Расколотый рай

— Будь оно проклято, проклято, проклято! — снова заладил Эдвард.

Алекса внимательно посмотрела на него.

— Что вы собираетесь делать с «Танцующим сатиром»?

— Не знаю. — Эдвард отвел глаза. — Нужно серьезно подумать.

Алекса встревожилась.

— А что тут думать — это фальшивка.

— Это вы так считаете, — пробормотал он. Тревогу сменила паника.

— Эдвард, вы знаете, что в таких вещах я никогда не ошибаюсь.

Он по-прежнему избегал смотреть на нее.

— Никто не может быть уверен в своей правоте на все сто процентов. Если говорить серьезно, то существуют два противоречащих друг другу мнения: ваше и Форсайта. Как консультант по искусству корпорации «СЕО Авалон резортс инк.»я имею полное право согласиться с вердиктом Форсайта. Вообще-то у меня есть все основания доверять его профессиональному опыту.

Алекса резко выпрямилась.

— Вы хотите сказать, что собираетесь включить эту вещь в коллекцию отеля?

— А почему бы и нет? — Эдвард упрямо выпятил подбородок. — Ведь она сертифицирована не кем-нибудь, а самим Пакстоном Форсайтом.

— Черт возьми, Эдвард, вы не можете включить «Танцующего сатира»в коллекцию.

— Приведите мне хотя бы один веский довод, почему это не следует делать.

Она сделала шаг вперед.

— Я привела вам наилучший довод из всех возможных. Это не Икарус Иве. Это фальшивка.

— Так утверждаете вы.

— Да, так утверждаю я.

Алекса не знала, что делать. В любом случае нужно было держать себя в руках, иначе все ее планы могут рухнуть в одночасье.

Эдвард действительно имел полное право предпочесть мнение Форсайта ее мнению. Форсайт — один из самых престижных галерейщиков в стране. А кто она?

«В конце концов, это бизнес, — сказала она себе. — На карту поставлена моя судьба, поэтому нужно, во-первых, оставаться спокойной, а во-вторых, не портить с Эдвардом Вэйтом отношений».

Они были знакомы со времен ее работы в «Галерее Макклелланд». Узнав, что Вэйл будет заниматься подбором экспонатов стиля ар-деко для художественной коллекции нового курортного отеля в Авалоне, — а это был очень лакомый кусок, — она предложила ему себя в качестве анонимного консультанта.

Эдвард за это ухватился. Он ценил ее опыт и художественное чутье, потому что знал Алексу с этой стороны лучше многих, а кроме того, у него появился повод отблагодарить ее за то, что она в той истории с подделками, приняв весь огонь на себя, фактически спасла его репутацию. Вэйл был ее должником.

В результате они договорились, что Алекса будет тайно работать с ним над этой коллекцией. Если дела пойдут хорошо и появятся благожелательные отзывы, он передаст в прессу информацию, что фактически эту коллекцию собрала Алекса Чемберс. Обозреватели специальных журналов, считающие себя специалистами по ар-деко, в этом случае не смогут отречься от своих высказанных ранее авторитетных мнений, иначе попадут в дурацкое положение.

И тогда перед Алексой откроется блестящая перспектива. Она опять получит возможность стать уважаемым экспертом стиля ар-деко. Ее станут наперебой приглашать частные коллекционеры, снова начнут звонить хранители музеев и галерейщики. Клеймо подозрения в мошенничестве будет окончательно смыто.

Но это только если повезет с обзорами, статьями и документальными материалами в серьезных искусствоведческих изданиях. То есть фактически все зависело от успеха художественной коллекции в новом курортном отеле, открывающемся в Авалоне. На презентацию должно приехать множество знаменитостей, очень влиятельные люди, и не только те, что связаны с индустрией туризма, но также специалисты из различных музеев и галерей Юго-запада и западного побережья Штатов.

Эдвард говорил, что репортер из «Памятников культуры двадцатого века» тоже будет присутствовать. Среди тех, кто связан с покупкой и продажей предметов искусства и антиквариата двадцатого века, этот журнал считался самым авторитетным. Именно им в колонке «Заметки знатока»и был нанесен самый ощутимый удар по репутации «Галереи Мак-клелланд», после чего последовал ее крах.

Нет, ссориться с Эдвардом Вэйлом определенно не следовало.

С другой стороны, мысль о том, что «Танцующий сатир» будет включен в ее коллекцию, была для Алексы непереносимой. Она вложила в нее столько сил и энергии. Коллекция была действительно превосходна, и она по праву считала ее своей.

— Я вас понимаю. — Она широко улыбнулась. — Но вы сами сказали, что на презентации будет присутствовать много экспертов. А если кто-то из них обнаружит, что «Танцующий сатир»— подделка?

Эдвард отрицательно покачал головой.

— Эта вещь настолько хороша, что ввела в заблуждение и меня, и Пакстона Форсайта, а чтобы среди присутствующих случайно оказался кто-нибудь, обладающий вашим чутьем, это уж, извините, настолько маловероятно, что такую возможность и принимать во внимание не стоит. По крайней мере я таких до сих пор не встречал.

Алексе ничего не оставалось, как пасть перед ним на колени.

— Пожалуйста, Эдвард. Я отдаю себя на вашу милость. Исключите эту вещь из коллекции. Ради меня.

Он вскинул страдальческий взгляд.

— Это бизнес. На «Танцующего сатира»я истратил довольно существенную часть выделенных денег. Траск может не понимать в искусстве, но в деньгах он прекрасно разбирается и рано или поздно захочет взглянуть на товарные накладные. И что же, черт возьми, мне тогда говорить? Извините, мистер Траск, я спустил ваши деньги в унитаз? Купил фальшивую скульптуру, которую пришлось выбросить?

— Но есть время, — неуверенно проговорила Алекса. — Сам Траск лично проверять товарные накладные вряд ли станет. Зачем ему это нужно? На это в фирме есть бухгалтеры, и вообще оформление всех бумаг займет несколько месяцев.

Эдвард колебался.

— Не знаю, Алекса. Насколько мне известно, Траск в своем бизнесе контролирует буквально все.

Она встрепенулась.

— Послушайте, давайте сделаем так: вы уберете «Танцующего сатира» из экспозиции только на день презентации.

— Алекса…

— Пусть искусствоведы и сонм галерейщиков увидят в этот вечер достойную экспозицию. Пусть. Дадим журналистам возможность собрать хороший материал для обзоров. Чтобы журнал «Памятники культуры двадцатого века» сообщил миру, что корпорация «СЕО Авалон резортс инк.» владеет в Авалоне коллекцией ар-деко достойного масштаба. А потом вы засунете эту дурацкую статую обратно в коллекцию, если действительно считаете это нужным.

Обдумывая ее предложение, Эдвард снова начал качаться с пятки на носок. Алекса ждала с сильно бьющимся сердцем.

— Я подумаю, — наконец выговорил он. Алекса глубоко вздохнула и слегка расслабилась.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Это же и в ваших интересах тоже — не включать в экспозицию сомнительный экспонат в день презентации. Как я уже говорила, зачем рисковать, если кто-то сможет распознать фальшивку?

— Скорее всего этим единственным кем-то можете оказаться только вы. Всем остальным даже в голову не придет, что это не подлинный Иве. — Чуть отодвинув рукав белого льняного пиджака, он взглянул на циферблат часов в корпусе из черненого серебра и преувеличенно ужаснулся. — Мне нужно срочно бежать. Презентация на носу, а у меня еще масса дел.

— Понимаю.

— Вы мне поможете с этим? — Эдвард наклонился, чтобы ухватиться за зад «Танцующего сатира».

— Конечно. — Алекса взялась за голову скульптуры. — Ничего себе. Не такая уж скажу вам, легкая вещица.

— Это точно. — Эдвард осторожно двигался по загроможденной комнате магазина Алексы по направлению к задней двери. — Кстати, сегодня утром из Харбина прибыли заварные чайники от Кларисы Клифф. Они будут очень хорошо смотреться на выставочном стенде в восточном крыле.

— Конечно. Я охотилась за этим комплектом несколько месяцев. А потом пришлось буквально вырывать его из рук коллекционеров.

— То есть переплачивать, хотите сказать.

— А хорошие вещи редко достаются дешево. — Крепко держа сатира за рогатую голову, она следовала за Эдвардом по лабиринту, образованному живописно разрушенными греческими колоннами, цоколями и пьедесталами, украшенными завитками, а также крылатыми львами, которые в беспорядке были наставлены в задней комнате магазина «Сувениры прошлого». — Эдвард, я опять насчет «Танцующего сатира»…