Сомнительная репутация

Лавиния закуталась в теплый плед и откинулась на мягкие подушки. Только сейчас до нее в полной мере дошел смысл всего произошедшего.

— Я поняла вас, — мрачно ответила она. Тобиас молчал.

— Да, я только что отказалась от самого выгодного клиента из всех, которых имела до сих пор.

— Правильно. Но не только это. Вы также отвергли предложение заплатить вам за уже оказанные услуги.

— Да, клиент очень выгодный, если может позволить себе отправить нас домой в такой роскошной карете.

— Конечно. — Тобиас потер ногу. Повисло тягостное молчание.

— Ну что ж, — наконец сказала Лавиния, — у нас ведь не было иного выхода. Мы же не можем продолжить расследование от имени клиента, который скрывает информацию и устраивает за нами слежку.

— Не понимаю почему.

— Что? — Лавиния выпрямилась. — Вы с ума сошли? Вы сегодня могли сильно пострадать. Убеждена, Герберт собирался отнять у вас дневник силой.

— Не сомневаюсь, она поручила Герберту отобрать у меня дневник, как только я завладею им. В конце концов, главная цель миссис Доув — скрыть все свои секреты.

Лавиния задумалась.

— В дневнике явно содержалось нечто такое, чего никто не должен узнать, включая нас. То, что нанесло бы ей куда больший вред, нежели подробности романа двадцатилетней давности.

— Я предупреждал вас, все клиенты лгут.

— Сдается мне, что не только миссис Доув была сегодня не вполне откровенной, — предположила Лавиния.

— Прошу прощения?

Она сердито посмотрела на Тобиаса.

— Почему вы не сообщили мне сразу о получении того послания? Я должна была сопровождать вас в поисках дневника. Вы не имели права идти туда один.

— Было очень мало времени. Не считайте, будто я пренебрег вами, Лавиния. Я так торопился, что даже не известил об этом Энтони.

— Энтони?

— Обычно он помогает мне в таких делах. Но он был сегодня вечером в театре, и я понимал, что будет чрезвычайно сложно быстро передать ему записку.

— И вы пошли один.

— Как профессионал, я понимал, что ситуация требует немедленных действий.

— Вздор!

— Я предчувствовал, что вы так отреагируете.

— Вы пошли один, потому что не привыкли работать с партнером.

— Черт возьми, Лавиния, я пошел один, потому что нельзя было терять времени. Я решил, что так будет лучше, вот и все.

Она не удостоила его ответом.

И снова в карете повисло тягостное молчание.

Спустя некоторое время Лавиния заметила, что Тобиас все еще массирует бедро.

— Вы, должно быть, повредили ногу, когда бежали за лакеем миссис Доув.

— Наверное.

— Я могу чем-то помочь?

— Я не позволю вам погрузить меня в гипнотический транс, если вы это имеете в виду.

— Как угодно, сэр, если вам так хочется быть резким.

— Да, хочется. Резкости доставляют мне удовольствие.

Лавиния сдалась и снова замолчала, подумав, что поездка домой окажется долгой. Карета двигалась медленно, и не только из-за усилившегося дождя, но и потому, что в этот час на улицах было многолюдно. Пышные балы и приемы светского общества заканчивались. Знать возвращалась в свои особняки. Молодые подвыпившие гуляки покидали игорные дома, бордели и клубы.

Некоторые джентльмены устремлялись на Ковент-Гарден. Там они найдут проституток, которые за несколько монет сядут к ним в экипаж и доставят им несколько минут сомнительного удовольствия. В наемных экипажах, перевозящих такие пары, утром будет отвратительный запах.

Лавиния поморщилась при этой мысли. Да, далеко не каждый клиент позволил бы себе отправить кого-то домой в роскошном экипаже.

Тобиас слегка подвинулся, устраиваясь поудобнее. Его здоровая нога на мгновение прижалась к бедру Лавинии. Она не сомневалась, что это прикосновение совершенно случайно, однако вся напряглась. Воспоминания о пылких объятиях в ее кабинете вызвали у Лавинии дрожь.

Это безумие!

Интересно, останавливается ли Тобиас на Ковент-Гарден поздно ночью по пути домой? Почему-то Лавиния сомневалась в том, что он опустится так низко.

Эта мысль привела к другому, чрезвычайно встревожившему ее вопросу. А каких женщин предпочитает Тобиас?

Несмотря на поцелуй в кабинете, Лавиния была совершенно убеждена, что она не из тех женщин, которые нравятся ему. Их связали обстоятельства, а не ее красота и ум. И вообще, при ее небольшом росте Тобиас вряд ли заметил бы такого типа женщину в заполненной людьми комнате.

— Вы отказались от своей клиентки из-за меня? — спросил Тобиас.

Это замечание, прозвучавшее в гулкой тишине, вывело Лавинию из задумчивости.

— Дело в принципе, — пробормотала она.

— Едва ли. Вы отказались от клиента из-за меня.

— Я очень хотела бы, чтобы вы перестали повторяться, сэр. Это ужасно раздражающая привычка.

— Уверен, у меня масса привычек, которые вы сочтете раздражающими. Дело не в этом.

— А в чем?

Его губы внезапно оказались совсем рядом с ее губами.

— Я не могу не думать о том, как вы почувствуете себя утром, осознав, что из-за меня отказались от приличного гонорара.

Лавиния не сомневалась, что утром будет размышлять вовсе не о потерянном гонораре, а об окончании непростого партнерства с Тобиасом. Дневник свел их вместе, а теперь дневника нет.

Только сейчас она в полной мере поняла то, что произошло ночью. И ее охватило мерзкое чувство обреченности.

После сегодняшнего вечера она, возможно, вообще больше не увидит Тобиаса.

Острое ощущение неотвратимой утраты пронзило Лавинию. Да что это такое с ней? Она должна радоваться тому, что вскоре Тобиас исчезнет из ее жизни. Из-за него она лишилась гонорара за работу.

Но отчего-то только одно чувство затмило все остальные — сожаление.

С тихим возгласом Лавиния обхватила его за шею.

— Тобиас!

Его рот мгновенно накрыл ее губы.

Предыдущий поцелуй Тобиаса оставил после себя тлеющие угли. Сейчас же прикосновение его губ превратило их в пылающий огонь. Никогда объятия мужчины не вызывали у Лавинии таких чувств. То, что происходило у нее с Джоном так много лет назад, было нежным, хрупким и слишком эфемерным для нынешнего мира. Но то, что она испытывала в объятиях Тобиаса, наполняло Лавинию восторгом.