Страница 75 из 128
В ночи ехали навстречу стрельбе неприятеля два японских танка.
Вакабаяши был уверен в том, что артиллерия русских не сумеет пробить японскую броню.
И тут из мрака на него выехали четыре неизвестных танка, и с тыла в машину Вакабаяши
попал снаряд.
К счастью, снаряд не разорвался. Сдетонировал взрыватель, а сам снаряд упал за ящиком
с боеприпасами. Танк продолжал двигаться вперед. Загорелись дымовые шашки, и
противник решил, что цель уничтожена.
Вакабаяши схватился за огнетушитель.
— Вперед, вперед, не останавливайся! — кричал он водителю.
Тот не снимал ногу с педали газа, только время от времени высовывался из машины,
чтобы глотнуть воздуха. Командир отчаянно пытался потушить пожар.
От огня начали рваться боеприпасы для пулемета. Несколько пуль попали в ноги бойцов.
И вот наконец — спасение.
Ночь обступила японский танк.
Вакабаяши приметил еще два японских танка. Они ползли едва-едва, несмотря на
опасную близость русских.
Это были подбитые танки пропавшего взвода лейтенанта Шимизу.
Вакабаяши продолжал ехать в полной темноте. Обессиленный водитель отдыхал,
командир сам вел свой танк.
...И опрокинулся в траншею.
На мгновение наступила тишина, показавшаяся Вакабаяши страшной. Чья это траншея?
Куда он заехал?
Спустя несколько минут он услышал японскую речь. Это было расположение пехотного
полка Ямагато. Его обессилевшие солдаты спали прямо на земле.
— Помогите мне, — сказал Вакабаяши.
Танкистов вытащили из машины, дали воды, перевязали раны. У Вакабаяши были
обожжены руки, кровоточили раны на ногах. Получил ранение и водитель.
Поблизости горел еще один японский танк.
Несколько солдат со слезами сожаления сложили ладони и низко поклонились погибшей
машине.
Это была «Хаябуса» — танк лейтенанта Кога.
Забыв о собственной боли, Вакабаяши бросился к машине. Он хотел вынести труп своего
взводного командира, но тот сгорел вместе с танком.
— Он покончил с собой, когда русские его подбили, — сказал пехотный офицер
почтительно. — Так же поступил и механик-водитель.
Где же лейтенант Шимизу?
Вакабаяши понял, что сейчас больше ничего сделать не может...
Нужно было ждать рассвета.
Лейтенант Ирие не сдался так быстро. Вместе со своим взводом он продолжал движение
сквозь тьму. Несколько членов экипажа покинули машины, привязали к спине куски
белой ткани, достали пистолеты и пошли перед танками, показывая им путь.
Моторы ревели. Но вот что-то темнеет...
— Стой! — крикнул Ирие.
Он увидели тело убитого японского пулеметчика. Ирие узнал его. Этот человек погиб
почти два часа назад.
— Мы ходим по кругу, — сказал Ирие.
Он приказал заглушить мотор и ждать остальных. Оставался еще один танк,
потерявшийся в ночи.
Чьи-то шаги.
— Кто идет?
— Банзай! — был глухой ответ.
Танк завяз в песке. Устав, к счастью, разрешал оставлять транспортное средство, если оно
не находится под огнем, а просто застряло в болоте.
Танкисты тащили пулемет, снятый с боевой машины. Ирие сказал им:
— Пойдем вместе.
Всю ночь они брели, скрываясь во мраке. Иногда до них отчетливо доносилась русская
речь. Непрерывно шел дождь. Солдаты были благодарны влаге. И наконец на рассвете они
увидели над траншеями японский флаг.
Всходило красное солнце.
Это было все то же расположение полка Ямагаты.
Майор Ногучи, который провел здесь ночь, садился на мотоцикл, чтобы ехать к генерал-
лейтенанту Ясуоке с новейшими оперативными сведениями.
Ирие доложил ему о потерях и сам не заметил, как рухнул на землю и заснул.
Он спал и не знал, что великое сражение 3 июля уже началось.
Ударная группа Кобаяси, сломив сопротивление монгольской кавалерии, подошла к реке
в районе горы Баин-Цаган и начала переправу на правый берег.
44. Толстокожий боевой товарищ
7 октября 1940 года, Белфаст
Сэр Уинстон Черчилль прибыл.
Его появление, хотя и ожидаемое, произвело фурор среди рабочих завода «Харланд энд
Вульф».
Новый танк носил имя премьер-министра. Это должно было, по идее, воодушевить всех: и
работников тыла, и бойцов на фронте.
Теперь оставалось последнее: танку предстояло воодушевить самого Черчилля.
Боевая машина выглядела просто устрашающе. Черчилль долго смотрел на нее, сигара
неподвижно торчала из угла рта премьера.
Долго-долго выкатывался из заводских ворот корпус. Потом явилась башня. И снова
тянулся корпус. Черчилль смотрел. На его лице застыла непроницаемая маска.
Наконец он чуть повернул голову к разработчикам и руководителю проекта.
— Боже, храни короля, — проговорил премьер. — Да у этого танка недостатков больше,
чем у меня самого!..
Конечно, сэр Уинстон лукавил. Он хорошо знал, что фраза разойдется и станет крылатой.
Как и многие другие его знаменитые афоризмы.
Тяжелый, очень тяжелый танк Mk.IV, который назвали в честь премьер-министра, вполне
оправдывал свое существование.
В памяти слишком хорошо застрял страх позиционной войны. Первая мировая отгремела
совсем недавно. По крайней мере для тех, кто в ней участвовал. Необходима была боевая
машина, способная прорывать глубоко эшелонированную оборону противника.
«Черчилль» получил броню, составлявшую в максимуме сто один миллиметр. Корпус его
представлял собой прямоугольную сварную коробку. Гусеницы охватывали корпус — это
позволяло лучше преодолевать вертикальные препятствия.
«Слишком длинный»? Что ж. Зато внутри машины можно было свободно расположить
все узлы и агрегаты, а экипаж получал достаточно удобные условия для работы.
— Собственно, это танк мечты для Первой мировой, — высказался Черчилль. — Сейчас
технические возможности гораздо выше. А вот если бы такую машину да двадцать лет
назад...
— Мы надеемся, что он и сейчас послужит нашим целям, и послужит хорошо, — заверил
премьера руководитель проекта. — Скорость у него небольшая, около шестнадцати
километров в час, но больше и не требуется: это танк сопровождения пехоты. Зато он
очень прочный.
— Что ж, — молвил премьер, наблюдая, как монстр, названный его именем,
разворачивается для демонстрации стрельб, — полагаю, это хорошо.
12 марта 1942 года, Лондон
Советский инженер-подполковник Ковалев ждал в приемной.
Черчилль пригласил его к себе. Ковалев пил чай — этому он в Англии научился, — а
премьер-министр в последний раз просматривал бумаги.
Большевики никогда не нравились Черчиллю, и он этого не скрывал. Но сейчас это
союзники. Победа Германии в нынешней войне означает вечную ночь для всей Европы. В
том числе и для Англии. С русскими придется дружить.
В январе Ковалеву показали танк Mk.IV, и тот вполне оценил работу английских
конструкторов. Написал подробный доклад своему правительству. Сталин сразу захотел
получить новый танк. Что ж, правильно. Будь Черчилль на его месте, он тоже захотел бы
такую машину.
Сигара погасла, и Черчилль не стал раскуривать ее снова. «Советы» просят пятьдесят
единиц танков «Черчилль» — за счет поставок английского же танка «Матильда».
— Господин Ковалев, — Черчилль попросил наконец советского представителя войти в
кабинет, — у нас есть встречное предложение. Мы поставим вам не пятьдесят, а
семьдесят пять «Черчиллей», — тут премьер едва заметно улыбнулся. — Но с одним