Страница 76 из 128
условием. Вам предстоит испытать их в боевых условиях, желательно — в различных
климатических зонах. Мы хотим подробно ознакомиться с результатами этих испытаний.
— Полагаю, мое правительство согласится, — ответил инженер-подполковник.
— Я тоже так полагаю, — кивнул Черчилль.
4 июля 1942 года, Баренцево море
Под поверхностью Баренцева моря немецкая подводная лодка «U-703» готовилась к
атаке. Английский конвой PQ-17 был выслежен, и теперь наступал решающий момент.
Капитан-лейтенант Байлфелд уверенно догонял новое английское грузовое судно
«Эмпайр Байрон». Сомнений не было: конвой идет в Архангельск с военными грузами
для Советской России. Этому необходимо помешать любой ценой.
Тем временем командир «Эмпайр Байрона» Джон Уортон дремал на своем кресле в
капитанской рубке. Уортон находился на посту уже тридцать шесть часов. Он поддался
усталости. Даже холодный свет полярной белой ночи не мог больше заставить его
бодрствовать.
Место на мостике занял начальник артиллерийской военной команды на судне.
В трюме находились новые тяжелые танки «Черчилль», тридцать единиц.
Не будь капитан таким усталым, он поразмыслил бы над иронией происходящего.
На флоте не любили Уинстона Черчилля. Сэр Уинстон умышленно лишал флот
поддержки авиации. Он предпочитал воевать с гражданским населением Германии. Что ж,
если он думает победить, сбрасывая английские бомбы на головы немецких женщин и
детей...
Мысли капитана оборвались: он крепко заснул.
Командир немецкой подводной лодки Байлфелд развернулся для стрельбы из кормовых
аппаратов. Теперь он точно определил скорость хода «Эмпайр Байрона»: восемь узлов.
Байлфелд нетерпеливо ждал, когда англичанин придет на пересечение нитей перископа,
поставленного под прямым углом.
Есть!
— Feuer! Огонь!
«U-703» послала торпеду прямо в машинное отделение судна. «Эмпайр Байрон» начал
медленно оседать в море.
Капитан Уортон заснул так крепко, что не услышал взрыва.
— Проснитесь, сэр! Судно торпедировано!
Лейтенант-артиллерист тряс своего капитана и кричал. На его лице было отчаяние.
— О чем вы? — спросонок отозвался Уортон. — Корабль движется, все нормально...
Он вышел на палубу и обмер: машинное отделение пылало, команда спускала на воду
четыре спасательные шлюпки. Сквозь шум
воды, устремившейся в пробоину Уортон слышал крики артиллеристов, оказавшихся
запертыми в нижних отделениях.
— Прыгайте в воду, сэр!
Уортон, не раздумывая, соскочил с мостика в ледяные волны. Его подобрали на одной из
шлюпок.
— Всем снять форменные кители! — распорядился Уортон. — Не говорите, кто
командир.
Кругом срывали с себя знаки различия. Уортон повернулся к одному из офицеров, упорно
не желавшему расставаться с белой форменной курткой.
— Вас это тоже касается, Раймингтон!
Капитан инженерных войск Джон Раймингтон огрызнулся:
— Я вам не подчиняюсь!
Он сопровождал танки «Черчилль», и его задачей было обучение русских экипажей.
Судовой котел взорвался. «Эмпайр Байрон» затонул.
И тут наконец из глубин поднялась немецкая подлодка.
Англичане смотрели на рослого белокурого человека с автоматом на шее. Он орал на
моряков и направлял дуло автомата то на одного, то на другого:
— Кто командир?
Англичане молчали.
Немец заговорил на неплохом английском:
— Господа, зачем вы участвуете в этой войне? Зачем вы рискуете своей жизнью и
доставляете грузы большевикам?
Никто не проронил ни слова. Тогда немец снова разозлился:
— Где капитан? Ты? — Он резко повернулся к буфетчику, который, как и полагалось
стюарду, сохранял прекрасную выправку и был опрятно одет.
Тот пошел пятнами:
— Что вы, сэр, я слуга!
«Белокурая бестия» ткнула автоматом в Раймингтона:
— Вы, Herr Offizier! За мной!
— Я не... Послушайте, вы не можете... — заговорил Раймингтон.
Немецкий командир расхохотался и схватил его за рукав.
— Живо! Schnell!
Уортон смотрел, как погружается германская субмарина. Раймингтон был захвачен в
плен.
— Эй! — сказал немецкий командир. — Вот, возьмите.
Два матроса с «U-703» бросили на спасательные шлюпки мешок сухарей и десяток банок
с консервированным яблочным соком.
— До земли двести пятьдесят миль. Прощайте, meine Herrschaften, — хмыкнул Байлфелд.
Тридцать танков «Черчилль» остались лежать на дне Баренцева моря...
16 сентября 1942 года, Кубинка, испытательный полигон
Товарищ Заев раскрыл блокнот. На зубах у него все еще скрипел песок — он только что
вернулся с испытаний нового английского танка.
Всего их прибыло с июля десять. Невосполнимая потеря — тридцать танков, затопленных
немцами на подходах к Архангельску!.. Но Черчилль обещал прислать еще «Черчиллей».
Наверняка при этом ехидно улыбался.
Обещал к концу года доставить около сотни.
Однако следовало написать отчет о самом танке.
Заев знал, что отчет будет прочитан самим Сталиным. Необходимо взвешивать каждое
слово.
«По мощности пушечного вооружения Mk.IV уступает танкам КВ-1 и КВ-1С. По
броневой защите имеет преимущество. Максимальная скорость небольшая.
Недостаточная надежность в работе отдельных агрегатов...»
При движении с креном танк сбрасывает гусеницы. Наверняка эти гусеницы —
металлические цевочного закрепления на танке — дают пробуксовки в распутицу и
гололед. Это еще предстоит выяснить. Все-таки погодные условия в России более
суровые, нежели в Англии. Что бы там ни говорили про «лондонские туманы».
Заев поморщился. Ему не нравилось, что танк называется «Черчилль». Может быть, для
поднятия духа англичан такое название и годится, но для советских солдат — нет. Ничего
воодушевляющего оно им не говорит.
Ладно, капризничать не к лицу. Тяжелые танки сейчас действительно на вес золота.
18 октября 1942 года, Москва
Сталин диктовал спокойно, доброжелательно. Морщинки в углах его глаз придавали его
лицу выражение мудрости, надежности. Он умел выглядеть таким.
— Раз мы получили от наших союзников эти замечательные танки Mk.IV, — говорил
Сталин, — то и используем их в соответствии с предыдущими договоренностями. На
сегодняшний момент мы имеет восемьдесят четыре танка. И это очень хорошо.
Он выдержал паузу, немного поразмыслил. «Лучики» у глаз разбежались еще сильнее.
— Да, это хорошо, — повторил Сталин. — Так почему бы нам не создать четыре особых
танковых полка? Это должны быть отдельные тяжелые танковые полки прорыва —
ОТТПП. Пусть они находятся в резерве Верховного главнокомандования. Мы будем
направлять их исключительно на самые опасные участки фронта. Служба в этих частях
будет самая почетная. Полки назовем «гвардейскими», а экипажи будут состоять
исключительно из офицеров.
— Сколько полков, Иосиф Виссарионович? — спросил Жуков.
— А вы как считаете, товарищ Жуков, сколько танков должно быть в одном полку?
Товарищ Жуков ответил незатейливо:
— Разделим на четыре.
— Вот видите, какое простое решение, товарищ Жуков! — обрадовался Сталин. —
Разделим на четыре, получается двадцать один танк. Дальше. Мы обещали господину
Черчиллю испытать его танки в разных условиях. Было такое обещание?
Он вынул изо рта трубку, пустил колечко дыма. Колечко проплыло по воздуху и растаяло.
— Было, — заключил Сталин. — Вот и отправим два полка на север и два на юг. Разделим
на два, товарищ Жуков! Предлагаю направить танки — к Сталинграду и далее в Курском