Страница 19 из 78
— Что с ним?
— Он надежно укрыт… Так же, как и отряд, который был послан в Воронеж за оружием.
Наступило длительное молчание. Тузинкевич все так же стоял у порога. Войти в комнату его никто не приглашал. В сумраке он стал различать контуры какого-то человека. Он не мог с уверенностью сказать, что разговаривает с Иваном Матюхиным, но весь тон беседы свидетельствовал о том, что говорит он с главарем.
— Хорошо. Иди отдыхай. Я подумаю, — наконец сказал Матюхин. — Потом позову.
Прием был не из приятных. Да Чеслав и не рассчитывал на радостную встречу. И все же весь остаток дня он провел в размышлении: «Кто его знает, что придет в голову этому бандиту! Может быть, он будет допрашивать «особыми методами», которыми допрашивали антоновцы коммунистов?» И когда его снова позвали к Матюхину, он был весь напружинен.
— Послушай, а где Эктов? — Матюхин задал свой вопрос сразу, едва Чеслав переступил порог, в расчете на то, что если Чеслав к нему подослан, то должен знать, что Эктов участвовал в операции по уничтожению антоновской армии вместе с Котовским. В этом случае он растеряется и тем себя выдаст.
Но Тузинкевич был готов к этому вопросу и спокойно ответил:
— Когда я уезжал с отрядом в Воронеж за оружием, Эктов оставался в селе Хитрово. Да и вы там были. Почему вы меня об этом спрашиваете?
Опять молчание. В свете керосиновой лампы Тузинкевич хорошо теперь видит Ивана Матюхина — крепкого, широкоплечего мужика, который сверлит его злыми маленькими глазками.
— Я тебе поверю, — наконец говорит он. — Что тебе нужно?
— Мне ничего не нужно. Воронежские эсеры хотят знать, что делать с отрядом, который находится там. И с оружием, которое отряд получил…
— Где оружие?
— Запрятано в Воронеже.
— Какое?
— Двести винтовок, пять тысяч патронов.
— Та-ак! — Матюхин поднялся со скамьи. Он был еще выше ростом, чем казался Тузинкевичу раньше. Посмотрел на сидевшего рядом с ним человека, одетого в полувоенную форму. Спросил: — Что будем делать, Мошков?
Тот потер лоб рукой, отмолчался.
— Ну, вот что, — Матюхин подошел к Тузинкевичу. — Можете вы доставить оружие в Тамбов?
— Попытаемся. А куда?
— Заройте в огороде железнодорожного мастера Степанова. Потом мы решим, как забрать его оттуда… После этого всем отрядом приезжайте ко мне. Место встречи тебе укажут… И еще хочу предупредить, если что, то найдем тебя и твою семью даже на том свете.
— Почему вы угрожаете?! — возмутился Тузинкевич.
— Я не угрожаю, а предупреждаю. Ты не обижайся, я предупреждаю всех… Время сейчас такое…
В сопровождении Василия Тузинкевич доехал почти до самого Тамбова. Поблагодарив за помощь, пешком пошел в гостиницу. Как только Тузинкевич подошел к дежурному и подал свои документы, тот передал ему записку, в которой неизвестный человек просил Тузинкевича подняться в двадцать первый номер. Тузинкевич несколько удивился, но пошел. Постучался в дверь.
— Войдите, — громко сказал басовитый голос.
Тузинкевич открыл дверь и увидел незнакомца. Остановился у входа.
— Меня просили зайти к вам, — он показал записку.
— О-о! — воскликнул тот, — проходите, здравствуйте. Я вас жду уже третьи сутки.
Тузинкевич закрыл дверь и нерешительно спросил:
— Простите, а кто вы?
— Я Белугин. Нас познакомил товарищ Кандыбин. Помните?
— Да, да… Извините, я вас сразу не узнал. Это так неожиданно, да и видел я вас тогда, у Кандыбина, недолго. Как хорошо, что вы уже приехали.
Тузинкевич и Белугин провели в гостинице весь остаток дня, обсуждая, как лучше провести порученную им операцию. Вечером они отправились в Особый отдел армии, чтобы доложить командованию свои предложения.
Полуэскадрон выступил из Кирсанова рано утром. Впереди, на расстоянии десяти минут верховой езды, двигался отряд во главе с Белугиным. Отряд был небольшой, насчитывал двадцать сабель, кроме Тузинкевича и солдата-кавалериста, местного уроженца, хорошо знающего местность и вызвавшегося проводить отряд к домику, где укрывался Матюхин.
Тузинкевич ехал рядом с Белугиным во главе отряда. Они все обговорили и теперь молча рассматривали местность. А смотреть было на что: утреннее солнце сбоку освещало лес, и он был наполнен пестрыми красками. Начавшие желтеть листья берез и кленов, гроздья покрасневшей рябины создавали неописуемо красивую картину. Из леса доносилось щебетание птиц. И все это наполняло душу Чеслава радостным спокойствием. Все развивалось так, как он хотел. А в мыслях было: скоро домой…
В том месте, где должен был находиться передовой пост Матюхина, Тузинкевич и Белугин поехали быстрее и оторвались немного от своих. За ними на небольшом расстоянии пристально наблюдал солдат-кавалерист. Вскоре Тузинкевича окликнули из лесу:
— Эй, кто там?
Как было условлено, он ответил:
— Миша. Еду к Ивану.
К ним навстречу выехали два всадника. Заметив это, солдат-кавалерист поотстал, а потом поехал в обратном направлении. Он отправился предупредить командира полуэскадрона.
Тузинкевич, Белугин и подтянувшиеся к ним бойцы передового отряда, которых Тузинкевич представил как членов антоновского отряда, ездившего в Воронеж, не спеша поехали к дому, где располагался штаб Матюхина.
Вот и небольшая поляна. Отряд неторопливо выезжает на открытое место, откуда видна изба. На траве расположились члены матюхинской банды: кто чистит лошадь, кто занят другими делами. Все с удивлением смотрят на приехавших. Один из всадников, встретивших Тузинкевича, вошел в избу.
Из избы на крылечко вышел Иван Матюхин. Он щурится в свете дня на приехавших красноармейцев.
— Вот он, Иван Матюхин, — тихо говорит Тузинкевич Белугину.
Но Белугин не торопится начинать бой. Он ждет, пока подтянутся основные силы. Он понимает, что его отряд не справится с бандой Матюхина, численно превосходящей его.
— Почему не слезаете с лошадей? — с удивлением кричит Матюхин.
— Сейчас слезем, — отвечает Белугин и подъезжает ближе.
Но Матюхин уже понял, в чем дело.
— Предатели! — кричит он и пытается бежать в дом.
Белугин выхватывает маузер. Раздается выстрел, и Матюхин падает. Кавалерийский полуэскадрон, следовавший сзади, врывается на поляну…
Стоит в Тамбове, напротив здания губчека, памятник. Высечена на нем надпись: ИМЯ ТВОЕ НЕИЗВЕСТНО, А ДЕЛА ТЫ ДЕЛАЛ ВЕЛИКИЕ.
Нельзя было в те годы высечь на памятнике имя Чеслава Тузинкевича, погибшего в этом сражении, так как оставалось еще много недобитых антоновцев.
Приказом Тухачевского за уничтожение особо опасного бандита Ивана Матюхина Белугин был награжден орденом Красного Знамени.
Дмитрий Быстролетов
PARA BELLUM
ГЛАВА 1
«ПЕСТРАЯ КОРОВА»
Туристы, выходя из чистенького здания центрального амстердамского вокзала, обычно прежде всего пересекают улицу и направляются к одному из баров, длинным рядом выстроившихся лицом к вокзалу, — их манят яркие рекламные картины, изображающие смуглых креолок, которые были бы похожи на испанских мадонн, если бы не отсутствие одежды — у одних частичное, у других полное.
Туристов можно понять: они спешат попробовать знаменитого голландского ликера с острова Кюрасао, ликера, равного которому нет на свете. Еще бы! Апельсины, выведенные на Кюрасао, обладают тонкой темно-малиновой кожурой и сильнейшим ароматом, а стручки ванили там начинают покрываться сахарной пудрой уже при дозревании на ветви. И делается ликер не на грубом свекольном сахаре, а на тростниковом. Ах, что за чудо — ванильный или апельсиновый ликер с Кюрасао! Он прозрачный и густой, как сироп, но без всякой приторности. Капнешь в рюмку, и он медленно сползает вниз, оставляя на стекле густые слезы. На второй рюмке вы их плохо видите, на третьей они ползут как будто снизу вверх, а на пятой вы уже вообще ничего не видите, ибо лежите под столом… Вот почему приход поезда на центральный вокзал в Амстердаме прежде всего знаменуется шумной толпой туристов, спешащих от солидной двери, охраняемой толстым железнодорожным сторожем с длинной трубкой в зубах, прямо к другой двери, над которой широко раскрыты объятия обнаженной креолки с огромными черными глазами.