

Император Павел I не руководствовался в международной деятельности некими эмоциональными порывами, сиюминутными настроениями, Он хотел убедиться в правоте своей позиции, выслушать и другие мнения, но от людей, не запятнанных пристрастиями или продажностью. В этом отношении глава внешнеполитического ведомства Никита Петрович Панин (1771–1837), племянник незабвенного Никиты Ивановича, совсем не подходил. Да, он знающий, да, он сведущий во многих делах; на посту полномочного представителя в Берлине проявил себя достойно. Павел Петрович предал забвению давнюю историю, восходившую к 1791 году, когда молодой Панин путём интриги хотел обострить отношения Павла с матерью. Но тогда весь придворный мир был одной сплошной интригой; многие тогда замарались. Не подходил Панин по другой причине.

Хотя он не был открыто замешан в сношениях с Англией и англичанами, но работал в их пользу и не от скудости ума, а от своей давней приверженности к французским эмигрантам-роялистам, для которых сближение с республиканской Францией, и особенно с Наполеоном, было смерти подобно. Теперь нужен другой человек, и 17 ноября 1800 года Панин был уволен. Существует утверждение, что граф Никита Петрович Панин и Чарльз Уитворт являлись «бранями», так как входили в число масонов одной из лож. Масонские связи вообще-то очень плохо документированы, получить какие-то бесспорные доказательства тут практическим невозможно. Но если это было именно так, то Панина можно рассматривать уж если и не как агента английского посла, то как его доверенное лицо. Однако нет никаких указаний на то, что Павел I знал о подобной закулисной стороне биографии вице-канцлера, и увольнение Панина никак этим обстоятельством не мотивировалось.

Все внешние дела перешли в фактическое распоряжение графа Фёдора Васильевича Ростопчина (1763–1826), которого Император именным указом ещё 22 февраля 1799 года возвел в графское достоинство.

Ростопчин, происходивший из небогатого дворянского рода, выдвинулся в войне с турками и со шведами, и в 1791 году принимал участие в мирных переговорах со Швецией, к которым его привлёк А,А. Безбородко. В 1792 году становится дежурным офицером при Цесаревиче Павле, постепенно завоевывает его доверие. После восшествия на Престол Павла Петровича Ростопчин быстро делает карьеру: в 1798 году он уже генерал-лейтенант и генерал-адъютант. После недолгой опалы он становится членом Иностранной коллегии и действительным тайным советником. В 1799 году он — вице-канцлер и генеральный директор почт.

Ростопчин относился к разряду умных, знающих и чрезвычайно «пронырливых» царедворцев; не зря же его наставником являлся АЛ. Безбородко. Ростопчин обладал острым языком; ему далеко не всё нравилось в правлении Павла. Он многих, а точнее говоря — почти всех сановников, без оглядки на последствия, критиковал; «каналья» было далеко не самым обидным эпитетом, которым награждал чиновных «сиятельных особ» и главных «этуалей» столичного бомонда. Его главные враги — граф Никита Петрович Панин и граф Пётр Александрович фон дер Пален. Так уж сложилось, что эти же персоны являлись и главными врагами Императора, организаторами заговора на жизнь Самодержца.