Страница 35 из 50
Изучением гримуара мы занимались в той же комнате с зеркалами, где я отрабатывала контроль над магией. От волшебной силы, бьющей из страниц, сердце начинало частить и болела голова, но я все равно уселась на полу рядом с папой перед раскрытой книгой и внимательно слушала его объяснения. Он правду сказал: на этих страницах были записаны невероятно темные чары. Были там смертельные заклинания и ритуалы, позволяющие приковать к себе душу другого человека, сделав его своим рабом. Папа методично, ровным голосом разбирал каждое заклинание, даже самое отвратительное. Только об одном ничего не сказал, и это было странно. Значки заполняли всего половину страницы и с виду казались совсем простыми, но когда папа их увидел, у него дыхание перехватило.
— Что такое? — спросила я, ерзая на холодном мраморном полу. — Вряд ли оно хуже того, насчет младенцев.
— Не в том дело, — сказал папа, поправляя очки. — Просто я не знал, что такое заклинание действительно существует.
— А что оно делает?
Папа, помолчав, придвинул ко мне книгу.
— Дотронься!
Я с опаской сделала, как он велел. Сама не знаю, что мне подсказало прижать ладонь к странице, так что она закрыла почти все знаки. И сразу в груди у меня глухо стукнуло, словно кто-то легонько ткнул в солнечное сплетение.
— Ох! — Я отдернула руку. — Ты мне объяснишь, что я сейчас сделала?
Папа потянул к себе гримуар:
— Нет. Надеюсь, тебе это знать не понадобится.
На этом, судя по всему, разговор был окончен.
Папа закрыл книгу и встал.
— Пора положить ее на место. Понимаю теперь, почему Совет держал ее под замком. — Он смотрел на книгу с омерзением. — Будь моя воля, мы бы ее уничтожили.
— Так уничтожь!
Мы такого поначитались в этой книге, что я была бы рада-радешенька увидеть, как она сгорит дотла. Дрожь пробирала от одной мысли, что такие знания могут попасть в неподходящие руки.
Папа покачал головой.
— Алексей Каснофф хотел, чтобы она хранилась в неприкосновенности, в назидание потомкам.
— Ну да, конечно.
Вставая, я поморщилась, и папа тут же меня подхватил.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как ни странно, неплохо. А как твоя рука?
Он рассеянно потер предплечье.
— Побаливает, но могло быть и хуже.
Папа спрятал книгу за пазуху, и мы отправились наверх. Чувствовалось, что его что-то беспокоит, но связано ли это с гримуаром или с происшествием на празднике, я не знала.
Уже в коридоре папа сказал:
— Софи, нужно сообщить маме о случившемся.
Я чуть не застонала вслух. Знала ведь, что так будет, но надеялась потянуть время до папиного возвращения. У меня и так забот куча, не хватало еще всполошить маму.
— Пап, она только зря испугается. Примчится, вы начнете ругаться, а я от стресса стану, как положено, злоупотреблять косметикой и принимать наркотики. Ты этого правда хочешь?
Папа с улыбкой погладил меня по голове. Жест настолько обыденно-отцовский, что я не знала, как и реагировать.
— Пожалуй, можно подождать, пока я приеду, — решил он. — Я еще не готов вернуть тебя маме.
Его голос был полон нежности, и я подумала: неужели можно в буквальном смысле захлебнуться чувством вины? Оно подступило к горлу, обжигающе-горькое, как черный кофе.
Я отвела глаза, надеясь, что папа ничего не заметил.
Спросила:
— Ты куда едешь?
— На север. Поблизости от Йоркшира произошло еще одно нападение.
Можно было не уточнять, кто напал.
— И кстати, — прибавил папа, — мне нужно встретиться с одним волшебником в Линкольншире. Говорят, он занимается исследованиями демонов. Надеюсь, он поможет выяснить, откуда взялись Ник и Дейзи. Тогда, как только я вернусь, можно будет наконец приступить к распутыванию этого дела.
Возможно, когда он вернется, я и сама смогу ему кое-что сообщить насчет Ника и Дейзи. Я, правда, не представляла, как объясню папе, откуда у меня такие сведения. Об этом я старалась не думать, а то сразу начинал болеть живот. Я спросила папу совсем о другом — это тоже давно меня тревожило.
— Пап, а помнишь, как меня на дне рождения ранили?
— Да уж, смутно припоминаю.
— Быть главой Совета — стоит ли оно того? Если на тебя постоянно охотятся, может, лучше передать эту должность кому-нибудь другому? Устроить себе отпуск. Поехать на курорт. Завести роман.
Я думала, в папе снова пробудится мистер Дарси и начнет высокомерно сопеть, но он только невесело улыбнулся.
— Во-первых, я дал торжественную клятву употребить все свои способности на благо Совета. Во-вторых, сейчас обстановка неспокойная, но это ведь не навсегда. Я верю, что ты, Софи, когда-нибудь станешь прекрасным руководителем Совета.
Ага, если только руководителю Совета позволительно спать с врагом. Ну, то есть я же не собираюсь на самом деле… В общем, это просто метафора. Я буду спать с врагом в переносном смысле.
Наверное, мои странные мысли отчасти отразились на лице. Папа прищурился и добавил:
— Что касается романов, это совершенно бессмысленно.
— Почему?
— Потому что я все еще люблю твою маму.
Ух ты. Такого ответа я не ожидала.
Не успела я переварить папины слова, как он поторопился сказать:
— Пожалуйста, не делай далекоидущих выводов. Мы с твоей мамой никогда не сможем быть вместе.
Я махнула рукой.
— Успокойся, пап! Мне не двенадцать лет, и мы с тобой не в фильме «Ловушка для родителей». Просто… приятно это знать. Я думала, вы ненавидите друг друга, и потому мы с мамой без конца переезжаем — чтобы ты нас не нашел.
Он уставился в пространство.
— У мамы есть на то свои причины, — только и сказал.
Потом вздохнул и отвернулся.
— Вся магия мира не в силах разрешить сложности в сердечных делах, — негромко произнес папа, направляясь к себе в кабинет.
— Не то слово, — прошептала я, глядя на его удаляющуюся спину.
Два дня спустя папа уехал в Йоркшир, а я начала готовиться, как я выражалась мысленно, к «экспедиции». Такое название звучало проще и более по-деловому, чем «встреча» или, упаси боже, «свидание». И так я целый день просидела у себя в комнате — боялась, что Кэл и Дженна догадаются по лицу. От волнения я постоянно искрила магией, словно бенгальский огонь.
Спать я даже и не пыталась. Думала, три часа никогда не настанут. Наконец в половине третьего я натянула черную футболку и свободные брюки-карго, надеясь, что такой наряд подходит для встречи с человеком, в которого раньше была влюблена и который теперь стал твоим смертельным врагом.
По дороге к мельнице я старательно внушала себе, что ноющая боль в животе никак не связана с угрызениями совести. Мне стыдиться нечего — я делаю доброе дело. Нет, папа, пожалуй, не поймет… И Дженна не поймет точно, а я… Нет, я не стану сейчас мучиться из-за Дженны!
Арчер, как и в прошлый раз, ждал меня возле ниши итинериса. Он стоял спиной ко мне, в темно-зеленой футболке с длинными рукавами и поношенных джинсах. Меня это удивило. Я думала, он придет весь в черном, как принято в «Оке», а он одет как обычный подросток.
Если не считать огромного меча в руке.
— Это действительно необходимо? — спросила я, заметив еще и кинжал у него на поясе.
Арчер вскинул голову. Мне показалось, у него отлегло от сердца при виде меня. Но он тут же отвернулся и, присев на корточки, выудил что-то из черной спортивной сумки, стоявшей на полу.
— Нужно быть готовым к любым неожиданностям, — изрек Арчер.
— А тебе не кажется, что это уже перебор, когда у тебя и так есть кинжал, а у меня — сверхмогучая магия?
— Сверхмогучая?
Арчер выпрямился. В руке у него болталась золотая цепочка.
— Мерсер, позволь тебе напомнить два слова. «Вредная собака».
Я скорчила гримасу.
— Когда это было! Я сейчас колдую намного лучше.
— Ну, а я не собираюсь рисковать, — заявил он.
Я впервые заметила у него за спиной нечто вроде ножен. Он сунул туда меч, так что из-за плеча торчала только рукоять.