Желание

— Но неужели вы не понимаете, что, поддавшись сегодня голосу страсти, мы потеряем надежду построить брак на основе крепкой дружбы и взаимного доверия?

Гарет железной рукой поймал поводья своей выдержки и до отказа натянул их.

— Никогда в жизни я не слышал более вздорного утверждения.

— Вчера вы были иного мнения, милорд.

— Уверяю вас, я и вчера так думал.

Она была потрясена.

— Неужели вы не хотите, чтобы между нами возникла дружба и доверие? Я не могу поверить в это, милорд.

— Такие вещи приходят в свой срок, мадам. — Он попытался направить ход ее рассуждений в другом направлении. — Вы доверяете мне, Клара?

— Разумеется. А вот вы мне нет, — вздохнула она.

— Это не правда.

— Вы убеждены, что я делила ложе с мужчиной, хотя я несколько раз уверяла вас в своей невинности.

— Но, повторяю, меня не касаются ни ваша девственность, ни отсутствие оной. Мне нет дела до прошлого. Важно лишь будущее.

— Вы очень любезны, но это будущее может быть построено лишь на основе доверия. — Она с сожалением посмотрела на Гарета. — А вы мне не доверяете. Признайтесь, вы думаете, что я лгу.

— Черт вас возьми, мадам! Мне нет дела до вашей невинности!

— Я оценила вашу снисходительность. Но она не решает вопроса о доверии, вы согласны?

Он нервно пробежал пальцами по волосам:

— У меня такое чувство, будто я тону в болоте.

— Сэр, я убеждена, что, только научившись доверять друг другу, мы сможем стать настоящими супругами.

Он увидел гордость и боль в ее глазах.

И вдруг он со всей ясностью понял: она говорит правду.

Ни один мужчина не касался его жены. Он явно ошибся, когда убедил себя в обратном. Клара никогда не солгала бы ему в таких вещах.

Она слишком горда, слишком горяча, слишком отважна, чтобы лгать даже в мелочах.

И тогда у него голова закружилась от радости. Викмерский Дьявол, ты не заслужил такого счастья.

Но будь ты проклят, если откажешься от него! Счастливая судьба дала тебе в жены девственницу! Гарет медленно улыбнулся:

— Я верю — ты не знала мужчин.

Она с сомнением посмотрела на него:

— Это говорит ваша страсть, милорд. Желание заставило вас произнести слова, которые мне хотелось бы услышать.

Все еще улыбаясь, Гарет отрицательно покачал головой. Он вдруг вспомнил, как неловко отвечала Клара на его поцелуи.

— Нет. Я очень хочу тебя, жена, но никакая страсть не в силах подчинить меня себе. Она не заставит меня солгать. Я верю, что ты непорочна, Клара.

Она обхватила руками колени:

— Я очень хотела бы надеяться на это.

— Это именно так. Ты тоже должна научиться доверять мне.

— Да, — выдохнула она.

— Ты доверяешь мне, не так ли?

— Думаю, да.

— Так ты думаешь или доверяешь? — Он вдруг почувствовал гнев. — Клара, ты только что утверждала, что веришь мне.

— Все так перепуталось этой ночью, милорд… — виновато улыбнулась она. — Полагаю, будет лучше пока придерживаться моего плана.

— Твоего плана?

— Да. Мы не будем делить ложе до тех пор, пока не почувствуем полного и нерушимого доверия друг к другу.

Он закрыл глаза:

— Даруй мне силы, Господи.

— Господь, несомненно, услышит ваши молитвы, — победно улыбнулась Клара. — А пока для вас под постелью приготовлен прекрасный тюфяк.

Он ошарашенно наблюдал, как она перекатилась на край ложа, слезла на пол и нагнулась, чтобы вытащить тюфяк.

— Что, черт вас возьми, вы делаете?

Она посмотрела на него сквозь упавшие на глаза волосы:

— Достаю ваш тюфяк!

Он стиснул зубы, желваки заиграли на его скулах.

— Я буду спать с тобой на этой чертовой постели, жена!

Она растерянно заморгала и выпрямилась:

— Вы сердитесь?

— Сержусь? С чего это мне сердиться, леди? — очень спокойно спросил Гарет. Потом резко повернулся и шагнул к подоконнику.

— Милорд!.. — Она беспомощно смотрела на меч, блеснувший в темноте, и схватилась рукой за горло.

Гарет выхватил меч из ножен и резко бросил на постель обнаженное лезвие. Прямо на середину.

Клара вздрогнула. Потом осторожно повернула голову и взглянула на меч. Поблескивая в свете очага, он четко делил постель на две части.

— Если вы желаете положить нашему браку такое начало, — бросил Гарет, — то пусть же будет по-вашему. Окно в Преисподнюю разделит на ночь наше ложе. Он защитит вас от супружеских объятий.

— Но я не думаю… вряд ли стоит для этого класть меч на постель, — прошептала Клара.

— Можете спать спокойно на своей половине.

— Но тюфяк…

— Я не буду спать на вашем чертовом тюфяке Я ваш муж, леди, и имею полное право на половину супружеского ложа.

— Я могла бы лечь на тюфяке.

— Нет. Вы будете спать со мной, леди. Вам захотелось доказательств моей выдержки? Вы их получите. Завтра утром скажете, доверяете вы мне или нет.

Клара прикусила губу, но промолчала.

Не обращая на нее внимания, Гарет разделся и отбросил в сторону одежду. Он слышал, как она тихонько ахнула, увидев его обнаженное, все еще возбужденное тело. Он притворился, будто не заметил ее реакции… Черт возьми, даже если бы он не был уверен в ее невинности, то понял бы все по одному ее изумленному испуганному взгляду!

Ему придется дорого заплатить за свою ошибку. И некого винить в этом, кроме себя…

В три огромных шага он пересек комнату и погасил пылающий в очаге огонь. Потом вернулся обратно, задернул полог на постели и лег рядом с Кларой.

Окно в Преисподнюю лежало между ними — стальная преграда страсти.

Их окутала кромешная тьма. Занавеси алькова не пропускали слабого света угасающих углей. Забросив руки за голову, Гарет лежал с открытыми глазами. Мучительное желание стискивало чресла. Он готов был убить сам себя.

Похоже, эта ночь будет бесконечной.

— Гарет? — Голос Клары был нежен и полон тревоги.

— Да.

— Предсказание отшельницы Беатрисы все-таки сбылось.

— Что еще за предсказание?

— Она говорила, что ты обнажишь свой меч в спальне. Так все и произошло.

— Учитывая злой рок, преследующий меня сегодня, удивительно, что я не зацепился за этот меч и не перерезал себе глотку.