Всепоглощающая страсть

— Какая заманчивая перспектива. — Андромеда ласково улыбнулась Деннисону. — Неужели вам не хочется иметь внуков?

Деннисон сначала растерянно взглянул на нее, потом на Макса.

— Вы что — серьезно? Это не уловка, чтобы повысить себе цену?

— Я совершенно серьезен, — ответил Макс. — У вас никогда не будет таких денег, чтобы купить меня. Уезжайте, Деннисон.

Клео сердито нахмурилась.

— Вы ведете себя в высшей степени агрессивно, мистер Керзон, — заметила она. — Только членам семьи разрешено посещать Макса в эти часы. Пожалуйста, уходите, или я позову кого-нибудь из персонала.

Деннисон еще раз с изумлением посмотрел на Клео, повернулся и вышел из комнаты.

Воцарилась напряженная тишина.

— Я хочу домой, — объявил Макс.

На следующий день Клео проснулась на рассвете. Ее пробудил не серый свет дождливого дня, а то, что рядом с ней не было Макса.

Встревоженная, она села на постели.

— Макс, где ты? — позвала она.

Его нигде не было видно. Клео окинула взглядом комнату в мансарде. Его костыли тоже исчезли. Клео нахмурилась. Макс еще только учился ходить на костылях. Вряд ли он мог самостоятельно спуститься с лестницы.

Она уже была готова встать с кровати и отправиться на поиски инвалида, когда услыхала скрип половицы в коридоре.

Дверь тихо отворилась, и Макс, опираясь на костыли, вошел в комнату. На нем были только брюки. Андромеда распорола по шву левую штанину, там, где наложили повязку.

Макс продвигался с большой осторожностью, сосредоточив все внимание на костылях. Зубами он держал за стебель белую розу.

Клео смотрела на розу, и великая радость зарождалась в ее душе. «Красная роза — символ обольщения, белая роза — символ любви».

— Макс? — выдохнула Клео, боясь поверить своим глазам.

Макс быстро поднял голову.

— Ты должна была спать, — пробормотал он. Стебель розы мешал ему говорить.

Клео счастливо улыбнулась. Она помнила каждое слово последней главы своей книги. Мужчина в зеркале наконец на свободе, пробуждает автора ото сна с помощью единственной белой розы. Обольщение, превратившееся в любовь.

— Если ты не против, я бы не хотела спать в такой момент, — прошептала Клео.

Не спуская взгляда с Клео, Макс направился к кровати.

— Я не против.

Уголком глаза Клео заметила что-то желтое на полу. Она посмотрела вниз и обнаружила валяющуюся там Уточку-шуточку, которую Сэмми забыл во время вечернего посещения Макса.

Клео в испуге подскочила, когда Макс поставил правый костыль прямо на игрушку.

— Осторожно, Макс!

Но было уже поздно. Резиновая Уточка спружинила, и костыль выскочил из-под руки Макса.

— Черт побери!

Макс сделал отчаянное усилие удержаться на одном костыле, но безуспешно. Он разжал зубы и выпустил розу.

— Проклятый утенок, — рассердился он и с этими словами рухнул на пол.

В испуге Клео вскочила с кровати и бросилась к нему.

— Все в порядке, Макс? Макс, что же ты молчишь?

Лежа на спине, Макс недовольно смотрел на Клео.

— Все блестяще.

— Уж не разошлись ли швы? — Клео склонилась над его забинтованной ногой. — Может, отвезти тебя в клинику?

— Забудь о ноге, Клео. Я тебя люблю.

Слезы застилали ей глаза, рука так и осталась на его бедре.

Она бросилась к нему на грудь, стараясь не причинить боли. Макс обхватил ее руками и прижал к себе.

— Я должен был догадаться с самого начала, — сказал он, уткнувшись в ее волосы.

— Не твоя вина, что ты не распознал любовь, когда она к тебе пришла. — Клео спрятала лицо на его груди. — Ты с ней раньше слишком редко встречался.

— Теперь я знаю, что это такое, — произнес он голосом, в котором звучало удивление. Внезапно он замолчал.

— Макс? — Клео подняла голову и озабоченно посмотрела на него. — Что с тобой?

Он улыбнулся.

— Посмотри вверх, Клео.

— Куда?

— На морские пейзажи Джексона.

Клео запрокинула голову и увидела два морских пейзажа на стене.

— Ну и что?

— У них что-то неладно с рамами. Я никогда прежде не замечал, но издали видно, что рамы слишком широкие.

Макс сел на полу и потянулся за упавшим костылем.

— Что ты хочешь сделать?

— Помоги мне снять одну из картин.

— Я сама этим займусь.

Клео поднялась, сняла картину со стены и положила на кровать.

Макс добрался до письменного стола и вытащил из ящика отвертку, купленную в хозяйственном магазине в Хармони-Коув.

— Бен оказался прав. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится хорошая отвертка.

Макс присел на кровати рядом с картиной и принялся работать над рамой.

Клео как зачарованная наблюдала за его движениями.

— Макс, ты думаешь, Джейсон…

— Спрятал картины Латтрелла за морскими пейзажами? — Макс с удовлетворением открутил последний винт. — Да, я так думаю.

Он снял заднюю часть рамы и отставил ее в сторону. Затем благоговейно вытащил из рамы белую плоскую доску. К доске была приколота записка. Макс развернул ее.

Теперь, Макс, когда ты нашел эту картину, ты знаешь, где искать остальные. Я никогда не мог нарисовать даже закорючки, и рано или поздно ты должен был заинтересоваться, почему я вдруг написал эти убогие морские пейзажи. Картины Латтрелла составляют лишь часть твоего наследства, сын. Надеюсь, остальное ты тоже нашел в гостинице «Гнездышко малиновки». Правда замечательно иметь свою семью?

С любовью к тебе, Джейсон.

Макс перевернул доску. Клео увидела полотно, прикрепленное с другой стороны.

Это была темная, но странно притягательная картина с множеством мятущихся форм и абстрактных деталей и одновременно не слишком мрачная. Даже неподготовленный глаз Клео признал в ней произведение искусства, целиком отвечающее вкусам Макса, где бок о бок уживались глубокая грусть и радостное ожидание любви.

Клео тихо улыбнулась.

— Спасибо нашему другу Уточке-шуточке. Непонятно только, зачем Джейсон спрятал картины, если они все равно предназначались тебе.

Макс поднял голову от картины. Его глаза блестели.

— Джейсон хотел, чтобы я сначала нашел что-то другое. Что-то куда более важное, чем любая картина.

— И ты нашел? — спросила Клео.

— Да, — с полной убежденностью ответил Макс. Любовь светилась в его взгляде. — Я нашел это богатство.