Всепоглощающая страсть

— Я не принял ни их, ни какого-либо другого предложения крупных компаний.

Макс рассеянно постукивал ручкой по блокноту на столе. На первой его странице в алфавитном порядке располагался список всех постояльцев гостиницы за последний уик-энд. Рядом с каждым именем Макс проставил адрес и номер телефона.

— Выбрал что-нибудь поменьше? — настаивал О'Рилли. — Что ты задумал? Решил начать новое дело? Купить небольшую гостиницу и затем организовать собственную сеть? Это на тебя похоже. Ты из тех, кто может потягаться с Керзонами. Я буду за тобой следить.

— Это действительно маленькая гостиница на побережье, но я не собираюсь ее покупать, чтобы положить начало новому делу.

О'Рилли рассмеялся.

— Не прикидывайся, Макс, так я и поверю, что ты ограничишься какой-то там заурядной гостиницей на побережье.

— Ты не понимаешь, я вовсе не владелец гостиницы. Я сюда нанялся на работу.

— Что же ты делаешь? — заинтересовался О'Рилли.

— Что подвернется. Прочищаю засорившиеся туалеты, ношу дрова, обслуживаю бар. В настоящий момент у нас возникла проблема с охраной гостиницы, — пояснил Макс. — А теперь прекрати хохотать и проверь список имен, который я только что тебе продиктовал. Или мне обращаться в сыскное бюро Бриндла?

— Нет уж, пожалуйста. Я этим сам займусь. Кому посылать счет?

— Мне.

— Чего-то я тут не понимаю, — сказал О'Рилли. — Ты уже получил адреса. Что ты еще хочешь от меня?

— Даже не знаю что. — Макс пробежал глазами список. — Выясни, нет ли в списке кого-то, связанного с ультраконсервативными или какими-нибудь заумными религиозными организациями. Заодно проверь, не подвергался ли кто из них аресту за проведение общественных протестов правого толка или демонстраций в защиту морали. Любые подобного рода вещи.

— Ты думаешь, что имеешь дело с каким-то фанатиком, поборником строгой нравственности?

— Похоже на это, — ответил Макс. — Моя хозяйка написала книгу, ее только что опубликовали. А тут нашелся самоучка-цензор, который решил подвергнуть автора собственной литературной критике.

— Насколько я понимаю, у этого типа гайки в голове ослабли?

— Кем бы он ни был, он из тех, кто вылезет вон из кожи, только бы хорошенько пугнуть ни в чем не повинного автора.

— Как тебе известно, Макс, в мире полно людей, готовых подвергнуть цензуре то, что читают другие.

— Я знаю, но мне кажется, список лиц, готовых выслеживать автора с псевдонимом, да еще в придачу посылать ему письма с угрозами, куда короче.

— Я посмотрю, что сумею сделать. Через пару дней у меня уже будет информация.

Макс следил, как над морем собираются тучи.

— Меня интересует еще один вопрос. Мне надо разыскать молодого человека по имени Бенжамин Аткинс.

— Это связано с охраной гостиницы?

— Нет, не думаю. Это отдельная проблема. Он бывший служащий гостиницы. Уехал посреди ночи и не оставил никакого адреса.

— Ясно. И что же он прихватил с собой?

— Вопрос не в том, что он взял с собой, а в том, что оставил после себя, — объяснил Макс.

— Ладно, хочешь говорить загадками? Мне-то что… Расскажи об этом Аткинсе.

Макс перечислил скудные сведения, данные ему Клео. Короткую молодую жизнь Бена можно было изложить в двух словах. Некоторые ее эпизоды напомнили Максу его собственное прошлое. Хотя в двадцать три года он не сделал никакой девушке ребенка, потому что всегда был предельно осторожен.

Эта мысль вызвала другую, мучительно приятную: он представил себе Клео, округлую, спелую, как плод, беременную его ребенком. Изумление, гордость овладели им. Его ребенок. Впервые в жизни он подумал о собственном ребенке.

— Я с тобой свяжусь, как только что-то узнаю, — говорил О'Рилли.

— Спасибо. — Макс запнулся. — Между прочим, ты можешь не торопиться с Аткинсом.

— Объясни, что это значит, черт бы тебя побрал?!

Макс поглаживал левую ногу и смотрел на море.

— Это значит, мне это не к спеху. Ты можешь повременить.

Макс положил трубку.

Он не торопился с розыском Аткинса по одной простой причине: появись Бен, и ему придется выполнять поручение, возложенное на него Клео и остальными женщинами. Макс был абсолютно уверен в провале подобной миссии. Девяносто девять процентов за то, что он не уговорит Аткинса возвратиться в гостиницу и обитающую в ней странную семью.

Да и откуда ему знать, как убедить молодого человека взять на себя ответственность за Тришу и будущего ребенка.

Это был один из тех необычайно редких случаев, когда Макс знал, что почти неизбежно потерпит поражение. Он до глубины души ненавидел неудачи. Цена промаха всегда была очень высока.

А если он не уговорит Аткинса вернуться, то в «Гнездышке малиновки» его вряд ли ждет теплый прием. Люди склонны менять свое отношение к тебе, если ты не выполняешь их желаний. Если ты чужой, тебя любят до тех пор, пока ты приносишь пользу.

Вопрос был чисто практический, безо всяких сантиментов. Если его изгонят из тесной гостиничной семьи, ему будет трудно продолжать дальнейшие поиски картин. А это означает, что необходимо обнаружить картины, прежде чем он отправится на поиски Бена Аткинса.

Макс продолжал массировать ноющее бедро. Ответ напрашивался сам собой. Ему придется соблазнить Клео. Это самый быстрый и самый легкий способ получить ответы на все вопросы.

Клео была ключом к наследству. Она наверняка знала больше, чем показывала. Джейсону незачем было лгать Максу на смертном одре.

Клео знала, где укрыты картины, а Макс знал из ее книги, что она подвержена страсти. Теперь, когда он открыл в ней это пламя, он почти не сомневался, что разожжет в ней страсть к себе.

Макс перестал растирать бедро и налил травяного настоя. Андромеда вручила ему чайник, когда он отправлялся наверх в свою комнату.

— Клео говорит, у вас побаливает нога, — сказала она, занимаясь приготовлением настоя. — Выпейте одну-две чашки и посмотрим, как это на вас подействует.

— Он очень помогает от моего артрита, — вступила в разговор Утренняя Звезда.

— Попробуйте, Макс, — посоветовала Клео. — Андромеда своими чаями особенно хорошо излечивает мигрень и мускульные боли.

Макс решил, что на вкус чай напоминает настойку из сорняков. Однако новизна положения, когда вокруг него суетились Клео и вся ее семья, заставила его покорно подчиниться. Он уже выпил одну полную чашку снадобья. Возможно, это была игра воображения, но боль в ноге немного утихла, как это случилось накануне вечером от массажа Клео. Теперь он налил себе вторую чашку.

Нахлынули жаркие воспоминания прошлого вечера, и вновь разгорелось прежнее желание. Макс медленно пил чай и, больше не сдерживаясь, вспоминал прикосновение губ Клео. Нежных, прохладных и застенчивых.

Чутье подсказывало ему, что ее горячее тело даст ему наслаждение, подобного которому он не знал никогда в жизни. Надо только растопить лед и выпустить на свободу пламя.

Но время истекало. О'Рилли знал свое дело. А Макс, в свою очередь, знал, что, даже если его друг не будет торопиться, он все равно очень скоро ему предоставит нужные ответы. После чего Максу придется охотиться за Аткинсом и уговаривать его вернуться. Он дал Клео слово.

А это означало, что ему следует прежде всего заняться поисками картин и только потом Аткинса. Макс не сомневался, что, стоит ему по-мужски побеседовать с Аткинсом, и его положение в гостинице совершенно переменится. Он опять станет для всех чужаком.

Он готов смириться с их равнодушием. Максу не привыкать быть чужаком. Но он должен заполучить картины Латтрелла.

Два дня спустя Клео забежала на кухню проверить, как идет подготовка к обеду. Утренняя Звезда суетилась над большой кастрюлей, в которой варился фирменный овощной суп Приюта космической гармонии.

— Ты не видела Андромеду? — спросила Клео.

— Она вот-вот появится. — Утренняя Звезда добавила в кастрюлю свежего базилика. — Она задержалась в Приюте.

— Что-нибудь случилось?