Страница 4 из 8

Правило пастырское, или О пастырском служении

Двоеслов Григорий "Великий"

6. О том, что уклоняющиеся от принятия на себя многотруднаго служения общественнаго, по своему смирению, тогда только заявляют истинное смирение, когда не противодействуют судьбам Божиим

Правда, есть и такие, которые убегают трудностей общественного служения по одному смирению, чтобы их не предпочли тем, коих они считают более достойными себя. Но таковое смирение, и то соединенное с другими добродетелями, тогда только бывает действительно в очах Божиих, когда оно не упорствует непокорным противлением принятию на себя общеполезных обязанностей, возлагаемых на нас свыше. Ибо в том нет уже истинного смирения, кто слышит и понимает волю Божию, зовущую и обязывающую его к начальственному управлению над другими, а между тем пренебрегает этою властию. Истинно смиренный человек, покоряющийся всем распоряжениям Божиим и чуждый всякого сопротивления воли Божественной, когда возлагается на него какая-либо должность правительственная, и у него есть на то довольно дарований, чтобы быть полезным и для других, в душе своей должен избегать почестей и высокомерия, а на деле покоряться призванию, хотя бы то против воли.

Источник: Правило пастырское или о пастырском служении. Святаго Григория Великаго-Двоеслова. — Переведено с латинского заслуженным Профессором Академии Д. С. С. Давидом Подгурским. — Киев: Тип. И. и А. Давиденко (аренд. С. Кульженко и В. Давиденко), 1872. — С. 16.

7. О том, что иногда похвально бывает и самому искать проповедническаго служения, а иногда похвально принять оное и по принуждению

Смотря однакож по различным обстоятельствам, иногда похвально бывает, когда одни сами желают проповедническаго служения и стремятся к тому, а иногда тоже похвально бывает, когда другие принимают это служение вопреки своему желанию. Это яснее поймем мы, когда разсмотрим и сравним обстоятельства двух пророков, — Исаии и Иеремии, из коих один сам вызвался на дело проповеди, а другой с трепетом отказывался от этого служения. Так Исаия на вопрос Господа: кого послю, и кто пойдет к людем симъ? в туже минуту отвечал: се аз есмь, посли мя (Ис. 6, 8); а Иеремия, когда посылаем был на проповедь, со смирением отклонял от себя это поручение, извиняясь неспособностию своею таким образом: о Сый Владыко, Господи, се не вем глаголати, яко отрок аз есмь (Иер. 1, 6). Такъ-то различны были словесные ответы сих двух пророковъ; но как тот, так и другой ответ, оба проистекали из одного и того же источника любви. Любовь же заповедуется нам двумя заповедями; одною — любить Бога, а другою — любить ближняго (Втор. 6, 5; Лев. 19, 18; Матф. 22, 37–40). По этому Исаия, желая деятельною жизнию своею содействовать спасению ближних, тотчас изъявил желание и готовность принять на себя должность проповедника; а Иеремия, стараясь чрез созерцательную жизнь более и более утвердиться в любви к Богу, хотел было уклониться от этой должности. Итак, чего один с неукоризненностию искал, от того другой со страхом и глубоким смирением отступал: один опасался, чтобы чрез принятие на себя должности проповедническаго служения не лишиться плодов безмолвнаго созерцания; а другой, чтобы безмолвием не потерять плодов деятельной жизни. Но здесь в обоих случаях не надобно упускать из виду того важнаго обстоятельства, что как тот, кто отказывался, не воспротивился совершенно (Иер. 1, 9), так и тот, кто вызвался сам, предварительно уже очищен был углем горящим от олтаря (Ис. 6, 5–7). А этим внушается то что неочищенный не должен приступать к пастырскому служению, а тот, кого призывает к нему Божественная благодать, не должен неуступчивостию своею противодействовать ей под предлогом смирения. Но так как очень трудно знать каждому о себе, чист ли онъ; то безопаснее уклоняться от проповедническаго служения; только не должно, как мы сказали уже, упорно противиться тому, когда на принятие этого служения очевидно высказывается воля Божия. Моисей дивным посольством своим выполнил и то и другое вместе, когда и не желал быть вождем многочисленнаго народа израильскаго и вопреки своему желанию повиновался повелению Божию. Если бы он принял безтрепетно и с самонадеянностию это посольство, то его упрекнули бы, может быть, в гордостии; но он не избежал бы подобнаго упрека, если бы воспротивился назначению Божию своим неповиновением. И в том и в другом отношении являя смирение и благопокорливость, он таким образом и отказывался от начальственнаго управления народом Божиим, соображая свои недостатки, и принял возлагаемое на него поручение, полагаясь на всесильную помощь Того, Кто его призывал. Из всего этого да познают и уразумеют те, которые опрометчиво стремятся к занятию высоких должностей, до какой степени предосудительно и неизвинительно домогаться предпочтения пред другими, без всякаго опасения и страха, когда и святые мужи боялись и трепетали принимать начальство над народом, имея даже на то повеление Божие. Моисей, призываемый Богом, страшится; а какой-нибудь немощный брат наш только о том и думает, как бы предвосхитить тяжелое бремя власти! Всегда готовый пасть под тяжестию и собственных грехов, он еще подклоняет охотно выю для принятия чужихъ! Не в силах он вынести и того, что на нем лежит, а он еще увеличивает свою ношу!

8. О тех, которые домогаются начальственной власти, и в оправдание своего прихотливаго стремления ссылаются и опираются на слова Апостола (1 Тим. 3, 1)

Многие, домогающиеся начальственной власти, в оправдание своего прихотливаго стремления, прибегают к словам Апостола, который говорит: аще кто епископства хощет, добро дела желает (1 Тим. 3, 1), думая найти в них для себя опору. Но Апостол, похвалив это желание, тотчас же представляет и опасную его сторону, присовокупляя вслед за тем к своим словам и следующия: подобает убо (же) епископу быти непорочну (1 Тим. 3, 2). А далее он показывает, в чем именно состоит эта непорочность, последовательно перечисляя один за другими необходимыя для пастырей и вообще священнослужителей совершенства. Таким образом Апостол и одобряет желание епископства и устрашает желающих его необходимыми для сего требованиями. Он как бы так говорит: я хвалю ваше желание, но сперва узнайте то чего вы желаете; иначе, если вы пренебрежете самоиспытанием, то тем постыднее будет для вас укоризненность вашего недостоинства, чем поспешнее взойдете вы на высоту духовных почестей, открытую для взора всех. Как весьма опытный в деле духовнаго управления, Апостол одобрением своим побуждает нас стремиться к этому высокому служению, а изображением трудностей онаго обуздывает в нас всякую поспешность и опрометчивость. Мысль о том, как непорочна должна быть жизнь епископа, имеет целию у Апостола предохранить всех и каждаго от гордости и самонадеянности; а тем, что похваляет желание этого звания, столь непорочнаго, он хочет усилить любовь и расположенность к добродетели вообще. Впрочем нужно заметить, что Апостол говорил так в то еще время, когда каждый представитель Церкви своей первый делался жертвою мучителей. Значит, тогда похвально было желать епископства и потому уже, что с ним соединялась и явная опасность подвергнуться тягчайшим страданиям. Имея это в виду, Апостол и самую должность епископскую почтил названием добраго дела, сказав: аше кто епископства хощет, добро дела желает (1 Тим. 3, 1-12; Тит. 1, 1–9). Таким образом, всяк по себе может судить безпристрастно, имеет ли его желание епископствовать какое-нибудь отношение к истинному епископству, если он смотрит на это звание не как на служение доброму делу, а только как на средство к достижению почестей и славы? Епископское служение есть служение священное; но этой святости его не только не любит, но и вовсе не понимает тот, кто, мечтая только о высоте сана, восхищается в тайне мыслию, как другие будут пред ним преклоняться, возвеличивает себя собственными похвалами, дышет одним честолюбием и в восторге от преизбытка всяких прибытков наперед помышляет не о тяжести предлежащих трудов, а о неге и роскоши среди изобилия благ земных. Он ищет мирских выгод в том звании, которое обязано искоренять в людях всякое пристрастие к ним. Понятно, что такой человек, избирающий самое смиренное служение средством к удовлетворению своей гордости и своим личным видам, внутри будет не то чем будет казаться извне: из него может выйти не пастырь овец Христовых, а тать и разбойник, не дверми входяй во двор овчий, но прелазяй инуде, который под покровом пастырской одежды, подобно волку, расхитит и распудит стадо Христово (Иоан. 10, 1–6).