Страница 39 из 91
Но, как говорится, «недолго музыка играла». Очень скоро вся эта свободная купляпродажа валюты, золота, облигаций государственных займов по свободному курсу закончится.
Впрочем, два года у нас все было почти повзрослому. Червонец котировался на бирже, если его курс поднимался выше официального паритета, Госбанк скупал золото и иностранную валюту на бирже, выпуская дополнительное количество червонцев, и наоборот. В результате этого в течение 1923 года курс червонца повышался по отношению к иностранным валютам. Так, если на 2 января 1924 года курс доллара на московской бирже составлял 2 руб. 20 копеек, то к 1 апреля 1924 года он снизился до 1 руб. 95,5 копейки, и на этом уровне остановился. То же самое происходило с фунтом стерлингов, франком, маркой и другими валютами. Уже в 1925 году червонец стал конвертируемой валютой, он официально котировался на различных валютных биржах мира (правда, на второразрядных – в Риге и Стамбуле)…
Крах игр товарища Сокольникова (тогда он был наркомфином) в свободно конвертируемый червонец произошел уже в середине 1925 года.
В «Контрольных цифрах народного хозяйства на 1925/1926 хозяйственный год», разработанных Госпланом, открыто утверждалась идея о «подчинении денежного обращения возрастающей эмиссии». Таким образом, упорная четырехлетняя борьба с инфляцией была проиграна. Под нажимом Госплана и ВСНХ с июля по декабрь 1925 года денежная масса увеличилась по сравнению с 1924 года на 400 млн руб., или в полтора раза, что привело к нарушению равновесия между размерами товарооборота и находившейся в обращении денежной массой. Возникла реальная угроза инфляции, признаком чего стал уже в сентябре 1925 года рост товарных цен и все более ощущавшийся дефицит промышленных товаров первой необходимости.
Крестьянство очень быстро отреагировало соответствующим образом на эту ситуацию, что привело к срыву плана хлебозаготовок. Это в свою очередь повлекло за собой невыполнение экспортноимпортной программы и сокращение доходов от продажи хлеба за границей.
Происходит то, что и должно было произойти, – кризис денежной системы. Уже с сентября 1925 года начинается заметная инфляция. Денежная масса в обращении только с февраля по октябрь 1925 года увеличилась на 52%, что приводит к резкому росту цен на свободном рынке, который государство не могло регулировать. В 1926 году приостановлен свободный размен червонцев на золото, наложен запрет на вывоз советской валюты за рубеж, а с 1928 года – и на ввоз иностранной валюты в СССР. Ликвидирован частный валютный рынок. Госбанк начал широкомасштабную денежную эмиссию. Растет денежная масса – в 1926/1927 годах она составила 1,3 – 1,4 миллиарда рублей, а уже в 1933 – 8,4 миллиарда.
Увы, эмиссионная накачка практически ничего не дала – в ситуации открытой экономики она лишь спровоцировала бешеный рост цен и дефицит всего и вся.
Таким образом, и эмиссионный способ добычи ресурсов для индустриализации оказался мыльным пузырем. Хотя за год и девять месяцев, с конца 1928 по июль 1930 года, в обращение было выпущено 1556 миллионов рублей, в то время как пятилетний план предусматривал общую эмиссию на пятилетку 1250 миллионов рублей, – реально это ни к каким положительным последствиям не привело. Нужно было искать выход совсем в иной плоскости…
Товарищ Сталин знал, что нужно делать. И он, как это и положено ответственному руководителю государства, откровенно, четко и ясно изложил партии и народу те меры, которые, по его мнению, станут ключевыми в изыскании средств для ускоренной индустриализации страны – без того, чтобы влезать в кабалу к иностранным державам (которые, кстати, не оченьто и стремились в эту самую кабалу нас загнать). Предложения ВСНХ, поддержанные товарищем Сталиным, были приняты и учтены при составлении первого пятилетнего плана, который обсуждался в апреле 1929 года на XVI конференции ВКП (б), а затем был утвержден V съездом Советов СССР в мае 1929 года. Задания первой пятилетки, рассчитанные на период с 1 октября 1928 года до 1 октября 1933 года, составлялись тщательно. План по своему духу был пронизан идеей ускорения. Небывало высокими темпами предстояло развернуть строительство новых предприятий и целых отраслей промышленности, возвести сотни крупных индустриальных центров и современных городов, рабочих поселков. Намечалось многократное увеличение производства едва ли не всех видов продукции, а также выпуск такой техники, какой страна в прошлом не имела. По общему мнению, план был напряженным. Из двух рассматривавшихся вариантов делегаты съезда Советов утвердили максимальный.
Участвуя в обсуждении целевых установок плана и его основных заданий, Сталин неизменно делал упор на максимальное увеличение вложений в тяжелую промышленность и ее быстрейшее развитие. При этом товарищ Сталин четко знал, за чей счет он это максимальное увеличение вложений в тяжелую промышленность будет делать…
«Товарищи! Раньше, чем перейти к конкретному вопросу о наших затруднениях на хлебном фронте, разрешите коснуться некоторых общих вопросов, имеющих теоретический интерес и всплывших здесь во время прений на пленуме. Прежде всего, общий вопрос о главных источниках развития нашей индустрии, о путях обеспечения нынешнего темпа индустриализации. Этот вопрос задели, может быть, сами того не сознавая, Осинский и вслед за ним Сокольников. Вопрос этот является вопросом первостепенной важности. Я думаю, что главных источников, питающих нашу индустрию, имеется у нас два: во первых, рабочий класс и, во вторых, крестьянство… В капиталистических странах индустриализация обычно происходила главным образом за счет ограбления чужих стран, за счет ограбления колоний или побежденных стран, или же за счет серьезных более или менее кабальных займов извне… Вы знаете, что Англия сотни лет собирала капиталы со всех колоний, со всех частей света, и вносила, таким образом, добавочные вложения в свою промышленность. Этим, между прочим, и объясняется, что Англия превратилась одно время в «фабрику мира»… Вы знаете также, что Германия развила свою индустрию, между прочим, за счет пятимиллиардной контрибуции, взятой у Франции после франкопрусской войны… Наша страна тем, между прочим, и отличается от капиталистических стран, что она не может, не должна заниматься грабежом колоний и вообще ограблением чужих стран. Стало быть, этот путь для нас закрыт… Но наша страна не имеет также и не хочет иметь кабальных займов извне. Следовательно, закрыт для нас и этот путь… Что же остается в таком случае? Остается одно: развивать промышленность, индустриализировать страну за счет внутреннегонакопления… При буржуазных порядках в нашей стране обычно промышленность, транспорт и т. д. развивались за счет займов. Возьмете ли постройку новых заводов или переоборудование старых, возьмете ли проведение новых железных дорог или постройку больших электрических станций, – ни одно из таких предприятий не обходилось без внешних займов. Но займы эти были кабальные… Совершенно иначе обстоит дело у нас при советских порядках. Мы проводим Туркестанскую железную дорогу в 1400 верст длиной, требующую сотни миллионов рублей. Мы строим Днепрострой, требующий также сотни миллионов. Имеем ли мы здесь какойлибо кабальный заем? Нет, не имеем. Все это делается у нас за счет внутреннего накопления… Но где главные источники этого накопления? Их, этих источников, как я уже говорил, два: вопервых, рабочий класс, создающий ценности и двигающий вперед промышленность, вовторых – крестьянство… С крестьянством у нас обстоит дело в данном случае таким образом: оно платит государству не только обычные налоги, прямые и косвенные, но оно еще переплачиваетна сравнительно высоких ценах на товары промышленности – это вопервых, и более или менее недополучаетна ценах на сельскохозяйственные продукты – это вовторых. Это есть добавочный налог на крестьянство в интересах подъема индустрии, обслуживающей всю страну, в том числе крестьянство. Это есть нечто вроде «дани», нечто вроде сверхналога, который мы вынуждены брать временно для того, чтобы сохранить и развить дальше нынешний темп развития индустрии, обеспечить индустрию для всей страны, поднять дальше благосостояние деревни и потом уничтожить вовсе этот добавочный налог, эти «ножницы» между городом и деревней… Дело это, что и говорить, неприятное. Но мы не были бы большевиками, если бы замазывали этот факт и закрывали глаза на то, что без этого добавочного налога на крестьянство, к сожалению, наша промышленность и наша страна обойтись не могут… Почему я об этом говорю? Потому, что некоторые товарищи не понимают, видимо, этой бесспорной вещи. Они построили свои речи на том, что крестьянство переплачивает на товарах, что абсолютно верно, и что крестьянству недоплачивают на ценах на сельскохозяйственные продукты, что также верно. Чего же требуют они? Они требуют того, чтобы были введены восстановительные цены на хлеб, чтобы эти «ножницы», эти недоплаты и переплаты были бы уничтожены теперь же. Но что значит уничтожение «ножниц», скажем, в этом году или в будущем году? Это значит затормозить индустриализацию страны, в том числе и индустриализацию сельского хозяйства, подорвать нашу еще неокрепшую молодую промышленность и ударить, таким образом, по всему народному хозяйству. Можем ли мы пойти на это? Ясно, что не можем. Нужно ли уничтожить «ножницы» между городом и деревней, все эти недоплаты и переплаты? Да, безусловно нужно уничтожить. Можем ли мы их уничтожить теперь же, не ослабляя нашу промышленность, а значит, и наше народное хозяйство? Нет, не можем… В чем же должна состоять, в таком случае, наша политика? Она должна состоять в том, чтобы постепенно ослаблять эти «ножницы», сближать их из года в год, снижая цены на промышленные товары и подымая технику земледелия, что не может не повести к удешевлению производства хлеба, с тем, чтобы потом, через ряд лет, уничтожить вовсе этот добавочный налог на крестьянство… Может ли крестьянство выдержать эту тяжесть? Безусловно, может: вопервых, потому, что тяжесть эта будет ослабляться из года в год, вовторых, потому, что взимание этого добавочного налога происходит не в условиях капиталистического развития, где массы крестьянства обречены на обнищание и эксплуатацию, а в условиях советских порядков, где эксплуатация крестьянства исключена со стороны социалистического государства и где выплата этого добавочного налога происходит в условиях непрерывного улучшения материального положения крестьянства… Так обстоит дело с вопросом об основных источниках развития индустриализации… в данный момент». Это речь Сталина на апрельском 1928 года Пленуме ЦК.