Страница 38 из 53
БМ-13–16 — это ракетная установка на шасси грузовика, то есть его носитель не был вездеходной машиной. «16» в названии означало, что установка имела 16 направляющих, каждая могла нести ракету М-13, чья осколочная боеголовка имела дальность 8000–8500 м. Другие типы боеголовок включали бронебойные — для удара по скоплениям танков, осветительные — для ночного освещения, а также зажигательные и сигнальные. Каждая ракета М-13 имела диаметр 132 мм и длину 1,41 м. Ее движитель весил 7,2 кг, а боевой заряд — 4,9 кг. Всего она весила 42,5 кг. Установка ракет на направляющие происходила после того, как установка приезжала на позицию для стрельбы.
У установки не было горизонтальной наводки и была очень ограниченная регулировка по высоте, а наводилась она разворотом машины в сторону цели. Фактически высота установки могла выставляться от 15 до 45 градусов. При 15 градусах дальность пуска составляла 3 км; на 45 градусов стрельба шла на максимальную дальность.
За полгода до того ограниченный угол возвышения привел к очень необычному случаю, в котором участвовали БМ-13–16 и несколько Pz-IV. Экипажи этих танков, — думая, что БМ-13 не сойдет с шоссе, чтобы направить на них свои ракеты, — не верили, что в них попадут М-13. Они ошибались. Неожиданно передние колеса грузовика заехали в довольно глубокую канаву у края дороги. Конечно, это дало всей машине гораздо более низкий угол возвышения — может быть, еще не угол снижения, но более низкий угол возвышения. Должно быть, перед тем как грузовик изменил направление движения, расчет установил по ракете на самые нижние направляющие, не прикрыв ветровое стекло грузовика. Советы были готовы к пуску. И будь я проклят, если они не запустили квартет М-13. Ракеты с большой скоростью пролетели над «четверками», стоящими, наверное, в 200 м от шоссе. В конце концов экипажи танков смогли рассказать, как они использовали бронебойный и осколочный снаряд, именно в этом порядке, для уничтожения бродячей БМ-13–16. Они также уничтожили грузовик с запасными ракетами.
Наши экипажи «ягдпанцеров» хотели встретиться с БМ-13–16, которую немецкие солдаты называли Stalinorgel («сталинский орган»), но учитывали тот курьез. Конечно, была зима, и все кюветы были полны снегом и льдом. Однако нам все равно приходилось быть осторожными. Ракетная установка в окрестностях Бишофсвердера явно говорила о боях достаточно больших, чтобы Советы вызвали оружие такой мощности, способное менее чем за 10 секунд залить округу большим количеством взрывчатки. Если получится, мы бы еще на шоссе помешали ей делать свое грязное дело. Мы, в трех «ягдпанцерах», выехали в Борзе, считая, что перехватим установку там, у шоссе или на нем.
В Борзе мы спрятались среди построек покинутой фермы в 100 м от шоссе. И чуть погодя дождались! Установку, укрытую брезентом, вез 2-тонный шестиосный грузовик, явно полученный Советами по ленд-лизу, снабдившему их десятками тысяч американских грузовиков. В колонне были и другие грузовики, явно груженные ракетами разных типов. Это не было полной батареей ракетных установок. В голове колонны шли два Т-34–85.
До того как мы решили стрелять в установку и сопровождающие ее танки и грузовики, я не мог не подумать об экипажах Т-34–85 с кончившимся горючим, которые мы легко уничтожили полугодом раньше в Литве у Цембре-Баха. И тут меня осенило: а не можем ли мы захватить БМ-13–16 и сопровождающие грузовики неповрежденными? Мы могли бы подбить два Т-34 и прочесать пулеметами грузовики перед установкой, чтобы они загорелись. В отсутствие советского воздушного прикрытия мы, возможно, могли бы заставить расчет бросить машину, установку и то, что осталось от ракет. Мы потом могли бы взять захваченное в Бишофсвердер; там артиллеристы могли бы принять его и использовать. Командиру экипажа, унтер-офицеру Штарке, идея понравилась. Он известил по радио своих двух коллег. До того как все могло произойти, мы бы попросили мотопехоту помочь нам. Мы полагали, что они недалеко.
Было пора устроить транспортную пробку, достаточно большую, чтобы остановить установку, грузовик и все прочее. Поразительно, как легко наши L/70 справились с Т-34–85 и как те МГ-42, выливая множество трассирующих пуль, заставили Советы выползти из двух обстреливаемых грузовиков перед ракетной установкой. Каждый Т-34–85 был наверняка уничтожен бронебойным снарядом, пробившим нижнюю часть литой башни. Литая броня была не так крепка, как катаная. После некоторых сомнений расчет установки сбежал, как и прочие Советы. Они испарились, как будто услышали команду: «Verschwinde, те der Furz im Winde!» («Развейтесь, как пук на ветру!») У нас был Stalinorgel и другие грузовики, но нам еще надо было доставить все в Бишофсвердер. Слава богу, несколько пехотинцев вызвались отвести машины в город.
Мотопехота в Борзе была из той же части, что помогла нам днем раньше. Их доля добычи в Порзово, особенно советские автоматы, сделала их очень любезными.
То, что мы захватили ракетную установку средь бела дня 16 января, показывает, что Советы спешили доставить ее в район Бишофсвердера. В противном случае они доставили бы ее ночью. Будь дорога у Борзе в тот день пооживленнее, у нас бы ничего не получилось.
«1-я танковая дивизия во Второй мировой войне», стр. 438, сообщает, что дивизия, прибыв под Бишофсвердер 22 января, начала контратаку к югу от Дойч-Эйлау, лежащего в 15 км на северо-восток от Бишофсвердера. Следовательно, вероятно, что контратака началась в 10 км к востоку от Бишофсвердера. В любом случае, согласно записи в солдатской книжке, 22 января я воевал под Бишофсвердером.
Генерал Хассо фон Мантейфель, бывший командир 7-й танковой дивизии и автор вышеназванной книги, пишет на стр. 438: «[25-й] танковый полк… в те дни [перед началом контратаки] снова насчитывал более 20 танков». В это количество могли входить и «ягдпанцеры-IV», хотя между ними была важная разница, или «пантеры» первого батальона полка. Считалось, что «ягдпанцеры-IV» лучше всего действуют из засады, и, поскольку у них нет возможности разворачивать орудие на 360 градусов, они менее эффективны на открытой местности, чем Pz-IV.
Генерал фон Мантейфель также пишет на стр. 438–439: «В столкновении с врагом к юго-западу от Дойч-Эйлау 23 января преобладали бои танков с танками… 13 танков были — как оказалось позже — окружены из-за отсутствия топлива и, расстреляв боекомплект, были взорваны, а экипажи оттеснены противником». Эта потеря большинства танков полка затупила острие контратаки дивизии, сократив ее до двухдневной операции.
Джордж Нафцигер сообщает в книге «Германский боевой порядок: танки и артиллерия во Второй мировой войне», стр. 69: «В крупной битве 23 января 1945 года у Дойч-Эйлау 25-й танковый полк напал на русских с 20 боевыми машинами против 200. Он был уничтожен…»
Из-за важности Бишофсвердера для истории 25-го танкового полка я решил в своем рассказе полагаться на эти два источника. То, что следует ниже, является записью моих собственных воспоминаний о событиях у Бишофсвердера.
Помню, что 22 января мы, экипажи «ягдпанцеров», — еще не зная, что не будем драться в узловой точке контрнаступления, — почувствовали, что пойдем в дело где-нибудь с краю. Однако там бой может быть не менее интенсивным, чем в самой гуще контратаки. Считалось нормой, со времени нашего долгого отступления из района Лиды, что каждый экипаж «ягдпанцера» будет драться в основном самостоятельно.
Первой нашей заботой было найти место для засады, укромное место, рядом с которым мы получили бы возможность использовать на советских танках фактор неожиданности. В первую очередь наши «ягдпанцеры-IV» были охотниками на танки, как и мы, их экипажи.
Мы вывели свои машины в покинутый населением сельскохозяйственный район в пяти километрах к востоку от Бишофсвердера. Поскольку грунт замерз, мы не могли в него врыться. Так что мы со своим «ягдпанцером» решили спрятаться в большом амбаре с толстыми каменными стенами и большими дверями.