Страница 54 из 128
— За Арманом? — не понял Новак.
С Полем Арманом, латышом по происхождению, французским коммунистом,
интернационалистом, Новак был знаком уже много лет, служил под его началом. У
Армана имелись, конечно, и странности — как у всякого человека сложной судьбы, но
ничего такого, что стоило бы обсуждать шепотом.
— Да нет же, я про здешнего, про полковника Санчеса Паредеса! — пояснил Сухов.
Санчес Паредес был начальником учебной базы. Как все героические испанцы на
руководящем посту, он именовался полковником.
— Я уважаю Паредеса, — сказал Новак. — Не всякий капиталист добровольно отдаст
трудовому народу свои оливковые плантации и собственный завод.
— Это не его собственный завод, а народный, — нахмурился Сухов.
— Ну вот он это и осознал, — сказал Новак. — И в этом как раз нет ничего странного.
— Идем, покажу.
Полковник Парадес сидел один в комнате, где горела единственная свеча.
— Что он свечу-то зажег? — удивился Новак. — Лампа же есть.
— Тише. Он духов вызывает.
Полковник действительно водил руками над столом и подолгу прислушивался, склонив
голову набок.
— Тьфу ты! — в сердцах плюнул Сухов. — Как бабка старая. И кто бы мог подумать?
— Паредес — он настоящий военный. И учебной базой руководит как надо, — строго
произнес Новак. — Вот на этом и следует сосредоточиться. А что духов вызывает...
Ничего, рано или поздно осознает ошибку. Я тебе так скажу: если бы с помощью этих
самых духов можно было преодолеть проклятый языковой барьер — я бы их не
задумываясь взял к нам на работу.
Языковой барьер очень мешал в обучении. Переводчики имелись, но они путались в
военной терминологии. Приходилось прибегать к жестикуляции и всяким междометиям.
Выручало только острое желание одних — научить, других — научиться.
И если бы не анархисты...
— Хуан, почему вышел из строя? А ну, на место! — на языке, понятном любому
военному, командует, бывало, Сухов.
А Хуан в ответ:
— А зачем мне, камарада лейтенант, ходить строем? Я и так буду фашистов бить!
В самых трудных случаях звали Армана. Он хорошо говорил по-французски и умел
донести свою мысль до любого Хуана, будь тот хоть трижды анархистом.
15 октября 1936 года, Арчена
Лейтенант Петр Сухов растерянно смотрел в окно.
Производился второй набор в танковую школу.
Во дворе клубилась огромная, причудливо разодетая, шумная толпа.
— Откуда они взялись? Их никто не приглашал, — изумился Сухов. — Вон, сколько
наперло...
— Откуда? — Комбат взъерошил волосы. — Ты что, не знаешь, как действуют
анархисты? Это в Советском Союзе их уже не
осталось, превратились, так сказать, в пыль истории. А в Испании анархисты — сильная
партия. Беда, что никакого дела-то они и не делают! Только шумят да мешаются.
Сухов подавленно молчал. Хоть они в Испании недолго, а с анархистами сталкиваться
уже приходилось. То они пытались отобрать оружие у своих же товарищей, так что чуть
ли не с пистолетом от них отмахивались. То брались за самые опасные задания, а потом,
никому ничего не сказав, попросту отходили в неизвестном направлении.
— Танки им доверять ни в коем случае нельзя, — высказался наконец Сухов.
— Сам знаю, что нельзя, — отозвался комбат, — да как поступить-то? Прямо им отказать:
мол, нет, дорогие товарищи, мы анархистам не доверяем?
— А вот взять и отказать! — обрадовался Сухов. — Зачем нам играть в политику? Мы
сюда сражаться приехали, а не с их многопартийностью разбираться.
— Нет, Петро, не годится, — покачал головой комбат. — Скандал выйдет. А еще, чего
доброго, мятеж поднимут.
— Может, все-таки принять двух-трех анархистов? — предложил Сухов. — Которые
помоложе. Так, для формы.
— Зачем это? К нам компартия лучших людей посылает, а мы их анархистами разбавлять
будем?
Сухов пожал плечами:
— Другие предложения?
— Вот тебе другое предложение, — хитро прищурился комбат.
...Сухов даже ахнул:
— Да я не умею!
— Ничего, справишься. Возьми у фельдшера справочник. Вид у тебя интеллигентный, так
что действуй. И белый халат надень, а то за доктора не примут.
— Запускайте кандидатов! — распорядился «доктор» Петр Сухов. — А вы, товарищ
комбат, давайте мне знать, который из новичков анархист. Покашляйте там. Чтобы я
лишнего кого не выставил.
И началась «работа»:
— Ростом не вышел, не годится.
— Слишком ты, брат, толстый, в танк не поместишься.
— У тебя хроническая болезнь, — говорил иному «доктор» и, заглядывая в справочник,
прочитывал какое-нибудь мудреное название. — Помрешь посреди боя, подведешь
товарищей.
Получая справки о несуществующих болезнях, анархисты продолжали шуметь во дворе.
К ним вышел Арман.
— Все, товарищи, расходитесь. По медицинским показаниям вы не подходите. Будете
сражаться за свободу Испании как простые смертные — пешком, с ружьем или автоматом
в руке.
26 октября 1936 года, Арчена
— Товарищи, час настал, — говорил Поль Арман, обращаясь к недоучившимся
«студентам» танковой школы. — Мадрид просит о помощи. Товарищ Сталин и Советское
правительство выслало Испании партию танков и самолетов, но для них нужно время —
недели две. Этого времени у Мадрида нет. А наши танки — на ходу. Правда, обучение
еще не закончилось, но — доучимся в бою. Завтра выступаем. В боевых действиях будет
принимать участие танковая рота из пятнадцати машин. Командирами взводов и танков,
механиками-водителями назначаются советские добровольцы. Командирами башен —
испанские товарищи.
29 октября 1936 года, окрестности Мадрида
Поль Арман с трудом скрывал гнев.
Никаких разведданных! Вообще никаких. Что творится под Мадридом? Предполагается,
что противник занял Ильескас, Борокс, возможно — Сесенью, но откуда это известно?
Что значит — «говорят, у фашистов шесть орудий и какое-то количество танков»? Что
скрывается под обозначением «какое-то количество» и какие «танки» имеются в виду —
«ансальдо» или что-то посерьезнее?
Хуже того. Где находятся союзные части — тоже оставалось покрыто мраком
неизвестности.
Хладнокровный латыш хладнокровно скрежетал зубами. Решение следовало принимать
быстро.
— Лейтенант Сухов, ты с тремя танками идешь в сторону Сесеньи на разведку, —
приказал он. — Я пойду за тобой по шоссе. Выясни, что творится в городе.
Сухов развернул «Т-26» в сторону Сесеньи. Но не успела осесть пыль, поднятая тремя
танками разведки, как пришло донесение от испанцев:
«Сесенья противником не занята. При входе на западную окраину дайте белую ракету,
чтобы мы не поражали вас артиллерийским огнем».
Двенадцать оставшихся «Т-26» в походной колонне с открытыми люками приблизились к
Сесенье около восьми утра. На дороге Арман увидел орудие, возле которого возился
расчет и стояли два офицера. Немного левее находилась группа солдат человек в двести.
— Салют! — громко крикнул Арман и поднял сжатую в кулак руку в республиканском
приветствии.
В лязге и грохоте гусениц офицеры его не расслышали.
Арман подъехал на танке вплотную и закричал по-французски:
— Уберите орудие — дайте пройти танкам!
Офицеры не поняли французской речи. Ответили что-то по-испански.
В этот момент к танку приблизился третий офицер — подполковник. Он произнес
несколько слов, и вдруг Арман понял: это — фашисты.
Ничем не выдав своих чувств, Поль Арман продолжал непринужденно болтать с
полковником. Обсуждал обстановку под Мадридом, бранил русских. Тем временем танки,